– Мисс Куинн? – Дилия Уофорд протянула ей бутылку воды.
Чарли едва не выхватила воду у нее из рук. Только сейчас она осознала, как сильно хочет пить. Она проглотила полбутылки, прежде чем разумная часть мозга напомнила ей, что не стоит пить так быстро, если тебя подташнивает.
– Извините. – Чарли поднесла руку ко рту, прикрывая зловонную отрыжку.
Спецагент, очевидно, видала вещи и похуже.
– Готовы?
– Вы записываете?
– Да.
Чарли вытащила еще одну салфетку из упаковки.
– Прежде всего я хочу кое-то знать о Келли Уилсон, – сказала она.
Дилия Уофорд достаточно давно служила в органах правопорядка, чтобы умело скрыть раздражение, которое она наверняка почувствовала.
– Ее осмотрел врач. Она под постоянным наблюдением.
Но Чарли спрашивала не об этом, и агент это знала.
– Есть девять факторов, которые нужно принять во внимание, чтобы убедиться, являются ли показания несовершеннолетнего…
– Мисс Куинн, – перебила ее Дилия, – давайте перестанем волноваться о Келли Уилсон и начнем волноваться о вас. Я уверена, что вы не хотите провести здесь ни секундой больше времени, чем необходимо.
Чарли закатила бы глаза, но побоялась, что от этого у нее закружится голова.
– Ей шестнадцать. В этом возрасте она не…
– Восемнадцать.
Чарли перестала оттирать руки. Она уставилась на Бена, не на Дилию Уофорд, потому что в самом начале своей семейной жизни они условились, что недоговаривать – это то же самое, что лгать.
Бен смотрел на нее. Его лицо ничего не выражало.
– Согласно свидетельству о рождении, Келли Уилсон исполнилось восемнадцать лет позавчера, – сообщила Дилия.
– Ты… – Чарли отвела глаза от Бена, потому что сейчас проблемы их брака уступили место угрозе смертной казни. – Ты видел ее свидетельство о рождении?
Дилия просмотрела стопку папок и нашла то, что искала. Она положила перед Чарли лист бумаги. Чарли смогла разглядеть только круглую печать, похожую на гербовую.
Дилия продолжила:
– Это подтверждается и школьными записями, но час назад мы получили по факсу еще и официальную копию из Департамента здравоохранения Джорджии.
Она пальцем показала туда, где, видимо, была отпечатана дата рождения Келли.
– Ей исполнилось восемнадцать лет в шесть часов двадцать три минуты утра в субботу, но, как вы знаете, по закону она стала совершеннолетней в полночь.
Чарли затошнило. Два дня. Сорок восемь часов отделяли жизнь с возможностью досрочного освобождения от смерти путем инъекции яда.
– Она оставалась на второй год. Возможно, из-за этого возникла путаница.
– Что она делала в средней школе?
– У нас еще много вопросов без ответов. – Дилия порылась в сумке и достала ручку. – А теперь, мисс Куинн, для протокола: вы согласны дать показания? Вы имеете право отказаться. Вы это знаете.
Чарли с трудом различала, что говорит агент. Она положила ладонь на живот, пытаясь его успокоить. Даже если каким-то чудом Келли Уилсон избежит смертной казни, по закону штата Джорджия «О семи смертных грехах» она не выйдет из тюрьмы до конца своих дней.
Но разве это неправильно?
Никаких разночтений тут быть не могло. Келли в буквальном смысле застали на месте преступления с орудием убийства в руках.
Чарли посмотрела на свои ладони, все еще в крови девочки, умершей у нее на руках. Умершей, потому что ее застрелила Келли Уилсон. Так же как и мистера Пинкмана.
– Мисс Куинн? – Дилия взглянула на свои часы, но Чарли понимала, что на самом деле она никуда не спешит.
Чарли также понимала, как работает система правосудия. Каждый, кто будет рассказывать о произошедшем сегодня утром, будет уверен, что Келли Уилсон надо вздернуть на виселице. И восемь копов, которые были там. И Гек Гекльби. Возможно, даже миссис Пинкман, чей муж был убит в десяти ярдах от дверей ее класса.
Чарли заговорила:
– Я согласна дать показания.
Дилия взяла блокнот линованной бумаги. Повернув колпачок, открыла ручку.
– Мисс Куинн, прежде всего хочу сказать, что мне очень жаль, что вам пришлось все это пережить. Я знакома с вашей семейной историей. Понимаю, как тяжело было стать свидетелем…
Чарли махнула рукой, давая понять, что эту часть беседы можно пропустить.
– Хорошо, – сказала Дилия. – Я обязана донести до вас следующее. Вы должны знать, что дверь за моей спиной не заперта. Вы не арестованы. Вы не задержаны. Как я уже говорила, вы можете уйти в любой момент, хотя ваши добровольные показания как одного из немногих свидетелей сегодняшней трагедии очень помогли бы нам восстановить полную картину произошедшего.
Чарли заметила про себя: спецагент не предупредила ее, что ложные показания агенту Бюро расследований Джорджии могут караться тюремным заключением.
– Вы хотите, чтобы я помогла вам построить обвинение против Келли Уилсон?
– Я просто хочу, чтобы вы рассказали мне правду.
– Я могу рассказать только то, что знаю. – Чарли не осознавала, что настроена враждебно, пока, опустив глаза, не увидела, что сидит, скрестив руки на груди.
Дилия положила ручку на стол, но диктофон продолжал запись.
– Мисс Куинн, давайте признаем, что мы все сейчас находимся в очень неловкой ситуации.
Чарли ждала.
– Вам будет проще говорить, если ваш муж выйдет из комнаты? – спросила Дилия.
Чарли поджала губы.
– Бен знает, зачем я была в школе сегодня утром.
Может, Дилия и была разочарована тем, что ее козырь не сработал, но виду не показала. Она снова взяла ручку.
– Давайте тогда начнем с этого момента. Мне известно, что ваша машина стояла на парковке для учителей к востоку от главного входа. Как вы вошли в здание?
– Через боковую дверь. Она была приоткрыта.
– Вы заметили, что дверь открыта, когда парковали машину?
– Она всегда открыта. – Чарли покачала головой. – То есть она была открыта, когда я там училась. Через нее можно было быстро попасть с парковки в столовую. Я обычно ходила… – Она умолкла, потому что это не имело значения. – Я поставила машину на боковой парковке и вошла через боковую дверь, предположив на основе своего школьного опыта, что она будет открыта.
Ручка Дилии бегала по блокноту. Не поднимая глаз, она спросила:
– Вы пошли прямо к кабинету мистера Гекльби?
– Я заблудилась. Я прошла мимо приемной директора. Внутри было темно, только в глубине кабинета, у мистера Пинкмана, горела лампа.
– Вы видели кого-нибудь?
– Я не видела мистера Пинкмана, только видела, что у него горит лампа.
– Кого-нибудь еще?
– Миссис Дженкинс, школьную секретаршу. Мне кажется, я видела, как она входит в приемную, но я в этот момент уже ушла дальше по коридору. Включился свет. Я обернулась. Я была примерно в тридцати ярдах от приемной. – Именно там, где потом стояла Келли Уилсон, когда стреляла в мистера Пинкмана и девочку. – Я не уверена, что в приемную вошла именно миссис Дженкинс, но это была похожая на нее пожилая женщина.
– И больше вы никого не видели, только пожилую женщину, которая входила в приемную?
– Да. Двери кабинетов были закрыты. Внутри были какие-то учителя, так что, видимо, кого-то из них я тоже видела. – Чарли прикусила губу, стараясь привести мысли в порядок. Неудивительно, что ее клиенты навлекают на себя неприятности своими показаниями. Она сейчас свидетель, даже не подозреваемый, и уже упускает какие-то подробности. – Я не узнала никого из учителей за дверями. Я не знаю, видели ли они меня, но, возможно, видели.
– Хорошо, значит, после этого вы пошли к кабинету мистера Гекльби?
– Да. Я была в его кабинете, когда услышала выстрел.
– Один выстрел?
Чарли скатала влажную салфетку в шарик на столе.
– Четыре выстрела.
– Быстрых?
– Да. Нет. – Она закрыла глаза. Попыталась вспомнить. Прошло всего несколько часов. Почему кажется, что целая вечность? – Я слышала два выстрела, а потом, кажется, еще два? Или три и затем один?
Ручка Дилии зависла в ожидании.
