– Вы закончили? – проскрипел Репин.
– Да, закончил, и намерен вернуться к месту расквартирования, чтобы дождаться там честной платы за свои услуги, оказанные в полном объёме и надлежащем качестве, – встал я из-за стола.
– Сядьте.
– Чего ради? Я и сам могу сочинить с десяток увлекательных сказочек о том, как мои денежки утонули, провалились под землю или растворились в воздухе. Только вот беда – сказочки в качестве оплаты никто не принимает.
– Сядьте! – хлопнул вдруг Репин ладонью по столу.
– Хорошо, – исполнил я настоятельную просьбу. – Что теперь?
– Теперь он будет говорить, а вы будете слушать. Начинайте уже, лейтенант.
– Нас атаковали километрах в двадцати западнее Арзамаса.
– Всё, можешь не продолжать, – перебил я рассказчика. – Нихуя не заинтриговал. Давай сразу пропустим весь этот трёп, и капитан нам скажет: «Ребятушки, ваше бабло у бригад. Желаю удачи».
– Это не бригады, – помотал башкой Садовский. – Не думаю, что они.
И вот теперь, признаться, стало любопытно.
– Продолжай.
– Мы шли колонной из семи машин: три БТРа, три БМП и «Урал». Первой подорвалась головная БМП. А секунды спустя начался сущий ад. По нам стали бить со всех сторон, казалось, даже сверху. Два БТРа сожгли сразу, оттуда никто и выскочить не успел. Остальные рассыпались, заняли круговую оборону. Только всё впустую. Мы даже не понимали где враг. Я решил, что нас обстреляли с РПГ, но ни вспышек, ни звуков выстрела, ни дымных трасс… Вообще ничего. Только взрывы, из ниоткуда. Одним меня отшвырнуло в сторону от колонны, в канаву. Контузило, наверное. Очнулся только к вечеру. Машины ещё горели, трупы повсюду. Оружие, боеприпасы, рации, горючка – всё пропало. Даже электрику вырвали подчистую. Ну и золото, конечно, тоже…
– Сочувствуем вашему горю, – облокотился о стол Станислав, разглядывая рисунок древесных волокон. – Только при чём тут мы? Это было ваше золото, не наше.
– Это всё золото, что было в распоряжении Легиона, – взял слово Репин. – Чуть меньше двухсот кило. В том числе и ваша доля.
– Ну… – попытался я прикинуть масштабы. – Вы крупно попали. В таких форс-мажорных обстоятельствах считаю своим долгом пойти вам на встречу. Мы готовы взять обещанное стволами и патронами. Да, и не забудьте присовокупить грузовик, чтобы вывезти наше имущество.
– Исключено, – отрезал Репин.
– То есть как это «исключено»? Капитан, так дела не делаются.
– Мы обещали платить золотом, и мы заплатим золотом. Но сначала это золото нужно вернуть.
– Знаешь, как такое называется?
– Разыщите нападавших, передайте координаты.
– Кидалово – вот как.
– И если информация подтвердится…
– О! В ход пошли «если»!
– …мы удвоим ваш гонорар!
Я поборол желание продолжить диалог на повышающихся тонах и переглянулся со Стасом.
– Утройте, – заявил тот, недрогнувшим голосом.
– Давайте будем реалистами, – приподнял руки капитан.
– Я более чем реалистичен, – поджал губу Станислав. – Посчитаем. Одна монета весит десять граммов. У вас пропало около двухсот кило. Это порядка двадцати тысяч монет. Триста шестьдесят – за бомбу. Остаётся семьсот двадцать – меньше четырёх процентов от суммы, при том, что обычная ставка в таких делах – пятнадцать. Мои условия не просто реалистичны, они невероятно щедры. И щедрее уже не станут. Тем временем обстановка по эту сторону Оки накаляется, очень скоро вам понадобятся наёмники в больших и очень больших количествах. Коврову есть, чем оплатить их услуги. А вам? Давайте будем реалистами.
Репин как-то нервно ощерился и погрозил Станиславу пальцем, покачиваясь на стуле:
– Вы… Это шантаж.
– Это деловые переговоры. Я назвал свои условия. Соглашайтесь, или отказывайтесь, никто не принуждает. Может быть, ваши ребята и сами справятся с этой задачей, на пустошах, среди психов и каннибалов. Или можете нанять кого-то ещё, подешевле. Дайте объявление. Тут ведь нет ничего секретного. Подумаешь, Железный Легион – банкрот. Видите, как много разных вариантов решения проблемы? Выбирайте.
– Мне нужно переговорить с командованием, – почти отшвырнул стул Репин и вылетел из кабинета.
– Кому ты ещё докладывался, лейтенант? – обратился я к оставшемуся в одиночестве Садовскому.
– Больше никому, – помотал тот головой, будто оправдываясь.
– Хорошо. А теперь давай подробности. В каком часу произошло нападение?
– Около полудня, между двенадцатью и тринадцатью часами. Точнее не скажу.
– А очнулся к вечеру?
– Да.
– Как ты так быстро оказался в Муроме?
– Я добрался до базы святых…
– Дерьмо. Ты продолжай-продолжай.
– …и они дали машину с водителем.
– Это, наверное, потому, что ты рассказал им, насколько всё произошедшее важно?
– Мне пришлось.
– Что конкретно ты рассказал?
– О нападении, где, когда. Про груз я не говорил.
– Там уже ничего не осталось, – откинулся на спинку стула Станислав. – Готов спорить, они даже песок дорожный просеяли.
– Да, – согласился я, – улики можно не искать. Ты продолжай, лейтенант, продолжай.
– Ещё они позволили воспользоваться их рацией, и я связался с муромским штабом.
– В разговоре груз упоминался?
– Нет. Вы меня за идиота держите?
Станислав глубокомысленно округлил глаза, но отвечать не стал, как и я.
– Кто из святых с тобой общался?
– Сам отец-настоятель.
– Опиши разговор.
– Да, собственно, всё тоже, о чём я вам рассказал – время, место, состав колонны, обстоятельства атаки. Спросил ещё, с какой целью в Муром шли. Я ответил, что подкрепление. Ещё – не знаю почему – он на проводке внимание заострил. Ну, которую из машин вырвали. Аккумуляторы, кстати, тоже сняли, и Фома спросил об этом сам, я не заикался даже. Мне странным показалось.
– А ты смекалистый.
– Дети Пороха и раньше нападали на Легион, – заметил Стас. – Знаешь таких?
– Да, – кивнул Садовский.
– Почему думаешь, что не они?
– Я же говорю, не было машин, и людей не было вокруг. У Детей Пороха примитивные ракеты на дымаре, их разве что слепой не разглядит. И пулемётами они активно пользуются. Тут же – ни единого выстрела. Понимаете? Будто из воздуха «Бах!!!», и ничего больше.
– Может, мины? – предположил я.
– Первая машина, возможно, и наехала на фугас. А остальные? Колонна встала. Рвалось со всех сторон.
– Про дистанционный подрыв не слыхал?
– Слыхал, – передразнил меня Садовский раздражённо. – Но не думаю, что они успели закрепить взрывчатку на бортах и крышах наших машин. Вы не воспринимаете всерьёз то, что я вам говорю! Мы подверглись атаке неустановленного противника, оснащённого лучше, чем мы! Колонну бронетехники вместе со взводом порвали на куски меньше чем за минуту, а вы сидите тут и строите из себя всезнающих умников!
– Тщ, – поднёс я палец к губам, – спокойнее. Ты же не хочешь посеять панику? У вас и без того дела так себе.
– Да, – выдавил лейтенант, силясь унять негодование. – Просто… мы не были к такому готовы. Я не был готов.
– Колонной командовал ты?
Садовский молча кивнул.
– И ты – единственный, кто выжил? – уточнил Стас.
– Я понимаю, куда вы клоните. Но, уверяю, это не так. Иначе, зачем мне возвращаться?
– Мечты, шанс, сговор, кидалово, отчаяние, надежда, – построил Станислав нехитрую цепочку.
– Я бы никогда…!
– Брось. Два центнера золота – хороший стимул, любой сможет поставить себя на твоё место, дело житейское. Просто, скажи правду и избавь всех от ненужных хлопот. Пуля в затылок – одна из лучших смертей, какие можно представить.
Лейтенант побледнел и зашатался.
– Колись, дружище, – попытался я дожать подозреваемого. – Снимешь груз с души, сразу полегчает. А вся эта офицерская честь, долг, и прочая тряхомудия – забей. Ты хотел жить красиво, у тебя не вышло. Ну, что ж тут поделаешь? Зато умрёшь молодым и здоровым, а этим неудачникам ещё руки-ноги в бою поотрывает. Поэтому – мой тебе совет – махни на всё рукой, скажи: «Пошло оно в пизду!», и сознайся. А на счёт пули в затылок мой деловой партнёр абсолютно прав, ты даже выстрела не услышишь.
