— Да, — улыбнулась девушка, — Мне рассказывали, что Вы лежали здесь.

— Чуть больше недели валялся, сложно забыть, — Шиничи закатила глаза под короткий хохот друга, — Надеюсь, что больше не попаду ни в какую больницу.

— Мне тоже хочется верить в это, но, если всё же попадёте, мы вас обязательно подлатаем! — пообещала медсестра. Лифт тем временем остановился, — О, вот и третий этаж!

Девушка вышла первой, посетители следом за ней.

Коридоры больницы были прямыми и яркими, а двери твёрдыми и высокими. Номера палат тоже было легко запомнить: первым от лифта был «триста одиннадцатый», далее «триста двенадцатый» и так до «триста девятнадцатого», куда посетители шли. Рядом с ним была пожарная лестница с толстыми перилами, по которой никто не мог ходить из–за таблички «покрашено». Если попробовать туда сунуться, твои бахилы и не только измараются в серебристой краске.

— Вот, триста девятнадцатый, — Миюки указала на дверь в палату, — Он избит довольно серьёзно. Я удивлена, что он быстро пришёл в сознание, когда очнулся.

— Он вырубился, когда вызвал врачей на дом? — уточнил инспектор.

— Да. Наш врач человек… своеобразный. Он может вскрыть дверь, если чует, что человеку действительно стоит помочь, — смутилась медсестра, потом постучалась, — Тоя–сан?

Некоторое время пациент молчал, потом посетители услышали спокойное:

— Да?

— К вам инспектор Накамори, Шиничи–сан и…

— Заходите, — резко отрезал голос из палаты. Миюки кивнула посетителям, те бегло переглянулись, и Шиничи открыл дверь.

Во взрослом корпусе было два вида палат: одиночные и рассчитанные на двоих. Их выбор зависел от болезни, боязни общения, а иногда и от размера кошелька пациента, как в случае с Тоей. Парню не пришлось доплачивать, одно его имя стало причиной для заселения в просторную одиночную палату. Тут была мягкая кровать с ортопедическим матрасом, толстая тумбочка с четырьмя ящиками, две настенные лампочки и маленький диван с квадратным столиком неподалёку от окна, занимавшего всю стену — именно в таком месте Тоя провёл уже целый день. Он двигал непривычной рукой, потому, как правило, развлекался так — включал что–то на телефоне, клал его на колени и надевал наушники, пока его правая рука была зафиксирована и медленно восстанавливалась.

— Добрый день, — Тоя улыбнулся вошедшим посетителям. Он аккуратно наклонил голову в сторону дивана. Детективы подошли к нему и сели, инспектор остался стоять, — Вы по поводу серийных убийств или моего избиения?

— По обоим, — спокойно ответил Шиничи, — Как твоё самочувствие?

— Скажешь тоже, — пациент странно закатил глаза, — Агрессивно он меня бил… Видимо, он, — парень на секунду замолчал и добавил с придыханием, — ненавидит меня.

«Странная заминка», — отметил детектив Востока. Он немного прокашлялся.

— Есть предположения, кто это мог быть?

— Никаких, — усмехается Тоя, — Просто за деньги, может быть?

— Но он ведь тебя не ограбил?

— Хм, и то верно.

— Так, не ври, — внезапно вмешался Хэйджи, — Повреждения, которые ты получил, означают, что убийца бил тебя не только сзади.

— Он был в маске, — Тоя выдернул наушники из ушей. В них ничего не играло, — Вы не можете заставить меня написать заявление, если я этого не хочу, верно?

— Но ты похож на того, кто по любому пуку возмутится, — с недоверием пропел детектив Запада, за что был прерван своим другом.

— Хаттори, помолчи, — Шиничи снова обратился к Тое, — Проведём небольшой допрос о недавних убийствах. Ты будешь не против, если инспектор Накамори будет всё записывать?

— Ладно, об убийствах так и быть.

Тоя удивительно быстро согласился. Он попытался сесть поудобнее, но лишь простонал, погладив левой рукой свою спину. Шиничи встал, огляделся и заметил за шторкой у другой стены ножку деревянного стула. Детектив быстро сходил за ним и поставил у пациента, пока Накамори доставал свой блокнот.

Первый вопрос оказался неожиданным.

— Кобито–кун, тебе о чём–то говорят имена Роки и Нака?

— «Роки», «Нака»? — Тоя напряжённо что–то вспоминал, — А, те погибшие преступники… Они сгорели в огне?

Шиничи не ответил, только хмыкнул, а Хейджи, прижав кулачок к губам протянул букву «м». Накамори же с удивлением посмотрел на лист блокнота. Он не понимал к чему этот вопрос и не знал, что ему записывать, потому быстро занёс на бумагу весь диалог разом.

— Ты был одним из заложников, когда они напали на центральный банк, да? — продолжил тему старых бандитов Шиничи.

— Да, был, — согласился Тоя, — Мне прострелили ногу. Вы думаете, что я устроил пожар?

— Проверяю такую возможность, — Шиничи сам занёс что–то в телефон, — Ещё что–то о них знаешь?

— Их поймал тот инструктор…? Ну, больше ничего.

— Хорошо.

Шиничи посмотрел в окно. У входа в больницу было очень людно, но внутрь заходили не все: кто–то просто разглядывал новый вход, некоторые уже уходили из больницы, а кому–то вовсе не было дела до пациентов и врачей. Здоровью последних стоило позавидовать.

— Поговорим о Шингу. Что тебе известно о нём?

— Шингу, — Тоя не показывал недовольства или неприязни. Тема Шингу была для него такой же обычной, как новость о краже или похищении, — Да, он был немного сумасшедшим, хотя не тупым… А его напарником был Муку, которого не за что прижать, да?

— Слышал о третьем участнике?

— Слышал, но я бы не назвал его «участником». Скорее это была какая–то сделка, если хорошо подумать, — парень на секунду забыл о сломанной руке и тут же сжал зубы, — Шингу помог убить Чина, так что третий помогал и ему с чем–то… С чем — не знаю.

— А что ты думаешь об убийстве Но–куна?

— Муку или третий.

Накамори озадаченно поднял глаза, Хейджи выпучил их. В глазах Шиничи тоже расцвело удивление.

— Почему Муку кажется тебе подозреваемым?

— Просто предположил, — со смешком ответил Тоя, — Какой вопрос будет последним? Убил ли я Шингу?

— Да, — кивнул Шиничи, — Я слышал, что ты общался с Миудой долгое время. Говорят, ты однажды одолжил его машину и разбил, попав в аварию. Твои деньги замяли ущерб, но драки вы не избежали, да?

— От кого информация?

— Мику–сан.

— Хм, надо же, — Тоя убрал телефон с колен на тумбу, — Что ж, не буду отрицать, что мы были знакомы с Миудой. Но разве по записке не заметно, что его убили за преступления Шингу, а не за то, что я мог убить?

Шиничи знал, что они никогда не узнают, знали ли два парня, что оба учились в одной школе — у мёртвого Шингу это не спросишь, а Тое либо нечего рассказывать, либо он не собирается этого делать по понятным причинам. Если он действительно так идеально играет невиновного, какие о нём ходят слухи, то он гений.

— Хорошо, Кобито–кун. Тогда последний вопрос.

— Что? — впервые за весь разговор Тоя реально удивился, — Теперь мне даже интересно…

— Ты знаком с Кайто?

Рука инспектора разжалась и выронила блокнот, но он не спешил его поднимать, с замиранием поглядывая на пациента. Хейджи тоже всколыхнулся, но ненадолго, ведь знал об этом вопросе, и поднял блокнот Накамори, чтобы отдать его хозяину. Тот задержал взгляд на обложке и принял вещь обратно.

Шиничи, тем временем, напряжённо выискивал ответ в слабом удивлении Тои. Его лицо долго оставалось изображением непонимания, пока не проявилась слабая улыбка.

Ответ был коротким и чётким, а голос уверенным, которому поверил бы любой обычный человек:

— Нет. Вроде он работает у подруги моей бывшей?

— Да, у неё, — коротко кивнул Шиничи.

Были и другие вопросы, но более простые и дежурные, а иногда сложные и технические. Хейджи понимал к чему весь допрос, Накамори медленно осознавал происходящее, но недавний случай с Аоко затмевал его разум. Даже детектив Востока понимал это и аккуратно спросил парня о произошедшем в академии, на Тоя просто… покачал головой, хрустнув пострадавшей в драке шеей. Прижать его было нечем.

Но он был подозреваемым и не переставал им быть.