Всё было чётко зафиксировано, Шизука и Ориха не могли ничего отрицать, но всё, что получил Тоя после этого дела, это выговор.

Наверное, никогда не найдётся дела, из которого Тоя не сможет выйти сухим из воды.

***

Аоко устало замедлилась, вдохнула побольше воздуха и снова полетела вперёд, когда увидела длинный тротуар. Вывески кучи магазинов, баров, парикмахерских, библиотек и прочего оставались незамеченными, пока девушка спешила домой на своих двоих, ведь автобус в это время не ходил. «Давно я так не бегала», — девушка дала себе передышку у очередного супермаркета: «Всё, немного отдохну… и дальше».

Отвлёкшись на телефон, она почти не заметила парня, что шёл мимо. На долю секунды ей показалось, что это Кайто, и она, широко раскрыв глаза, развернулась к нему. Взгляд пошёл по розовой рубашке, которой у её дворецкого не было, серым джинсам и старым кроссовкам — это мог быть один человек.

— Муку–кун? — тихо спросила девушка. Парень на секунду замер, не сделав и шага к магазину, потом повернулся.

— Ах, Аоко–сама! — бросил он, подбегая к ней. Ладонь его руки легла на его затылок в неудобной позе, — Добрый день… Э, а Вы уже домой?

— Да, Кайто болеет, а я… Муку–кун, что это, синяки?

— А?

Муку бросил взгляд на свою руку. Выше запястий красовались большие синяки, будто его толкнули к чему–то увесистому или кто–то специально бил его чем–то по рукам. Взгляд Аоко побежал по его телу — из–под «щели» между штанами и обувью тоже выглядывали маленькие фиолетовые пятна, а потом Аоко заметила что–то, похожее на шишку среди волос парня.

— Ты… дрался с кем–то?

— Что? Нет… Я упал на комод, а сверху на меня упала деревянная коробочка с украшениями, — парень посмотрел на свои синяки, — Они не болят особо…

— Упал на комод? — удивилась студентка, — Может, тебя всё–таки толкнули?

— Ну, — сомнение на секунду пробежало в глазах Муку, но ненадолго, — повздорили… с ними.

— С ними?

— Да, эм, — парень внезапно отшутился, — Правда не болит! Я пойду? Вы не задерживаетесь?

— Да, Кайто же…! Хорошо, спасибо, Муку–кун, я побегу домой!

— Ага, конечно! — Муку помахал ей своей рукой. Синяк всё ещё бросался в глаза, но парень вёл себя так, будто ничего не было.

«Кто это, эти «они»? Их, двое, трое?» — вопросы, которые так надоели Аоко, снова появились в её голове. Девушка попыталась отбросить их: «На столько вопросов мозгов не хватит! Займусь этим завтра».

Ноги снова понесли девушку вперёд. До дома ещё далеко, но энергии предостаточно.

Есть вещи важнее любых расследований.

***

Аоко подбежала к своему любимому дому, который не менялся уже много лет. Пальцы дотянулись до маленького дверного звонка, и громкий звук оповестил тех, кто был дома, о возвращении юной студентки. Шаги прошлись по гостиной, вошли в прихожую и добрались до двери.

— Аоко! — девушку встретил отец — немного растрёпанный, слегка уставший, но спокойный, — Отпустили, да? Заходи побыстрее, нужно в магазин сбегать.

— Хорошо, — Аоко забежала в дом, Накамори закрыл его, — Я тогда с Кайто посижу.

— Беги сразу туда, мне ещё нужно убрать лоток Киду… Хотя, смотря на него, дело не в лотке.

— М–м? — девушка заглянула в туалет.

Кид не отходил от лотка, шабаркая по белому полу. Делал он это лениво, немного жалобно мяукая, и, в конце концов, свернулся на ковре неподалёку, печально поглядывая на пол. Когда хозяйка раскрыла дверь шире, он встал и подошёл к ней, поднимая свои голубые глаза. Девушка потянулась вниз, но отец обогнал её и поднял кота быстрее. На его руках кот чуть расслабился.

— Я позабочусь о нём, иди.

— Мяу!

— Хорошо, — кивнув, Аоко побежала к лестнице.

Ступеньки пролетели перед глазами. Шаг за шагом девушка приближалась к комнате дворецкого, пока до её ушей доносились жалобные стоны. Чем громче они остановились, тем быстрее ноги несли студентку к двери.

Кайто не переносил температуру. Когда она только поднялась, он лежал в обмороке по меньшей мере два часа и вышел оттуда, чтобы сказать всего несколько слов и снова взяться за голову от боли. Он не хотел признавать, что у него болит, Аоко успела выбить только: «Немного голова… И двигаться… немного сложно… Ай, ладно… голова сильно трещит». Такое продолжалась до трёх часов утра, пока дворецкий не уснул.

Сейчас он давно проснулся, но состояние не изменилось. Хватаясь за грудь, он падает на один бок и плотно сжимает глаза, стараясь сдержать крик и превратить его в тихие стоны. Стиснув зубы, он бурчит невнятные слова и жмётся в комок, который медленно и лениво бросается на другой бок, пока руки накрывают спину одеялом.

Аоко молча хватает табурет, что стоит в конце комнаты и доносит до парня. Тот будто слышит её, но пока не реагирует. Его шёпот становится громче для девушки, можно разобрать слова:

— Альберт… Альберт сказал… Больно, — стиснув зубы, Кайто шепчет, — Я ведь ничего не сделал… Я… ничего не делал…

— Кайто? — еле шепчет Аоко, заставляя парня замереть. Его голова постепенно оборачивается, но взгляд не может сфокусироваться на знакомом лице, перед глазами всё расплывается. Девушка, едва поняв это, тянет руку к парню и касается его горячей ладони. Быстро осознав кто это, Кайто закрывает глаза, окончательно перекатываясь назад и сжимая женские пальцы в своих:

— Ах, Аоко–сама, это Вы… Я думал, вы надолго… Уже вечер?

— Нет, я отпросилась…

— Не стоило… Ах… Меня немного мучают кошмары, но… А! — его свободная рука придерживает голову, — Я правда же… ничего не делал…

— Кайто, что тебе снится?

— Школа… Когда… Когда все начали кричать на меня… Я ведь ничего не делал… Почему они начали? — он сжал обе руки. Та, где была рука Аоко, чуть позже сжалась сильнее, — Вы можете… подержать мою ладонь… немного?

— Конечно, если тебе станет лучше!

— Да, рядом с Вами… станет.

Тишина, что повисла в комнате, на секунду прервалась хлопком входной двери и мяуканьем кота, но потом снова обрушилась на двоих жителей дома. Ещё несколько минут Кайто погружался в воспоминания: то называл незнакомые имена, то выдавал слова, по которым едва понятна произошедшая ситуация, а потом кричал не то от старой боли, не то от температуры. Однако, чем крепче Аоко держала его руку, тем ближе он становился к самосознанию. Уже скоро он искренне улыбнулся:

— Аоко–сама, спасибо… Вы правда… мой единственный друг.

— Что? Кайто, боже, — Аоко немного посмеялась, — а Муку? А…

— Муку? — не дослушав, Кайто уставил голову в потолок, — Пожалуй… Но я никому не верю так, как Вам…

— М–м, я не знаю, что сказать. Ты хорошо поспал?

— Проснулся, как обычно… Простите, что не работаю…

— Тебе нужно отдыхать… Всё–таки ты перетрудился, раз так сильно…

— Нет, мне не трудно, — энергия вернулась к дворецкому. С его лица не сходила болезненная краска, но он нашёл в себе силы опереться на подушку и ровно сесть, — Как может быть трудно работать у Вас?

— Прекрати меня смущать…

— Простите, но я говорю правду, — его вторая рука опустилась на его первую, что всё ещё обнимала руку Аоко, — Я хочу всегда заботиться о Вас. Всегда–всегда. А если я… исчезну, я обещаю вернуться снова.

— Обещаешь? — кротко улыбнулась девушка, добавив к его рукам свою. Кайто ярко улыбнулся ей.

— Обещаю.

***

— Что ж, Хаттори, свободен в субботу?

— Хм, дай подумать…

Шиничи за несколько глотков прикончил свой стакан лимонада. Удивительно, но сегодня этот напиток казался ему лучшим на свете, особенно с кубиками льда на дне. Прохладный вкус оказался куда лучше резкого чёрного кофе, куча кружек которого была выпита им на днях во время расследования.

— Свободен. Что планируется?

— Визит к Тое.

— Что?! Спустя четыре дня?! — детектив Запада долго подбирал простые слова, — Почему так поздно?

— Я тоже занят, знаешь ли… А потом ещё и суд Рюдзи.

— О, в понедельник, да? Хм.

Хейджи отпил немного лимонада. Для него это был обычный напиток — свежий воздух террасы успокаивал его куда больше, чем прохлада напитка со льдом.