Все обычно заканчивается первым курсом. То ли наученные опытом умудрялись заранее угадывать, то ли детишки попросту взрослели.

        Как-то Локотов слегка задержался на обед, Минуты на 3-4, троими сидящим за столом этого хватило. В алюминиевые кружки был разлит томатный сок. Увидев, что стенки кружки испачканы томатом выше уровня налива, легко было догадаться, что насыпали много соли и размешали. Гоша старался есть медленно. Шутники желая увидеть реакцию на соль, тоже не торопились. Практически в столовой никого не осталось, только этот стол упрямо до обедывал. Локотов насыпал соли в кружку, размешал, спокойно выпил, встал и пошел. Через три шага он обернулся. Какие глупые рожи были у шутников.

        Как я говорил, семестр заканчивался. Подошли первые экзамены общеобразовательные. Локотов почти все сдал на твердые тройки. Оставался последний по физике. Мало того, что по этому предмету он подготовился, мягко говоря очень плохо, сдача экзамена выпала на последний день сессии. Все экзамены можно было пересдать взяв измором преподавателя, главное надо было уложиться в сессию, иначе лишали стипендию на полгода, да пересдавать приходилось во время отпуска (так назывались каникулы) а его зимой всего две недели.

        Командир роты сидел в кабинете начальника отделения с ведомостями. Каждый сдавший последний экзамен сразу двигался туда и доложив получал отпускное удостоверение 25 рублей. Скворцов не ответив ни на один вопрос, доложил, что сдал и получив что причитается, отбыл в Архангельск, чем в последствии поставил Чебоксарова в неловкое положение.

        Локотов взял билет. Его, почему-то поставили подготовиться к ответу прямо к доске. Готовиться было не к чему ничего близко знакомого в билете не было. На передней парте готовился Варченко.

        -Федя, выручай. Я ни хрена не знаю.

Прошептал Гоша подсунув билет.

        По его виду было понятно, что он знает не больше. Сунув билет обратно, он стал осматриваться. Выручать товарища было надо. Слева от Федора была батарея отопления, спускник был обыкновенный латунный кран. Если знаний у него не хватало, то здоровья было хоть отбавляй. Поднатужившись он по резьбе рукой сдвинул, а потом медленно, незаметно стал его откручивать. Кроме двух придурков, струя кипятка ударила для всех неожиданно.

– Я только локтем задел.

Оправдывался виновник.

Вадик Столяров, отличник по учебе, но какой-то несуразный по жизни, героически попытался закрыть «пробоину» грудью, и сразу отскочил. Вода была горяченная.

        Пока пытались ликвидировать аварию, все сдающие с бешеной скоростью пополняли свои знания. Временно экзамен перенесли в соседнюю аудиторию.

        Варченко не пил, поэтому Гоша обошелся шоколадкой и сигаретами.

        Кроме трех не сдавших все разъезжались по отпускам.

С отпусков треть курсантов, возвращались позже, принося справки о внезапных болезнях. Локотов исключением не был.

        Командир Валерий Павлович почему-то очень долго изучал его справку. Ребята потом объяснили. За два дня до него прибыл из отпуска Скворцов тоже со справкой.

– Ты почему солгал. Ты же не сдал экзамены? В какое ты меня положение поставил?

– А я думал, что сдал.

– Я вам верю, зачетки не проверяю. Ладно с тобой мы еще разберемся.

Забрав у него справку не глядя отнес в канцелярию. Через 15 минут Чебоксарова вызвали на «ковер». Диагноз Скворцова прочитать было невозможно, печать переведенная с другой справки, была в обратную сторону. И все же ее прочитали. Она была выдана Архангельской гинекологической поликлиникой. На этом свою учебу Володя закончил.

        Вернусь к тому, что всех после мед.комиссии и вступительных экзаменов обеспечивали форменной одеждой (парадной, повседневной и рабочей).

        Шинели надо было подрезать 30 см от пола, но в моде были «нахимовские» короткие. Решили все вместе подрезать по выше. Мол всех не накажут. Наказали. Высчитали по 36 руб. с каждого. Три месяца были без стипендии.

        Шинели должны были изъять и выдать б/у. Последнего не произошло курсанты остались при своих подрезанных.

        Обидно, что через год мода поменялась, и в моду вошли шинели под «Дзержинского» почти до пола. И пришлось модникам в своих кургузых ходить до 4 курса.

        В конце первого курса стали подгонять форму «не по уставу» для выхода в город. Брюки были широкими, но хотелось клеш. И в брюки от колена вшивали клинья. В будни клинья сметывали по шву внутрь, по выходным распарывали обратно. Кто мог заказывал в ателье вторые брюки. У многих были просто запасные с клиньями. Имея запасную суконку, одну ушивали под «глисту» ( в обтяжку) включая рукава. На ноги были в моде суконные боты на молнии и высоком каблуке.

        При поимке нарушителей офицеры просто ножом или лезвием разрезали неуставную одежду прямо на курсанте. Другого способа бороться с этим не было.

        Во втором семестре ребята втянулись в режим. И все стало привычным и обыденным.

       Время слегка прибавило свой бег. Экзамены после первого курса прошли без эксцессов, за исключением математики.

        Кто-то предложил в аудитории, где будет экзамен, прямо по побелке на стенах и потолке написать ответы белым мелом. В глаза это не кидается, а видно прекрасно. Целую ночь доблестные курсанты со стремянок, стульев и столов переносили знания из конспектов на стены. Когда закончили, ужаснулись, слишком все было заметно. Пригласили двух посторонних из дежурного отделения, и пообещав им, что если найдут шпаргалки в этом помещении, получат по пачке «Пальмира» (сигарет). К радости художников сигареты остались у них.

        На экзамене первые два захода по восемь человек сдали довольно хорошо, чем удивили преподавателя Чаева. Правда, его удивило, что все экзаменующиеся постоянно крутят головами. Проследив за их взглядами, тут же с ужасом обнаружил местные «Петрографы». Экзамен срочно перенесли в другую аудиторию. Слава Богу, что не заставили пересдавать уже сдавших. 14 человек из двух групп, включая Локотова, не сдали экзамен. До конца сессии оставалось 4 дня. За это время нужно было уложиться сдать. Знаний не было, было только наглое упорство. Толпа ходила за Чаевым по два, а то и по три раза на дню, докладывала, что они готовы. Математик, отбросив билеты, заводил всех в ближайшую аудиторию и задавал с каждым разом все более упрощенные задания. Через три дня последние 6 человек с грустью ждали своей участи. Появился учитель, держа в руках только 6 зачеток.

– Ну, что оболтусы, хоть чего- нибудь подготовили?

– Конечно. Неуверенно прозвучал хор.

– Тогда держите свои зачетки. У всех тройки.

Реакция последовала как в победе над сборной Канады по хоккею. На дикий вопль даже стали выглядывать из ближайших дверей. А Чаев стоял и улыбался как-то по-доброму. В сессию уложились, стипендия была спасена!!!!

        Экзамены сданы, вторая лычка на рукав пришита! Впереди месяц практики на судоремонтном заводе и месячный отпуск. Настроение портило 7 нарядов в не очереди в счет отпуска. Даже если Гоше заступать через сутки 14 дней отпуска коту под хвост.

        Командир роты Валерий Павлович тоже слинял в очередной отпуск, и без всяких, блин, нарядов.

        Вместо него был назначен командиром лейтенант Сливин. Личность не совсем приятная.

       Общага-казарма на Егорова 5 встала на ремонт и курсантов перевели в здание на против.

        Прибывшую на СРЗ молодежь разбили на две группы. Одну закрепили за слесарями, другую за токарями. Через 15 дней обещали поменять местами. Забегая вперед, хочу сказать, что слава Богу, такого не случилось. Локотов попал к токарю.

        Практикантов слесарей распределили по бригадам, которые болтались по судам. Удел учеников – таскать инструменты и работать на подхвате. Вторую половину ребят раздали токарям по одному в руки.