========== 1. повод ==========
Анна замерла над исходящей паром кружкой кофе. Где-то рядом шумел офис Инквизиции — весь такой привычный и приевшийся, но она вдруг оказалась отделенной от него невидимой глухой стеной. Голод тянул ее куда-то прочь, на улицу, на охоту — дикие раздирающие желания, как у древнего вампира.
Но она им и была.
Анна ответила на звонок, почти не думая, прослушала адрес, да еще записала на клейком ярком стикере, не доверяя своему разуму, застланному отчаянной жаждой. Ей нужно было проверить ночные нападения — совершенно варварские вампирские укусы, рвавшие горло жертвам. Странная, извращенная логика заставила кардинала Ирму отдать это дело вампиру же — видно, она думала, что Анна сможет лучше понять чудовище, если у них одна суть. И Анна не отважилась спорить.
— Ты в порядке? — вежливо спросил Ян, подойдя к ее столу. На лице коллеги играла знакомая мягкая улыбка — совершенно всепрощающая и всепонимающая, как люди когда-то рисовали на иконах своих святых.
Анна приучила себя улыбаться в ответ не слишком широко — чтобы не открывать острые клыки, напоминающие о том, что она — хищник. Не человек, как Ян, не ведьма, способная сворожить что-то полезное. Вампир, кровопийца…
— Извини, но ты давно перекусывала? — с намеком спросил Ян. Анна молча прикусила губу изнутри, покалывая клычком — всего лишь дружеское беспокойство, почему-то пробудившее в ней тревогу.
— Все в порядке, — ответила она ровно, хваля себя за то, как голос ничуть не сбился, звучал прохладно и спокойно, как и положено. — Просто дело такое… Мне по наводке нужно проверить. Нет-нет, я сама справлюсь! — поспешно вставила она, прежде чем Ян любезно предложил свою помощь.
Он отошел, а Анна все смотрела на свой кофе и представляла густую темную кровь в любимой кружке с вытершимся рисунком. Она пила донорскую — добровольно сданную! — кровь из обычных пластиковых пакетов. Пыталась не превращать это в пиршество — всего лишь в медицинскую процедуру, без которой ее тело просто сдастся, перестанет двигаться.
Но она все еще помнила, как десятилетия назад впивалась в чью-то шею.
Она много раз спрашивала себя, насколько то, что она делает, имеет смысл. Стоит ли вампиру притворяться, что он помогает людям: спасать их жизни на войне, охранять по ночам от своих собратьев, самоотверженно бросаясь на обезумевших от жажды чудовищ — ах, эта ее любимая служба в магической полиции… Все иногда казалось Анне театральным представлением, где она пыталась спрятать клыки под изящной маской. Но, если их не видно, не значит, что они пропали. Что она не может никого разорвать.
Адрес на веселом желтом стикере ждал ее, и Анна медленно покачала головой, приводя мысли в порядок: даже если она сама великая притворщица, нужно остановить этого монстра, пока он не убил еще кого-то. Или не обратил… Удушающее воспоминание стянулось на шее, мучительно крепкое, как пеньковая веревка, как поводок…
Анна встала, едва не опрокинув стул, и торопливым шагом пошла прочь, на улицу, на воздух, пахнущий прелой листвой и ржавчиной.
***
Осенняя ночь опустилась на Петербург мрачно и неумолимо. Анне было холодно всегда — как в гробу под мерзлой землей. Но она все же сердобольно наблюдала за прохожими, кутающимися в теплую одежду. Анна проходила мимо, как молчаливая тень, усталая, но целеустремленная. В кармане тяжелого черного пальто пальцы комкали записку с адресом.
Вампиры никогда не были настоящим… коллективом. Даже если клан держится поблизости, каждый из них горд своей независимостью — что он никому не принадлежит. В особенно тоскливые дни это казалось Анне смертельно печальным — быть ничей. Но зато вампиры запросто делились с ней информацией, не испытывая угрызений совести, даже если сдавали Инквизиции своего давнего знакомого.
А вот глупый громкий мальчишка — это совсем иное. Мотылек, однодневка. Жертва, принесенная ради общественного спокойствия — изящная формулировка как раз под стать скучному голосу вампира из клана, что диктовал ей наводку, скрупулезно повторяя номер дома.
Один из них ошибся и обратил ребенка, и они совсем не хотят, чтобы Анна (а вместе с ней и вся Инквизиция) совала нос в такое личное дело. Чтобы шла дальше по следу, приманенная кровавой тайной, распутывая загадку. Нет, она не остановится, найдет того, кто вздумал охотиться на темных улицах. Но сначала нужно разобраться с дурным новообращенным, на совести которого две жизни.
Анна оказалась в темном дворе, сразу уловила вампира рядом — как будто рябь на воде. Ненасытный новообращенный снова вышел на охоту, бродил где-то поблизости — сегодня глупец даже не подумал отойти от собственного дома, чтобы не оставлять рядом кровавый след! Она сердито нахмурилась.
Не стоило даже притворяться — вскоре в тени деревьев, чуть поодаль от старой детской площадки, Анна почувствовала чье-то присутствие. В темноте проблеснули красные глаза. Она метнулась прочь, быстро оказалась у дома. Не хотела ввязываться в бой; из-за нападения на инквизитора положение убийцы едва ли станет лучше.
— Говорит майор фон Айзендерф, — отчеканила Анна. — Сдавайся, ты окружен!
Он не сбежал — слишком любопытно было, что рядом делает другой вампир. Теперь Анна с удовольствием услышала, как он нервно задвигался, оглядываясь, пытаясь в темноте рассмотреть мнимую инквизиторскую засаду.
— Так ты на их стороне? — недоверчиво проскрипел голос.
— Я на стороне закона, — холодно улыбнулась Анна, хотя он ее не видел. — И мне нужно, чтобы ты сдался спокойно. Я не хочу тебе вредить, даже если ты напал на людей…
— Они всего лишь животные, медленные, глупые — почему я должен стыдиться того, кто я есть? — вдохновенно взвыл юный вампир. От него еще пахло человеком, обычным мальчишкой, который заигрался в божество, опьяненный невиданной силой — и кровью.
Анна прижалась спиной к стене, отсчитывая, прислушиваясь — пыталась найти. Скользить плавной вампирской поступью он еще не научился, и для чуткого слуха его шаги отдавались грохотом железных сапог.
— Всего лишь отговорки, — сквозь зубы процедила Анна, пробуя на вкус осенний ночной воздух — холод и кровь. — Повод выпустить клыки и кому-то навредить, потому что ты думаешь о своей никчемности, а она приводит себя в отчаяние и ужас.
Ей нужно было выманить мальчишку, но в какой-то момент Анне почудилась, что она говорит с собой, безжалостно расцарапывая старые раны. Да — повод убивать. Или повод притвориться святой и попытаться расплатиться спасенными жизнями за те, что она отняла.
Незнакомая злость бросила ее вперед — на вампира, оказавшегося слишком близко. Схватив его за горло, Анна пригвоздила к стене, свирепо нависла. У него была мертвая кровь, как и у нее, невкусная, мерзкая, но все равно на мгновение инстинктивно захотелось впиться ему в беззащитное горло. На нее смотрел испуганный мальчишка — едва ли за двадцать, мягкие светлые вихры растрепались, уши торчали. Совсем не дьявольский вид, не Дракула.
Он попытался оскалиться, нарываясь на драку, но Анна просто пронзительно зашипела, и мальчишка затих. Совсем онемел.
— Это ты здесь — животное, — обреченно сказала Анна. Ярость понемногу угасла, оставив лишь тяжелое чувство обреченности. — Тот, кто не может думать головой, — подчиненное голоду существо. Звучит жалко, не так ли?
Он молчал. Вдруг понял, что он совсем не так силен по сравнению с древней вампиршей, которая зачем-то выбрала защищать справедливость. Анна и сама не знала, что ее вело. В ней не было столько упорного благородства, как в Яне или других коллегах.
Только попытка искупить. Возможно, через годы этот ребенок, вспоминая обескровленных девушек, придет к тому же. К бесконечно грызущей вине, что подгоняет вперед.
========== 2. коса ==========
Анна спустилась в подвал к ведьмочкам из аналитического отдела, чтобы сдать вечерний отчет. Она ожидала, что многие уже разошлись, пятничный вечер гнал домой — но ей не к кому было спешить, а еще Анна любила хорошо делать свою работу, усидчиво и верно, вот и задержалась. И удивилась, когда услышала внизу щебет и смех.
