Пятый в ужасе от их рассказа о трёх предыдущих Гокудерах.

Но Такеши кажется, что это он сам сходит с ума. Он, а не Хаято. Потому что потом Гокудера начинает «прыгать» снова и снова, в случайном порядке, и каждый раз вновь приходится успокаивать каждого из них, каждого напуганного и потерянного Гокудеру, чьи отличия начинают стираться, а истории путаться. Теперь все они всегда правильно называют идентификатор первого Гокудеры, и Такеши перестаёт их различать. Только боль и испуг в зелёных глазах остаются неизменными.

Реборн обращается к Юни и другим аркобалено с просьбой помочь: Верде и Вайпер заглядывают Гокудере под каждый ноготь, но разводят руками точно так же, как и Шамал. Юни утверждает, что в этом мире у неё нет тайных договорённостей с Бьякураном и врачом, но это не значит, что их не заключила другая её версия в каком-то другом из миров. Она не знает, почему всё так и почему только с Гокудерой.

Такеши кажется несправедливым, что сам он помнит всё ясно и твёрдо стоит на ногах, как и Хибари, в то время как у Хаято начинаются мучительно сильные мигрени и преследуют фантомные боли от ран, нанесённых Шимон. После каждого прыжка они лишь нарастают, и боль умирающего в агонии человека — любимого человека, — чей разум зациклился на своих последних секундах жизни, пошатывает уверенность Такеши в том, что они должны отказаться от помощи врача Бьякурана.

И Хаято снова «прыгает». Снова и снова. Открывает глаза и сразу, без вопроса, называет и старый идентификатор, и новый, который они сменили после многократных угадываний. А затем спрашивает, для чего все эти сложности с поиском способа его исцелить. Он же всё равно уже мёртв.

Такеши хотел бы, чтобы Хаято просто попрощался с прошлым — каким бы оно ни было — и жил настоящим. Но ничего не может сделать с его болью.

Такеши начинает думать, как поговорить с доктором так, чтобы Кёе об этом не донесли. Ведь, может, врач им и вправду не враг.

— А если мы попросим Верде и Шамала следить за работой врача с Хаято? — в какой-то момент таки поднимает он этот вопрос. — Пусть подтвердят, что тот не наносит ему ещё больший вред или не использует какие-то стрёмные техники.

— Они не поймут, когда именно доктор применит, как ты выразился, стрёмную технику. Не различат, — говорит Кёя. — Приложит руку ко лбу Хаято, попросит сказать «Джессо», и как раз этого внезапно окажется достаточно для активации.

Не угадать. Верде и Шамал незнакомы с трюками из параллельных миров, разрыв в знаниях и вправду огромен. Такеши нечем возразить Кёе.

Но что ему не даёт покоя, так это то, что убеждать Кёю необязательно: Такеши знает, как обмануть его «глаза и уши».

В глубине души Такеши надеется, что Хром не согласится без одобрения босса и остальных, но она уступает без споров.

— Попробую что-то сделать с его фантомными болями. Некоторые иллюзии способны убедить сознание в здоровье тела.

Она просит всех выйти из комнаты и оставить их с Гокудерой наедине.

***

— Так просто, — говорит Мукуро. — Создать клона и оставить всех нянчиться с ним, изменить внешность настоящего и привести к врачу под видом обычного левого пациента.

Со стоном Хаято закрывает лицо ладонями и бессильно воет себе в руки.

— Идиот.

***

Пока Хром занимается Гокудерой, они ждут в кухне. Кёя опирается о столешницу, молчаливо оценивая напряжённость его позы и скованность движений. И, когда Такеши уже думает, что тот знает об обмане, Кёя внезапно подаёт голос:

— Мы перебрали не всех, кто может помочь Хаято. Аркобалено — не единственные, кто причастны к пространственно-временным играм.

— Кто ещё? — разлепляет искусанные губы Такеши.

— Есть те, кто нарушают правила и законы, — Бьякуран и врач, но есть и те, кто карают нарушителей и сохраняют порядок. Сейчас такой расклад, когда нарушители — не мы. У нас есть право потребовать у Вендиче, чтобы те наказали Бьякурана и врача за насильственные переносы наших сознаний. Может, они также сумеют помочь Хаято.

На мгновение его слова всколыхнули надежду.

— Нет, — нехотя выдавливает Такеши. — Не нарушитель только ты один. Только твоё сознание перенесли насильно. Нам же с Хаято влетит ровно так же, как и Бьякурану.

— Не факт. Есть шанс выиграть суд, ведь тебе обещали здоровье и утаили часть условий сделки. Ты не знал, что крылатый не просто вколет чудодейственный безобидный укол. Подай жалобу на убийство сознания твоего второго я. Ведь тот Ямамото, чьё место ты занял, был стёрт. Убит. Как и другой Хаято, и я. И, если Вендиче такие страшные и всесильные, как говорят травоядные, значит, они могут в судебном порядке обязать вылечить Хаято и проконтролировать исполнение решения.

Если врач не врёт, Бьякуран ослаб после переносов сознаний. Это хорошая возможность надавить. Но…

— Или Вендиче не станут заморачиваться и, заковав в цепи, кинут врача на дно океана, лишив нас последнего шанса, — говорит Такеши.

Риск был в любом случае. Какое-то время они оба представляют один из худших вариантов событий. Кёя снова нарушает молчание:

— Хаято заключил сделку не с теми людьми, но в целом мыслил в правильном направлении. — Он ведёт пальцем по гладкой поверхности пустого стола. — Давай заключим сделку с Вендиче, пообещав им что-то взамен. Уничтожение базуки телёнка или белой машины рыжего. Какие-то коробочки Вонголы. Помощь в поимке других преступников. Временную, — добавляет он.

— А если они откажутся от сделки?

— Камикорос, — с привычной уверенностью произносит Кёя. — Надерём им зад. Снова.

Они встречаются взглядами.

— Или тебе не хочется сейчас особенно жестоко кого-то убить?

***

— Ну. — Дэким поднимает стакан к лампе и смотрит под лучами света, выискивая на поверхности пятна. — Тебе не кажется, что это таки сдвиг в наших отношениях с мафией? В кои-то веки в нас увидели не только врагов и злобных смотрителей.

Чиюки прикрывает глаза.

— Да. Единицы просят о подобной помощи.

— Никто о помощи вас не просил. Это сделка. Деловые отношения. — Кёя хрустит каблуками по щепкам выбитой двери подсобки, пока набирает текст на экране конфискованного у Дэкима телефона. — И ваши прямые обязанности.

— Если хочешь назвать это так, будь по-твоему, — уступает Чиюки.

— В любом случае вы выбрали правильный путь. Хочешь, чтобы мы ответили на какие-то… — Мобильный пиликает новым сообщением. И Дэким наблюдает, как мрачная фигура тяжёлой, но стремительной поступью покидает бар. — …Вопросы?

Чиюки расплывается в довольной улыбке.

— Видимо, нет. Хотя у меня есть один вопрос. Почему ты оправдал Ямамото, если решение не было принято им в одиночку? Это была даже не его идея.

— Думаешь, так нечестно?

— Я ничего не думаю. Но любопытно.

— На самом деле никто не принимает их в одиночку, без оглядки на окружающих, которые либо поддерживают, либо отговаривают. Если бы Хром отказалась помочь, Ямамото отступил бы от первоначального плана. Если бы Гокудеру не поддержал Джи, решился бы он заключить сделку с бывшим врагом, который почти убил босса? Поэтому… Вот поэтому так сложно судить их поодиночке, а не парами. Судьбы людей так тесно переплетаются друг с другом, что, потянув за одну нить, как домино падают все связанные с ней кости. Нельзя винить их за человеческую природу. Остаётся только принять и оценивать конечный результат. Или ты опять не согласна с моими методами?

— Методы неидеальны, — задумчиво говорит она. — Но лучшего варианта я пока не вижу.

Девушка встаёт из-за стойки. Сегодняшняя смена заканчивается раньше ожидаемого, и она не намерена сидеть здесь дольше положенного. Этот суд был чертовски долгим.

Чиюки надеется, что у второго мальчика, который только что открыл глаза где-то там, куда бы Гокудера ни отнёс его куклу, теперь всё будет хорошо.

***

— Гокудера Хаято, на выход.

Киоко и Хана скашивают на него сочувственные взгляды: опять выводят с конвоем. Учитель недовольно кривится, потому что количество пропусков переваливает за все допустимые границы, и Хаято подмывает показать ему фак. Но тогда его либо исключат, либо глава ДК вывернет ему руку за жесты, не предписанные уставом школы.