— Ладно, сойдёт. Эм, спасибо за еду, — он не имел в виду «итадакмас», а просто выразил спасибо, но Аоко только спокойно кивнула и очень ровной, практически королевской походкой направилась в сторону ванны, — Что такое?

— Грязно.

Действительно. Пыли на полках под телевизором было столько, что дерево действительно казалось серым, а не коричневым. Во время просмотра очередного фильма или передачи, Кайто постоянно чихал и вытирал всё рукой.

А вот Аоко сразу профессионально взялась за дело — Кайто и последнего кусочка не успел проглотить, когда пыль испарилась куда–то в никуда. Фокуснику даже как–то стало стыдно, и он сам захотел помочь, но потом посмотрел на выверенные движения Аоко, как она держит в руках старую швабру и какой–то магией вычищает пол до блеска. Не очень понимая, что делать, парень почти прикоснулся к ведру с водой, но услышал мелодию своего телефона.

— Так, — по привычке вслух сказал он, — Кудо. Алло?

— Куроба? — голос «приятеля» казался очень заинтересованным, но немного печальным, — Тут такая паршивая ситуация с этими документами. В них есть незаконные огрехи, но сделаны они очень хорошо. Я тебя хотел предупредить, что это займёт недели, если не месяц.

— Хорошо, понял.

— Пока не афишируй Аоко–сан, хорошо? Но её точно нужно психологу показать. Я знаю одного хорошего.

— Абе Даичи? Да, я помню. Хорошо, буду ждать. Но вы поторопитесь.

— Да мы стараемся. Ты постарайся давай. Пока.

— Пока.

Что бы Шиничи не говорил, Кайто совсем не понимал, как и куда стараться. Над чем? Где? Зато прекрасно представлял зачем, ведь то, что он видит, это робот–уборщица.

Движение ровное, чёткое, ни одного лишнего взмаха рукой или даже неловкого выпада вперёд. Глаза видят всё, даже если грязную часть дома скрывает огромная ваза, но в синих глазах всё равно ничего нет.

— Эм, Аоко? — казалось, Кайто сказал это слишком тихо, но её голова повернулась к нему почти сразу, — Тебе помочь?

— Нет.

Кайто посмотрел на влажную тряпку. Осталось только протереть некоторые места, потому помощь была бы лёгкой, потому он встал и взял тряпку в руки. Аоко тут же порвалась её отобрать, но Кайто увернулся от неё и начал вытирать, что нужно. Он делал это туповато, неумело, но успешно, ведь рано или поздно в доме нужно было как–то убираться.

— Зачем ты это делаешь? — тихий голос Аоко был едва различим.

— Так быстрее.

***

Дни потихоньку сменяли друг друга, а Аоко очень медленно познавала эмоцию удивления. Кайто то забывал о ней, то давал какую–то настолько элементарную работу, что на неё не уходило более пяти минут, то уходил на выступление и делай что хочешь, а то и предлагал развлекаться. И книги дарил, и мангу или просто предлагал телевизор. Хотя парень был бы рад и на прогулку её сводить, но он пока не знал, какова обстановка у детективов и полиции.

На днях Абе Даичи пришёл к ним на первый в своей жизни приём на дом. И, поверьте, шок от увиденного не описал бы никто. Это был первый подобный случай в его практике, но профессионализм помог ему вытащить максимум информации.

Школа была самой обычной, смешанной, но в ней существовала программа «Сестёр–Сирот», но совсем не религиозная. В ней обучали установкам послушания, «домоводству» (идеальной стирке и готовке) и по большей части промывали мозги. А все выпускницы программы неизменно оказывались в школе «Горничная в Цветном Платье», где ко всему прочему прилагались дополнительные уроки по работе, а у кого–то и сексуальное образование. Пугало, в каких подробностях Аоко спокойно могла пересказать групповое изнасилование своей подруги Акако, и с каким спокойствием, но для них это казалось нормой. Ещё, перед самым обучением на горничную, часто случались самоубийства, когда вдумчивые девушки понимали, куда идут.

Сама же Аоко казалась достаточно покладистой. Об её прошлом ничего неизвестно, да и она не вспоминала ничего. Возможно, что–то можно будет узнать в документах, а пока Даичи помотал головой. Он обследовал что–то с девушкой с глазу на глаз в другой комнате и вышел с фразой:

— Очень странный случай, но я бы не назвал её полностью потерявшей эмоции. У неё всё немного не до конца, хотя я не понимаю почему. Просто говори с ней, как с обычной девушкой. Всё устаканится!

С этого дня, да и раньше, Кайто следовал этому совету. Когда Аоко готовила что–то сложное, что случалось часто, он брался помогать, хотя иногда ронял скорлупу в тесто или случайно пересыпал соли. У него всегда были проблемы с готовкой, он вряд ли был самым ценным помощником, но работа шла быстрее. И к той же уборке он стал относиться гораздо лучше. Вдвоём она казалась лёгкой, как в детстве, когда он просто помогал родителям.

Кайто вообще не мог относиться к Аоко, как к горничной. Он и сначала не загружал её работой, да установил ей заработную плату в весомом размере. И он догадывался, что она сама её не потратит, потому помогал, как мог.

Он привёл её в известный магазин женской одежды, чтобы предоставить ей сменную одежду. Объяснил, как нужно общаться на людях, и запретил «хозяина». Когда она назвала его «Кайто–сама», как он себя горделиво называл с садика, сердце парня йокнуло.

Не прошло и трёх месяцев, когда он понял, какая Аоко миленькая. Даже слишком миленькая, что можно влюбиться.

Прогресс был очень маленький: Аоко потихоньку переставала не походить на куклу, и её взгляд медленно преображался, но движения всё ещё оставались механическими. Но, когда она спрашивала:

— Почему Вы мне помогаете?

Он чувствовал, что он на верном пути.

— Потому что хочу помочь.

Сегодня Аоко спросила у него, когда его день рождения. Через неделю она приготовила сложнейший пудинг. К Рождеству она украсила всю квартиру блестками и накрыла ёлку. Когда он понял, что одна из игрушек висит криво, он засмеялся. Аоко начала извиняться, поправляя её, но парень остановил её и улыбнулся.

— Вижу, что с душой, — он засиял её сильнее, когда увидел подарок под ёлкой, но это до завтра. Кстати, и свой нужно положить.

Может это просто серебряный браслет, но он ей точно пойдёт.

***

В Новый Год у каждого храма, как всегда собиралась целая толпа. Не пройти, не продвинуться, а потерять миниатюрную Аоко всё равно, что обронить брелок для ключей. Хорошо, что очередь выстроилась ровно, и девушка стояла прямо перед глазами в небольшой тёплой шляпке. А стояли они долго, уже и их очередь подошла.

Первой сложила руки Аоко, за ней и Кайто. Сначала он замешкался, не готовый сформулировать желание, но потом посмотрел на Аоко и, улыбнувшись, обратился к Богу: «Я желаю счастья Аоко».

Что загадала она… интересно бы знать.

***

— Кайто–сама? — когда она так внезапно к нему обращалась, его сердце вновь танцевало истеричную чечётку. С каждой новой просьбой её лицо становилось всё светлее и светлее, но уголки губ всё ещё никак не поднимались. Зато глаза смотрели прямо на него с большим интересом.

— Да, Аоко?

— Вы празднуете День Святого Валентина?

— Нет.

Многие создавали локальные вечеринки, но Кайто отказывался. И он больше не в школе, чтобы думать о шоколаде. Хотя было бы неплохо отметить его с Аоко, если бы она хотела. Но это вряд ли.

— Хорошо. Что–то нужно?

— Нет, пока, — Кайто застегнул сумку. Ему пора выдвигаться, да и Аоко тоже только закончила с чемоданом. Даже если и будет День Святого Валентина, но уже не в Токио. Им предстояла поездка в Лос–Анджелесс на две недели, первая для Аоко.

— Вы там аккуратнее, хорошо? Мы ещё точно не знаем, пройдёт ли поездка Аоко–сан безопасно, ладно? — Сагуру снова параноил, но оно и ясно. Во–первых, дело ещё не закончилось, а во–вторых он сам по какой–то причине проникнулся дикой симпатией к сильно пострадавшей Акако, так что весь дрожал, что не может вернуться домой. Весь изжился, за свою горничную волновался.

— Не бойся, вернёмся! — Кайто, как всегда, сохранял позитивный настрой, но это выходило не так легко, если представить час в такси, людный аэропорт и десять часов в самолёте. Долгие десять часов, чтобы неделю спать у матери и ещё неделю в отеле безо всякого веселья. Нет, в Америке много интересного и холода почти нет, но всё равно дух февраля остаётся в голове и мешает нормально думать.