– Скрепим договор рукопожатием, и можно считать, что он в силе. – Я знала, что перед подписанием нужно, чтобы документ прошел проверку юристов. У меня не было денег на юриста. Его слова и руки было достаточно.

Я встала и протянула руку, ожидая, что он пожмет ее. Мне казалось, что если я один раз дотронусь до него, то во второй раз это уже будет просто.

Как же я ошибалась! Его теплая рука сильно сжала мою. По телу разошелся небывалый трепет, и я замешкалась на пару секунд дольше приличного.

Он улыбнулся, зажигая в моих глазах огонь, который был ярче праздничных костров, и сказал:

– У меня очень приятное предчувствие того, что грядет.

«О да, и у меня!» – прорвался снова непобедимый внутренний голос, но я не дала ему выйти наружу. Тайлер сказал, что поставит консьержа в известность насчет меня, и я смогу въехать в любое удобное время.

– Буду рада встрече! – ответила я, в душе радуясь, что он не знает насколько.

– Сотрудничеству! – тихонько поправила Фредерика, но Тайлер не услышал.

Как бы это ни называлось, я уже жду!

Он проводил нас к двери и нажал кнопку лифта. Фредерика поговорила с ним, предлагая свои услуги как риелтора на будущее и всучив ему свою визитку. Я отвернулась, чтобы не смотреть, как тетя ловит момент и берет его за плечо, и чтобы оторвать от него свой пугающе влюбленный взгляд.

Конечно, не стоило обижаться на то, как Фредерика старалась обделать дельце. По маминым словам, Фредерика когда-то надеялась на симпатию моего отца, но он выбрал маму. Потом тетя с первого взгляда влюбилась в Торстена Коттонвуда. Он был старше нее на сорок лет. (Отец любит шутить, что это была любовь с первого взгляда на его историю болезни.) У него было больное сердце, больше денег, чем даже у Брэнсонов, и Фредерика думала, что ему осталось недолго.

Старому доброму дяде Торстену сейчас за девяносто, он женат на юной модели. При разводе Фредерике по брачному контракту полагался только миллион долларов, который она и промотала в первые полгода свободной жизни.

Перспектива жить в бедности пробудила в ней деловую жилку, и, стараясь сохранить прежний уровень жизни, тетушка успешно работала агентом по недвижимости, подбирая очень богатым людям новые квартиры и дома.

Я восхищалась ее хваткой, несмотря на то что иногда мне было стыдно за ее манеры.

Наконец лифт открылся, и я поспешила зайти в него. Фредерика задержалась на площадке, заверяя Тайлера, что будет на связи, и я схватила ее под руку и аккуратно подтолкнула, чтобы она наконец зашла в лифт за мной, – ну или, если быть совсем точной, насильно впихнула ее с собой.

– Увидимся! – сказал он. Я таяла от его голоса.

Моего остроумия хватило только на «ага», я нервно улыбнулась и забарабанила по кнопке закрытия дверей, пока лифт наконец не тронулся. Я прислонилась к стене, пытаясь восстановить дыхание.

– Я же сказала, роскошен! – произнесла тетя.

Я промолчала, не зная, говорит ли она о человеке или доме.

– Думаю, это временное решение, – сказала я, – притом что я не умею убираться и ухаживать за несчастной травмированной собакой.

– Конечно, это временно. Ты скопишь денег и снимешь себе свою приличную квартирку. Или Брэд наконец сделает тебе предложение, и ты переедешь к нему. И тут ты позвонишь своей любимой тетушке, и она найдет для вас дом вашей мечты. Не думаю, что твой парень будет доволен, что ты живешь у этого прекрасного мужчины. Ревность часто подталкивает к важным жизненным решениям, таким, как предложение руки и сердца.

Вот что меня меньше всего волновало на тот момент, так это «ревность» Брэда. Тем паче чтобы он делал мне предложение только из зависти. Я не стану играть в игры, которые затевали мама и тетя для того, чтобы выйти замуж.

Мне нужен был мужчина, который примет и полюбит меня. Кто женится не ради денег и положения. Я знала, что такой найдется. А еще знала, что это не Брэд Брэнсон и он таким никогда не будет.

Пора начинать новую жизнь в новой квартире, с новым соседом и новыми обязанностями. Вызов принят, и я справлюсь.

По крайней мере, надеюсь, что справлюсь.

Где я точно уже прочно обосновалась – так это на работе. Первая перемена между моими занятиями совпадала со временем, когда Шей бывала свободна, и я шла в учительскую, чтобы с ней встретиться. Милстонская академия – это частная школа с техническим уклоном. В ней были все классы, начиная от детсадовских групп. Я преподавала во втором классе, а Шейла вела продвинутую математику у старшеклассников. Она также была тренером команды, участвовавшей в олимпиадах.

С Шей Симмонс я познакомилась, когда училась на первом курсе института. Была первая ночь недели набора новичков. Я стояла на траве перед Дельта-Альфа-Гаммой, зданием университетского женского клуба. Там начиналась церемония открытия. Мои родители рассчитывали, что я стану членом этого сообщества, потому что там встречу «правильных» подруг. Брэд был членом институтского мужского клуба, как и наши отцы. Все, что надо было сделать, – это перейти по траве к зданию, подняться по лестнице и войти.

Я не могла этого сделать. Просто никак не могла заставить свои ноги двигаться.

– Эй, что с тобой? Ты выглядишь растерянной!

Первое, на что я обратила внимание, – взволнованное выражение лица девушки, задававшей вопрос. Затем я рассмотрела ее ярко-фиолетовые волосы. Часть головы была выбрита.

– Ты совершенно права, – ответила я. Я сама не осознавала, как сильно растерялась. – Мне нужно зайти туда, но я… не могу.

Она обернулась и ответила:

– Не виню тебя за это. В этом клубе собрались преотвратительные девчонки.

– Дело даже не в этом. Если я пойду туда, я как будто соглашаюсь на все это. На такую же жизнь, как у моей матери. Отказываюсь от своих настоящих желаний. Никогда больше не буду принимать свои собственные решения. Я выйду замуж за мальчика, которого для меня выберут, и буду проводить время на встречах таких же скучающих домохозяек. Буду говорить, что мне нравится такая жизнь. Но это не так. Она мне не нравится.

– Это тяжело.

– Каждый выбор в моей жизни был сделан за меня. Мне предложили альтернативу только из двух специальностей.

Она присвистнула:

– Тебе не разрешили самой выбрать, кем стать? Но учиться по этой специальности потом тебе, а не им!

– Я могу пойти либо на экономиста, либо на юриста. И я не хочу заниматься правом.

– А чем бы ты хотела заниматься?

Ее вопрос ударил прямо мне в сердце, аж дыхание перехватило. Простой, казалось бы, вопрос. Он казался мне глубоко экзистенциальным.

– Ты знаешь, что ты первый человек, который меня об этом спросил?

– Это… печально.

Истинно так. До абсурда печально. У меня была мечта, я никогда не говорила о ней, не позволяла себе принимать ее всерьез. Работа, меняющая жизнь людей. Я решила произнести ответ вслух и прочувствовать момент этого признания:

– Я хочу быть учителем.

– Правда? – переспросила девочка с улыбкой. – И я. Я учусь на преподавателя математики и надеюсь работать со старшими классами. – Она изучающе посмотрела на меня: – В моем клубе есть несколько девочек, будущих учительниц начальных классов. Пойдем познакомлю.

Я благодарна судьбе за эту встречу. Я вступила в ее клуб. Шейла была на два года старше и стала моей лучшей и самой близкой подругой. Она во многом изменила мою жизнь. В первую очередь она показала мне, что мои собственные желания имели значение и что я была достаточно сильной, чтобы принимать жизненные решения самостоятельно. Это ненормально, когда твои родители распланировали твою жизнь, не спрашивая тебя. Она всегда поддерживала меня, и я была рада, что она осталась работать в Хьюстоне, возле института, где мы учились. Мы могли продолжать общаться.

Когда я подала резюме во все школы района после годичной практики, именно она порекомендовала меня директору и помогла мне устроиться в школу. Последние три месяца она разрешала мне ночевать в ее квартире.