========== — я ничего не чувствую ==========
Комментарий к — я ничего не чувствую
#челлендж_длялучших_друзей
тема 19: тоска/грусть/неприятности/проблемы
Ну что, пора привнести немного ангста в череду милоты и семейных зарисовок, да? Мы тоже так подумали. Поэтому вот небольшой драббл, предшествующий “Debellare superbos”, в котором у Влада нет ни смысла, ни цели жить - ничего. И Кара по-своему пытается его спасти. Или уничтожить - там уж как пойдет.
С недавних пор Кара немного побаивалась заглядывать в квартиру, которая когда-то принадлежала ей. Она ничуть не жалела, что отдала ее Владу, у которого с самой смерти нарисовались проблемы с жильем и который перебрал штук пять съемных комнатушек, откуда практически сразу сбегал. Щедрость на Кару нечасто нападала, но понимать, что ее ближайший друг шатается где-то без крыши над головой — не самое приятное, что она испытывала.
Своим домом Кара почти научилась называть большой гвардейский замок, что стоял на окраине города. Там всегда было шумно и людно; дел у Гвардии после Исхода прибавилось, а еще они никак не могли достроить казармы и левое крыло — все время что-то случалось с рабочей бригадой, точно место оказалось проклятое… Как бы там ни было, Кара привыкла к большим комнатам и залам и стала находить их уютными, когда в них зазвучали знакомые голоса. В спальне Ишим повесила весьма приятные шторы и озаботилась тем, что обычно называют «домашним уютом», и Кара не стала ей мешать. Она обживалась и могла уверенно сказать, что ей там нравится.
В свою небольшую квартирку в покосившейся пятиэтажке она забегала часто — тянуло назад, Кара, задумавшись, еще вполне могла свернуть не в тот район. Дома Влад бывал редко, чтобы его застать, нужно было постараться: весь день Кара бегала между замком, строительной конторой и Дворцом, где страдал такой же занятой Люцифер, а вечером появлялось время отдохнуть. Но и Влад на месте не сидел: с помощью вездесущих соглядатаев, которым Кара щедро платила из своего кармана, удалось узнать, что чуть ли не каждую ночь он ошивается в Нижнем квартале Столицы, в простонародье называемом трущобами. Кара знала это место.
Прибежище бандитов, наемников, воров и шлюх. Ей не так много удалось выяснить, потому что у ее шпионов были гордость и чувство самосохранения, чтобы не соваться так глубоко в злачное местечко, или же Влад замечал слежку и был на редкость изворотлив. Кара убеждала себя: пока это не доставляет проблем, пусть развлекается. Он взрослый человек, может сам решить, как провести вечер. Если хочет пить, драться и гулять по борделям — пожалуйста. Не нужно притворяться святой: Кара составила бы ему компанию, если б не ответственность за Гвардию и укоризненный взгляд милой Ишимки.
Она волновалась. Кара уговаривала себя, что соскучилась по родным стенам, но она тревожилась вовсе не об этом. Все ее мысли занимал Влад, который, видимо, решил потратить посмертие на пьяные гулянки, и это казалось ей таким неправильным. Влад совершенно точно был достоин большего — иначе ради чего они сражались? Пока другие наслаждались новой жизнью без ангелов и пробовали на вкус потрясающий в яркости и разнообразии человеческий мир, Влад пропадал в столичных трущобах. И с каждым днем тонул все глубже. Шутил, что у Ада нет дна — потому он не сгинет окончательно.
Открыв дверь своими ключами, Кара просочилась в квартиру. На мгновение ей показалось, что Влада снова нет: свет не горел, тишину нарушал лишь негромкий ход часов. Но Кара решительно прошагала на кухню, на входе едва не споткнувшись о пустые бутылки. Они раскатились с ужасающим звяканьем, что захотелось метнуться назад. Нервы у Кары давно были ни к черту.
Влад сидел за столом, возле него валялись пепельница, полная окурков, зажигалка и еще пара пустых бутылок. Принюхавшись, Кара поняла, что он решил не мелочиться и глушил виски. Не самый хороший. Она чувствовала вязкое отчаяние, витающее в квартире, и опасалась подступать ближе.
На звук ее шагов Влад повернулся, но взгляд его по-прежнему ничего не выражал, словно он не сразу узнал. В полутьме кухни, в свете фонарей с улицы, Кара смогла различить, что у него снова разбито лицо: алела ссадина на скуле и губа рассечена. Лохматые волосы, пустые жуткие глаза и рваная рубаха — не самое воодушевляющее зрелище.
— Ты пьян? — осторожно уточнила она, садясь на свободный стул.
Влад рассмеялся — глухо и горько, но трезво.
— Я пытался! — рявкнул он. — Пил, но ничего меня не берет, я… я мертвый, Кара! Я ходячий труп!
В другое время Кара непременно съязвила бы, что все так и есть и нечего разводить из такой обыденной вещи трагедию, но сейчас не стала говорить ничего необдуманно, чувствуя, как вступила на хрупкую территорию чужого горя. Влад тонул — и его нужно было вытаскивать, но Кара никогда такого не умела. Себя она выволокла из омута яростью и жаждой мести — ведь и сама когда-то сидела на его месте и пила.
Она попыталась представить, каково это, когда ты мертв. Когда не бьется сердце, когда легкие не гоняют воздух. Кара не слышала чужого дыхания, хотя сидела так близко и внимательно на него глядела. Сначала лицо Влада не выражало ровным счетом ничего, но потом по нему пробежала тень. Едва заметная. И Каре почудилась, что она снова видит того мальчишку на мотоцикле, которому она протирала раны.
— Я ничего не чувствую, — прошептал Влад, растерянный и уничтоженный своим посмертием. — Я пытался, искал. Алкоголь, драка, женщины — то, что развлекало нас годами в Праге. Думал, может, мне не хватает компании и знакомился с кем-то, играл в дружбу, но это все не то. Ни на долю секунды я не почувствовал ничего настоящего.
Он потянулся ближе, точно несчастный пес, уткнулся в ее плечо, вздрогнул. Кара знала, что живой стал бы плакать, стискивая пальцами ткань ее рубашки, но Влад замер без движения, точно мраморная статуя. Холодный и неслышный — ни единого удара сердца, ни одного трепета пульса.
— Мое существование бессмысленно, — убито говорил он. — С каждым днем желание взять револьвер и пустить себе пулю в голову становится все более навязчивым. Ладно еще днем — я рад заниматься хоть чем-то, помогать в замке, но ночью наступает время отчаяния. Мертвым не нужно спать, Кара. Я брожу по Столице и не чувствую. Ни-че-го.
— Но ведь мы победили, — отозвалась Кара, чувствуя горячее на щеках — живые, настоящие слезы. — Мы повергли ангелов, это новый мир, мы заключили договор с людьми…
Эти и еще сотни слов у нее вырывались, потому что она хотела убедить Влада встать и идти — с ней, навстречу новому дню. Чтобы он хотя бы голову поднял от ее плеча, чтобы яснее взглянул мутными усталыми глазами.
— В том и дело, Кара, — согласился Влад. — Мы победили. Больше не за что бороться. Тогда моя жизнь хотя бы имела смысл — я, мертвый, защищал тысячи, миллионы живых! Я сражался за них, пусть они были мне никем. Я говорил себе, что поступаю правильно, потому мог идти вперед… а теперь враг уничтожен. Вы можете жить в мире — я не смогу. У вас есть цели, но я не вижу их. У тебя Ишимка, Гвардия, должность, а у меня нет ничего… и сердце не бьется… Здесь я ходячее неживое тело, выкопанное из могилы, в мире людей — призрак, дымка. Места мне нигде не найдется.
«У тебя есть я!» — хотелось заорать Каре, громко, чтобы весь дом перебудить, но встряхнуть его. Ей больно было смотреть и понимать, что Влад полностью прав и что она не способна его переделать, изменить.
Но и глядеть, как он уничтожает себя, не смогла. Блестящий маг — лучший из тех, кого она знала. Человек, смелостью и отчаянностью которого Кара всегда восхищалась, хотя и стеснялась говорить об этом с ним самим. Влад Войцек, ставший ей братом — а она была ему верной сестрой взамен так рано погибшей Агнешки. Агнешки, принесенной в жертву безумному Богу…
Ее оживили ярость и жажда мести. Кара вздохнула прерывисто, смакуя и перебирая мысли. Она может дать ему смысл, может выковать его в крови и стали, но не уничтожит ли эта цель Влада быстрее его глухой тоски по жизни?..
