— Ах, Кайто, ты уже переоделся? — уже в её голосе была улыбка. Кайто не мог сдержать радости и обернулся.

Волосы были заплетены с помощью синего бантика с резинкой в маленькую косичку, упавшую на плечо. Легкий макияж, почти незаметный, кроме нежно–розовой помады на губах, освещал её лицо, как светильник. Откровенные декольте девушка не любила, и её светло–голубое платье и держалось на плечах без лямках высоко от груди. Розовые плечи надолго приковали внимание парня, пока он не заметил, что платье в этот раз выше колен (всего на десять сантиметров).

— Аоко–сама, может вам стоит надеть колготки? — с улыбкой предложил Кайто, снова проверяя её наряд, но задерживаясь на ногах.

— Думаешь? Вроде жарко сегодня, — весело посмеялась Аоко и покрутилась на месте, — Не очень люблю колготки на самом деле, но одни прозрачные у меня были.

— Тогда я принесу их сюда? — предложил дворецкий. Аоко, которая всё это время радостно кружилась, остановилась и посмотрела на него.

— Кайто, ты не любишь открытые ноги?

— Нет, просто, — Кайто был готов дать честный ответ на её вопрос, но быстро осознал, как мерзко это прозвучит и прикрыл свой рот, а потом вложил ещё немного сил в новую улыбку, — На самом деле я смотрел прогноз сегодня, и мне кажется, что пока не настолько жарко.

Никакого прогноза Кайто не смотрел, куда легче поверить погоде из окна, но Аоко, кажется, доверилась ему и достала телефон, чтобы проверить сказанное. Она долго смотрела на экран, о чём–то раздумывала, а потом сказала:

— Хм, наверное, ты прав. Тогда я подожду на диване.

Парень громко выдохнул со звуком «фух» и побежал к лестнице, а потом и по ней в сторону комнаты Аоко. Дверь в неё почему–то была не закрыта, словно девушка очень сильно спешила и поскорее хотела оказаться в ресторане, что вызвало у Кайто некоторое недоумение, а то и что–то совсем иное. И лишь войдя в комнату, дворецкий всё понял.

Пачка салфеток, которая обычно пылилась в ящике её комода, лежала на столе пустая, всё её содержимое лежало в мусорной корзине, испорченное слезами. Ноутбук тоже не был включен, а «спал», моргая красным индикатором. Парень решил не тратить энергию и отключить мини компьютер, потому увидел последние вкладки, которые девушка открывала в браузере.

«Убийство студента полицейской академии!»

«Двое студентов полицейской академии — убитый и убийца?!»

«Скандальное дело студентов полицейской академии!»

И все статьи в этом духе. Фотографий тела Но почти нигде не было, кроме трёх статей. Кайто не заметил, как сел, и как его глаза пробежали по деформированной спине парня. Даже если смерть была мгновенной, падение было для него шоком.

— Значит, Аоко–сама переживала за него, — сказал Кайто, когда закрыл браузер, — Но она старается не падать духом.

Компьютер пискнул и начал завершение работы. Дворецкий терпеливо ждал, пока экран потухнет, и медленно закрыл его. Образ Но на секунду возник в его голове, как фотография одноклассника из начальной школы, про которого ты давно забыл, но резко его вспомнил.

— Но, — без эмоций сказал в пустоту парень и, взяв колготки из шкафа у стенки, покинул комнату и спустился вниз, считая собственные шаги, — Аоко–сама, я принёс!

Аоко горько всхлипнула. Ещё одна салфетка вытирала её слёзы, но она принадлежала уже другой пачке, лежащей на столе. Вытерев слёзы, девушка попыталась сдержать новый порыв и сглотнула, чем только ускорила прибывание новых слёз. Кайто, прижав к груди колготки, подошёл к хозяйке и присел рядом.

— Понимаю, что это трудно. Я сам… переживаю. Знаешь, наших тоже много полегло на одной продаже органов, — Кайто сказал это легко, но увидев, как Аоко вытаращила глаза на него, осознал свою ошибку, — Извини. Мне… сложно понять. Я и своих родителей–то не помню.

— Понимаю, — она снова вытерла слёзы, — Но–кун был моим другом, потому это очень больно. Будто ты лишаешься чего–то важного. Кто–то больше никогда не скажет «доброе утро», не будет шутить, гулять с тобой, а потом прощаться, чтобы снова встретиться…

Кайто долго смотрел, как солёные капли падают на стол и медленно решался приобнять девушку напротив, чтобы попытаться успокоить, но та замерла чуть поодаль от его груди, продолжая вытирать слёзы.

— Мы идём на ужин, я же испорчу твою рубашку! — слабо захохотала она. Парень усмехнулся:

— Высохнет, испарится. Или я переоденусь.

— Нет, не надо, нам ведь пора идти! — с тихим мрачным смехом, Аоко отстранилась от него и, максимально убедительно улыбнувшись, встала, чтобы забросить салфетки в сумку, — Шиничи–сан передал, что сегодня мы должны забыть о проблемах и просто пообедать. Ну, ему так Ран–сан предложила.

— Неплохая идея, — кивнул Кайто, — Хорошо, на один денёк можно про всё забыть, энергия всегда нужна.

— Абсолютно верно!

Пока медленная походка Аоко всё ещё выдавала её мрачное настроение, Кайто шагал в своём обычном темпе.

Проблемы не уходят, а откладываются на завтра.

Сегодня наш дворецкий уходит в отпуск.

***

Билеты на автобус куплены, двигатель громко ревёт, и машина направляется к следующей станции. До того китайского ресторанчика их ещё три, поэтому Шиничи, громко зевнув, роняет голову на плечо Ран и почти начинает храпеть.

— Что…? Всё–таки не выспался? — девушка едва смеётся, — А встал тако–о–ой важный, что все индюки бы позавидовали!

— Ну, Ран, ты же знаешь, как долго я мучился, проверяя этого, — он снова зевнул, отчего забыл, что хотел сказать, и долго вспоминал конец фразы, — Рюдзи–куна — c ним всё слишком идеально сходилось.

— Например, кто–то очень хорошо знает его отношения с Но–куном, — предположила каратистка, — Общий друг детства?

— Или у Рюдзи–куна действительно был дневник, где он всё это записал, и убийца просто переписал всё, чтобы использовать это в своих целях, — сквозь полудрёму произнёс детектив.

— Почему ты так думаешь?

— Язык, которым был написан текст, соответствует тому, как общается сам Рюдзи–кун, однако почерк более аккуратный. Вряд ли кто–то бы писал в своём дневнике настолько аккуратным почерком, если бы только его не проверяли, автор дневника не работал бы над своим почерком или… кто–то просто привык писать очень аккуратно. И уж тем более Рюдзи–кун не стал бы всё аккуратно переписывать, даже само переписывание не имеет никакого смысла, а блокнот в качестве дневника — это слишком странно для того, чтобы быть правдой. И ещё эта фраза Но–куна «не знаю, зачем тебе это, но»… разве она сочетается с историей о банальной зависти?

— Ты прав, — Ран не могла не согласиться, — Может… Может Шингу убрал Но–куна, как свидетеля?

— Нет, я не уверен в этом, — замотал головой Шиничи, — Но–кун и правда застал Шингу врасплох, но с момента той истории о беременной девушке я почему–то уверен, что у Шингу были некоторые «благородные» принципы, ха–ха.

— Тогда кто это мог быть? — когда Ран сказала это, автобус наехал на какую–то кочку, и тряска заставила голову парня отпрянуть от плеча девушки. Пара ещё недолго смотрела друг на друга, и каратистка приготовилась спокойно дожидаться нужной остановки, однако детектив снова устало наклонил голову к ней, — Эй, Шиничи…!

— В своей записке Но–кун сообщил, что доставить их обоих в академию к тому времени, когда они там оказались, могли только двое, но при этом все остальные улики говорят о том, что убийца один. Сначала я подумал о Муку–куне, которого мы застали замаскированным под Сайто–сана в гостинице «Цветочные Ветви», но потом я позвонил семье, в которой он работает, и узнал, что в тот день они праздновали день рождения отца семейства, и Муку помогал им на торжестве.

— Может эти случаи не связанны? — предположила Ран, когда услышала объявление об последней остановке перед той, к которой они едут.

— Такое может быть, но не стоит отметать этого третьего человека. К слову, Миуды–сана в ту ночь дома не было, — уточнил Шиничи, пытаясь доказать самому себе, что его интуиция верна, — К тому же, их связывает странный длинноволосый мужчина…