— О, — за несколько секунд улыбка пропала с лица Акако, — опять?

— М–м? Снова репортёры? — шепнула Аоко.

— Ага, уже два дня сюда ходили…

— Они спрашивают, когда мы сошлись, — передал вопрос репортёра Сагуру, — Есть варианты?

— Чем больше ты отвечаешь, тем больше ответов они будут требовать, — модель устало размяла пальцы, — Пусть постоят и свалят.

— Как скажете, Акако–сама!

Парень вернулся на диван к девушкам. Стуки в дверь снова возобновились, но игнорировались до конца первого фильма. Под звуки негромких обсуждений сюжета ритмичные стуки сменились хаотичными, а потом в дверь стучали, по меньшей мере, трое человек. К такому шуму никто не был готов.

— А сейчас–то что? — не особо поняла эту упёртость Аоко.

— Ну так идиот Сагуру своё лицо засветил, спалил, что мы дома! — закатила глаза Акако, тыча своего парня локтем.

— Ну и ну, снова я виноват! — игриво пропел Сагуру и вскочил со своего места, — Спорим, я их сейчас прогоню?

— Как? — вытянула голову гостья. Хозяйка дома недовольно фыркнула:

— А ты не наделаешь лишних слухов?

— Нет, я делал так в школе и отлично развил актёрский талант! — дерзко похвастался парень, — Щас!

Сагуру снова подошёл к двери прихожей и приоткрыл её, прошмыгнув в получившуюся «щель». Он немного размял плечи, сбросил мелкие крошки закусок со своей одежды и открыл одну из тумбочек в прихожей, прислушиваясь к голосам репортёров и папарации. Когда парень понял, что телекамер ещё нет, он улыбнулся, достал толстую медицинскую маску, надел её, взъерошил свои волосы и, кашляя, стал медленно открывать дверь.

— Хакуба–кун, мы… Что? — удивилась первая репортёрша, и вся остальная толпа вместе с ней. Сагуру же, идеально состроив из себя больного, упал на дверной косяк и без сил сказал:

— Акако–сама сегодня… болеет гриппом… И я, кажется, заразился… Можете подойти после… месяца или… побольше?

— Ох, понятно! Понятно! — все голоса смешались в кучу. После пары фото больного дворецкого все окончательно разбежались.

Сагуру, продолжая показательно шататься, захлопнул за собой дверь, закрылся и вернулся в гостиную, где разразился сумасшедшим смехом.

— А маску не снял, пятиклассник, — принизила его Акако, — Никакого креатива.

— Эй!

— Ха–ха! — посмеялась над парой Аоко.

У них всё так хорошо… Ей бы немного их удачи.

— Кстати, на днях я видела тебя в парке, — внезапно поинтересовалась Акако, — Ты была там с Нагисой–сан? О чём вы говорили?

— А, да… Да так, — Аоко отмахнулась, но, увидев лицо подруги, глубоко вздохнула и начала рассказ:

***

— Ну, что ж, Аоко, — Нагиса остановилась напротив одной из лавочек, — рассказывай!

Аоко улыбнулась: «Кто ещё мог позвать меня в парк?». Улыбчивая и вечно весёлая Нагиса неслась сюда так, что могла сама сбить машину. Это был её любимый парк: цветочный запах окутывал каждую лавочку, круглый фонтан каждые полчаса порывался ввысь, брызгая прозрачными капельками на весёлых детей, которые водили вокруг него хоровод, а другие инвалиды могли провести здесь спокойный выходной на свежей улице.

— Что ж рассказывать–то, — расстроено сообщила студентка, — Всё не очень!

Девушка, лениво рисуя что–то в воздухе руками, рассказала всё то, что уже знала общественность и Акако с Сагуру. Нагиса внимательно слушала её, сложив руки на подлокотник и не отрывая взгляда от подруги. Она ни разу не прервала рассказ, только слушала, пока Аоко не закончила. После недолго молчания она сказала:

— Без шуток, я потрясена. Видеть это в новостях — одно дело, но когда ты об этом рассказываешь, — тихо сказала она, — Даже не знаю, что сказать. Слов одновременно много и одновременно их совсем нет.

— Спасибо, Нагиса! — едва хихикнула Аоко.

Нагиса уже хотела что–то сказать, обернулась и вдруг сильно напряглась. Обычно она никогда не отвлекалась, но сегодня что и правда беспокоило её не хуже, чем Аоко — недавние расследования.

— Нагиса, что случилось? — студентка полицейской академии аккуратно положила руки на плечи инвалидки, — Почему ты так напугана? Ты обычна не пуглива…

— Я, напугана? Что ты! — привычно сказала она, но тут же сменила тон, ведь не хотела врать лучшей подруге, — Если только… немножко.

— Что случилось? — Аоко чуть отстранилась, чтобы посмотреть в ту сторону, куда недавно бросила взгляд студентка сексологии. В том месте было посажено высокое дерево с толстым и ярким стволом, но кусочку синих волос не удалось скрыться за ним от девушки, — Синие… Твой парень Тоя?

— Бывший… Он совсем озверел в последнее время, я его бросила, а он вот, — Нагиса отодвинулась от подруги, стараясь не смотреть на то дерево, — следит…

— Боже, отвратительно… Может, подать заявление в полицию?

— Может, но… я не уверена…

— Давай я что–нибудь придумаю?

Нагиса снова посмотрела на Аоко. Сначала она хотела прочитать ей нотацию, что ей не стоит пользоваться связями в Академии или отцом–полицейским, но с другой стороны мечта о холодной мести уже несколько дней витала в её голове. Взвесив все «за» и «против», инвалидка уверенно и немного укоризненно сказала:

— Ой, ладно, пусть летит хоть на Луну, но если он потом попытается насолить тебе, ты мне сообщишь, окей?

— Есть, мэм!

Аоко набрала номер отца, и парень с синими волосами отошёл от дерева. Он пошёл к лавочке неподалёку от них, будто ничего и не было, и спокойно развалился на ней. Одет он был тоже просто: мешковатая майка, обтягивающие джинсы, грязные кеды. Выделялась лишь большая сумка на плечо, которые он не особо любил. Почему он сел рядом было предельно понятно — хотел подслушать телефонный разговор подруги своей бывшей.

— Алло, папа? Слушай, ты можешь заказать пиццу? — немного по детски сказала девушка. Нагиса с Тоей оба почти навернулись вниз, — Знаешь, так давно не ела пиццы… Нет, только не с ананасами! С сыром. Да, и с колбасой было бы тоже неплохо… Нет, зелень не обязательно. Купишь? Хорошо, увидимся! — она повернулась к подруге, — Невозможно пиццы захотелось!

— О, и мне! Поделишься?!

Нагиса вспомнила — это шифр, который они подглядели в одном из фильмов {?}[П. А. На самом деле, я не знаю такого фильма, просто слышала подобную историю на Реддите] — человек звонит в полицию или службу спасения, но пытается заказать там пиццу. Одноклассники Аоко додумали её: ананасы означают «убийство», сыр — «преследование», колбаса — «непонятно, чего ждать от преступника», зелень — «физическая угроза, удары». «Всегда считала этот шифр обычной детской игрой. Папа знает его, надеюсь, он поймёт», — улыбнулась девушка и продолжила самый простой разговор, поглядывая за смягчившимся Тоей.

Уже скоро в парк зашёл мужчина в обычной ветровке, непонятного вида штанах и совсем не летних ботинках. Он шёл как обычный посетитель мимо них, дожёвывал булку, смотрел на цветы и уже скоро поравнялся с Тоей. Тот быстро оглядел его, опустил глаза, снова направил взгляд на подруг и даже не услышал вопроса мужчины:

— Парень, прости, ты учишься на юридическом в группе Юты–сана? Я видел тебя на фото.

— Да? — немного неловко кивнул парень, — А вы… ой, да Вы отец Мидори! У Вас сегодня выходной?

— Да, дел нет. Слушай, не мог бы ты проводить меня до местной цветочной лавки? Я не взял телефон, а планы для меня — проблема!

— О, ну, — Тоя быстро повернул голову к девушкам, пока те болтали, и вернулся к мужчине, — хорошо!

Встав, парень решил, что лучше не привлекать внимания рядом с полицейским и пошёл по дорожке в направлении цветочного магазинчика. Девушки дождались, когда он повернёт на другую дорожку за фонтаном, и улыбнулись.

— И что теперь? — уже немного заинтересованно спросила Нагиса.

— А теперь он его заболтает, найдёт способ проверить его сумку и вытащит оттуда что–нибудь. Такую толстенную сумку просто так в парк не носят!

— Действительно!

— Преследование — это действительно проблема, — кивнул Сагуру. Аоко могла лишь согласиться.