– Прошло много лет, дети дяди Бори и тети Лены выросли и уехали учиться в университеты в другие города. И сейчас тетя Лена с дядей Борей продают свой большой загородный дом под Нью-Йорком и переезжают в квартиру в центре города, чтобы тетя Лена могла ходить по театрам и музеям.

– Ну а мы-то тут при чем?

– При том, что в старом доме остается много мебели, которая им больше не нужна. И они отдают ее нам.

Вот уж действительно – история со счастливым концом.

Чтобы добраться до дома дяди Бори и тети Лены, мы долго-долго ехали на метро, а потом еще столько же на фургоне для перевозки мебели, который мы арендовали.

Метро в Нью-Йорке было совсем не похоже на московское метро: ни мраморных сводов, ни скульптур, ни огромных люстр. Вместо этого – низкие потолки, стальные колонны, выкрашенные в зеленый цвет, рекламные вывески, красные указатели со словом exit, выход. И линии метро здесь назывались не длинно и замысловато, как в Москве – Замоскворецкая, Арбатско-Покровская, Сокольническая, – а просто буквами английского алфавита.

Мама рассказала, что нью-йоркское метро – это одна из достопримечательностей города, наравне со статуей Свободы, Центральным парком и музеями, без которых не может жить тетя Лена. Метро здесь славится несколькими вещами: в нем столько линий, направлений и станций, что просто невозможно не запутаться; каждый день здесь ездят миллионы пассажиров (хотя в Москве – еще больше); а еще в вагонах метро постоянно выступают уличные артисты. Они поют, танцуют и стоят на голове. Некоторые просят пассажиров отблагодарить их деньгами. А другие – нет, потому что просто выступают в свое удовольствие.

И конечно, именно в тот день, в наш всего лишь второй день в Нью-Йорке, в нашу первую поездку в нью-йоркском метро, именно в наш поезд, именно в наш вагон вошел, вернее прокрался… ну как вам объяснить, кто это был… В общем, инопланетянин.

На нем был черный блестящий облегающий костюм. Пальцы его рук были в два раза длиннее человеческих, серая остроконечная голова вертелась из стороны в сторону, а коричневые глаза размером с грушу вылезали из орбит. Инопланетянин вращался вокруг шеста-поручня, подкрадывался к пассажирам и шевелил своими страшными пальцами у них перед носом.

Честно говоря, я не была до конца уверена, артист ли это в маскарадном костюме или настоящий инопланетянин – ну мало ли что у них тут в Нью-Йорке происходит. От страха я вцепилась в папину руку. Но никто из других пассажиров даже бровью не повел! Одни читали, другие смотрели в экраны своих телефонов, третьи слушали музыку в наушниках. На кривляния инопланетянина они не обращали ровно никакого внимания.

– Мам, а почему им не страшно? Ну или хотя бы не интересно?

– Это Нью-Йорк, – со знанием дела ответила мама. Она провела здесь на неделю больше нас и считала себя экспертом. – Чтобы удивить пассажира нью-йоркского метро, нужно очень постараться.

Не дождавшись достойной реакции от публики, инопланетянин вышел вместе с нами на конечной станции и пошел куда-то по своим делам.

А мы пошли по своим – нас уже ждали дядя Боря и тетя Лена, а нам еще нужно было арендовать фургон для перевозки мебели.

Дом дяди Бори и тети Лены был огромный, прямо как в Бабушкиных сериалах – с большим крыльцом, гостиной, столовой, несколькими спальнями и задним двориком, где бегала собака Молли, такса. Для полного сходства с Бабушкиными сериалами здесь не хватало только горничной в фартуке.

Тетя Лена и правда оказалась очень красивой. У нее были длинные светлые волосы и красное цветастое платье. Теперь мне стало понятно, почему дядя Боря потерял голову.

Дядя Боря носил очки, а его кудрявые волосы торчали в разные стороны. Если верить фотографиям, которые висели на стенах, когда-то дядя Боря был брюнетом, а сейчас он начал седеть и от этого казался еще добрее.

– Забирайте все, что вам нужно, – объявила тетя Лена. – Чем больше, тем лучше!

А нужно нам было много всего. Мы взяли коричневый диван, двуспальную кровать, половик для прихожей, обеденный стол и стулья, белые тарелки в синий цветочек, дуршлаг, столовые приборы, книжные полки, одеяла, подушки, маскарадное платье принцессы, которое когда-то давно носила дочка тети Лены и дяди Бори, и плюшевого мишку в смешном комбинезончике, который валялся в глубине шкафа в бывшей детской комнате. Я назвала его Штанишкин.

Вот чего не было у дяди Бори и тети Лены, так это детской кровати – потому что их дети уже давно выросли. Так что мою кровать мама заказала по интернету, ее должны были доставить вечером.

Пока мама с папой и тетей Леной носили оставшиеся коробки в фургон, мы с дядей Борей болтали на кухне. Он поставил на плиту кастрюльку с молоком, чтобы сварить нам какао.

– Знаешь, Анечка, было время, когда мы с твоим дедушкой Лешей были самыми веселыми ребятами во всем университете, а может даже, во всей Москве. Мы все время попадали в какие-то приключения.

– Да? – обрадовалась я. – Расскажите!

– Ну, например, однажды мы купили сгущенку и решили сварить ее. Потому что, Анечка, запомни – вареная сгущенка вдвое вкусней обычной.

– Запомнила.

– Мы налили в кастрюлю воды, положили туда банку со сгущенкой и пошли к еще одному нашему товарищу играть в преферанс. Преферанс – это такая карточная игра. Я думаю, со временем Леша научит тебя в нее играть. Так вот, мы думали, что сыграем одну быструю партию и вернемся на кухню. Но игра затянулась, вся вода в кастрюле выкипела, и наша банка взорвалась. Когда мы пришли на кухню, вареная сгущенка стекала со стен и с потолка. Мы оттирали ее весь вечер.

– Ничего себе!

– Так что запомни: когда варишь сгущенку, нужно следить, чтобы не выкипала вода.

– Запомнила.

Дядя Боря налил в две чашки горячего молока, размешал какао и подвинул одну из них мне. Потом достал из шкафа пакет, вынул из него несколько маленьких белых шариков, похожих на комочки ваты, и положил их мне в какао.

– А что это такое?

– Это маршмэллоу, что-то вроде зефира. Попробуй, очень вкусно. Его едят с какао, а еще поджаривают на костре.

Как мне нравился дядя Боря!

– А еще что-нибудь расскажите, – пробормотала я с полным маршмэллоу ртом.

– Когда твоему дедушке Леше исполнилось двадцать пять лет, он устроил такую вечеринку, о которой до сих пор, я думаю, помнит вся Москва. Сколько там было станцовано, сколько спето, сколько много еще чего! Между прочим, именно там я и познакомился с тетей Леной, – с придыханием рассказывал дядя Боря. – Правда, на этой вечеринке по моей вине произошло одно небольшое недоразумение. Вернее, если быть честным, довольно большое недоразумение. Мне потом было очень неловко перед Лешей.

– И что же вы такого сделали?

– Видишь ли, Анечка, мне очень понравилась тетя Лена, и я захотел произвести на нее впечатление. Я сказал, что смогу так лихо открыть бутылку шампанского, что пробка долетит до потолка.

– Ух ты!

– И пробка действительно долетела, только не до потолка…

– Так это вы? – выпалила я. – Это вы разбили Лешину люстру?

– Откуда ты знаешь?! – От неожиданности дядя Боря поперхнулся какао.

Я не верила своим ушам!

– Дядя Боря! Я столько раз слышала эту историю от Леши и вот наконец познакомилась с ее героем. Как я рада! Для меня это большая честь!

Родители набили наш фургон доверху, так что не поместившиеся коробки с тарелками в синий цветочек и вилками дребезжали с нами в водительской кабине всю дорогу домой. За рулем сидел довольный папа – ему было очень интересно управлять таким фургоном. Мама тоже была в приподнятом настроении: она сказала, что эти тарелки похожи на гжель, которую коллекционирует Оля, и что это хороший знак. Я сидела молча и просто смотрела по сторонам.

В тот вечер наша квартира перестала быть голой. Родители расставили мебель и разложили по полкам одежду, я вынула из чемодана свои игрушки, а на холодильник мы повесили магниты и фотографии, которые раньше висели у нас в Москве. Но мне все равно было грустно.