Девушка без лишних расспросов приблизилась и положила пальцы ему на голову. Спустя несколько минут непонятных манипуляций нимфы Дикарь внезапно явственно ощутил внутри себя «кнопку», при нажатии которой включится новый дар.

– Вроде получилось!

Аврора кивнула:

– Попробуй активировать, посмотрим, как далеко работает.

Дикарь активировал способность и показал большой палец девушке.

– Ты говори что-нибудь, а я буду отходить.

Он начал насвистывать негромко незатейливую мелодию, а нимфа стала потихоньку отходить прочь. На отметке примерно в два с половиной метра она замерла и сказала:

– Работает. Не слышно ни хрена.

– Значит, радиус примерно где-то полтора-два метра.

Девушка ухмыльнулась и покрутила пальцем у виска.

– Звук включи обратно, прежде чем говорить. Хватит тут мне немое кино разыгрывать, я же говорю, что ничегошеньки не слышу.

Дикарь спохватился и деактивировал способность.

– Извини, не привык еще. Короче, смотри – я сейчас начну пристреливаться вон по тому трансформатору. А ты поработай у меня наблюдателем. Если там внутри кто-то есть, он обязательно среагирует на звук попадания. А вот звука выстрелов он за счет мой «глушилки» слышать не будет.

– Ага, если только ты вообще будешь попадать по этому ящику.

– Ну, уж постараюсь как-нибудь.

Дикарь уселся на землю, опираясь на одно колено, а второе использовал как подставку для «блазера». Расстояние до намеченной им цели навскидку составляло порядка двухсот восьмидесяти – трехсот метров. Практически предел для него прежнего. До попадания в Улей Егор просто физически не мог стрелять дальше трех сотен метров. За этой отметкой результаты его стрельбы сильно ухудшались. Да и то, на такую дистанцию он мог стрелять лишь в условиях, близких к идеальным, с низкой влажностью и при полном отсутствии бокового ветра. Более или менее уверенно он себя чувствовал лишь на дистанции до ста пятидесяти метров. Вот тут все было просто отлично, на таком расстоянии выпущенные им пули практически из любого мало-мальски пристрелянного нарезного ствола четко ложились в «яблоко» или центровые круги ростовой мишени, будь то армейский «калашников» или гражданский СКС.

Ну и немаловажным фактом было то, что стрелять из дробовика навскидку по уткам на перелете ему нравилось гораздо больше, чем по «красному зверю» из нарезного. В первом случае на первый план выходила не столько меткость стрелка (хотя без этого тоже никуда), сколько скорость реакции и наработанные практикой рефлексы. Ну и стрельба влет дарила совсем другие эмоции. В случае со стрельбой из нарезного оружия ключевую роль играет твоя способность проанализировать и учесть все факторы, влияющие на полет пули: влажность, ветер, падение пули с расстоянием. Даже такая вещь, как деривация пули – ее отклонение от точки попадания влево или вправо (в зависимости от направления нарезов в канале ствола) из-за вращения в полете, тоже должна быть учтена, если ты находишься достаточно далеко от цели, чтобы этот фактор успел подействовать на траекторию. Это только в голливудских фильмах суровые стрелки, прищурив глаз, попадают супостату прямо в лоб с километрового расстояния. На деле же даже прицельная стрельба на четыреста-пятьсот метров – это уже очень серьезный вызов для стрелка. У снайпера-профи в голове должен находиться настоящий баллистический калькулятор, чтобы правильно учесть и внести все поправки перед выстрелом, дабы его пуля попала именно туда, куда он хочет. Не зря же про снайперов принято говорить, что это штучный товар. Умелый стрелок будет отлично стрелять на любой дистанции и из любого оружия. То есть, по сути своей, снайпер – это одновременно еще и отличный боец поддержки и штурмовик, все в одном лице. А вот в обратную сторону это работает отнюдь не всегда – далеко не каждый штурмовик, в принципе, способен стать хорошим снайпером.

С другой стороны, Дикарь после попадания в Улей прилично прокачал свою физическую оболочку. Причем сразу по множеству параметров – зрение, слух, скорость реакции, физическая сила и выдержка. Плюс у него в руках сейчас действительно весьма и весьма годная пушка довольно перспективного с точки зрения снайпинга калибра. Со всем этим он вполне способен довести собственную дистанцию уверенного поражения цели метров до двухсот пятидесяти, а то и до трехсот, даже не в самых идеальных условиях стрельбы.

В любом случае ему необходима была практика, чтобы проверить свои текущие возможности. И сейчас сложились весьма удачные для этого обстоятельства.

Примерившись к карабину, он подрегулировал под себя затыльник и «щеку» приклада, потом вывел оптимальную кратность на оптике. После этого набил магазин блестящими патронами из пачки, вставил его в приемник, активировал дар бесшумности и принялся за пристрелку. Ну как, бесшумности – он-то отчетливо слышал щелчки выстрелов из карабина, лишь наполовину приглушаемые интегрированным глушителем, звук которого еще дополнительно глушился звукоподавителями его шлема. Хотя и то хлеб, с таким серьезным калибром без глушителя вполне можно запросто и оглохнуть.

Первые пять выстрелов ушли в «молоко», очень уж сильно разнились точка прицеливания и точка попадания на такой дистанции. По идее, начинать пристрелку стоило на вполовину меньшей дистанции. Поэтому Дикарь перенес прицел на дорожный знак, сиротливо стоявший на обочине дороги у подножия холма. Сделав пристрелочную серию, он подкрутил прицел и вновь прицелился по трансформатору. На этот раз ему удалось попасть в уголок синего стального ящика, окончательно поняв, в какую сторону нужно регулировать «барашки» прицела. Между тем из-за угла одного из корпусов к трансформатору выскочил прилично отожравшийся бегун, уже растерявший абсолютно всю одежду. Он встал неподалеку от трансформатора и принялся суетливо оглядываться в поисках источника звука.

Дикарь между тем опять подкрутил цейсовскую оптику и принялся за новую стрелковую серию. Теперь пулевые отметины отчетливо продемонстрировали расхождения в точках прицеливании и попадании, пули исправно уходили левее и ниже таблички с черным черепом на желтом фоне, которую он избрал как нулевую точку для перекрестья. Еще немного манипуляций с прицелом, смена магазина – и новая серия выстрелов вывела, что он практически закончил пристрелку. Пули теперь ложились лишь на один клик ниже того места, куда он целился.

К тому моменту у трансформаторной будки уже скопилось около полутора десятка пустышей и бегунов разной степени спелости, привлеченных грохотом попаданий тяжелых пуль по металлу. Вон даже прискакал корявенький лотерейщик. Крутит лысой башкой, недоуменно урчит после каждого попадания. Дикарь внес последние поправки, вернул на место защитные пластиковые колпачки на оптику и решил опробовать «блазер» на живой мишени.

Попадание тяжелой экспансивной пули триста семьдесят пятого «магнума» по жрачу наглядно продемонстрировало: стрелять из него по бегунам – это просто трата ценного ресурса. Все равно что из пушки по воробьям палить. Начинающий лотерейщик, словив высокоскоростную пулю в широкую грудь (Дикарь специально не стал целиться в голову, хотел проверить эффект), свалился на землю как подкошенный. Из него словно разом выдернули хребет – как стоял, так и стек на землю, распластавшись в пыли безо всяких признаков жизни. Окружавшая его толпа из его менее развитых компаньонов, воочию узрев смерть «собрата по оружию» заволновалась уже всерьез. Пробежавшись взглядом по этой разномастной шайке-лейке, стрелок выбрал в ней самого жирного и развитого бегуна. Дикарь задержал дыхание и легонько потянул довольно мягкий спуск, который, если верить инструкции, можно было сделать еще мягче. Результат получился весьма предсказуемым: зараженный, который при близком контакте мог доставить неприятных впечатлений даже ветерану типа той же нимфы, после попадания пули в грудную клетку, мгновенно превратился в мешок из костей и мяса. Удар швырнул его на землю, приличная клякса крови украсила стенку трансформаторной будки за его спиной.