Хаято сомневается. Перерыв после катаний с Хару и И-Пин был значительным, но нынешнее тело не похоже на кисель, которым он себя ощущал ещё вчера. Возможно, в этом мире у него другой цикл течек, и прошлая закончилась раньше. У Хаято подозрительно много сил. Это прибавляет храбрости.

Он крепко прижимает руки к груди, и сердце замирает, когда обе ноги оказываются в воздухе. Радость взрывается в животе, дыхание перехватывает — приземлился, выехал. Первый блин не комом… потому что он не первый в жизни, но Хаято всё равно раз шесть за вечер падает. Несмотря на это, приятных и удачных моментов гораздо больше. Ощущение свободы и полёта, неограниченное движение и лёгкость — как глоток свежего воздуха; его отдушина после проведённых взаперти дней.

Пусть они справляются не с тройными и четверными прыжками, но ему приятно и весело. Можно даже, не особо покривив душой, засчитать сегодняшний заезд за пропущенную в спортзале тренировку, на которую Хаято рассчитывал с утра.

Хибари окликает его по имени.

— Пойдём, скоро запустят толпу. — Его лицо недовольно мрачнеет. Хибари тоже не хочется уходить.

— Давай придём завтра? — Хаято весь мокрый от пота и тяжело дышит через нос. Сердце стучит быстро-быстро.

Он придёт сюда, даже если Хибари откажется. Пусть даже в часы посещения всех желающих. Но ему в компании не отказывают:

— Хорошо.

Чиюки тоже направляется к бортику. Она выглядит недовольной и уставшей, когда надевает чехлы для коньков. У Хаято гудят ноги, поэтому он понимающим взглядом провожает её слегка хромающую походку. Сам сейчас будет идти как пират по чуждой сердцу суше.

Хибари забирает его коньки и протягивает служащему катка вместе со своей парой. Работник опасливо отшатывается. Они ничего не платят, но им желают приятного дня и приходить ещё. Хибари предупреждает — или угрожает? — что их увидят завтра в это же время.

— Конечно, господин.

Хаято это почти веселит. Обычные горожане не могут сказать «нет» главарю опасной группировки. Ему можно без флаеров на бесплатные часы. Ему можно, в принципе, прийти в любые часы.

— Лучше кинотеатра и чавкающих попкорном травоядных. — Хибари снова раскрывает зонт, когда они выходят из-под козырька дворца. Это было лишним — дождь почти сошёл на нет и ветер начал стихать после своих грозных порывов.

В целом Хаято с ним согласен, но в кинотеатр на стоящую картину пошёл бы.

Он выскальзывает из-под зонта Хибари, когда они переходят на улицу с развилкой. Дальше им в разные стороны.

— Увидимся завтра, — поднимает руку Хаято на прощание.

— Ты куда? — вздёргивает бровь Хибари.

Хаято неуверенно затормаживает. Он живёт сейчас не в съёмной квартире? Уже переехал на базу?

Он молчит, ожидая, подскажет ли ему Хибари, что не так.

— А что? — Не дожидается.

— Ты же говорил, идёшь к Саваде.

Хаято моргает. Хотел, но этому Хибари сообщал об этом не он. Как тесно переплетены реальности и похожи их мысли даже в разных мирах.

— А, да… Но я же не могу пойти к боссу в таком виде? Я весь потный, переоденусь.

— Пойдёшь переодеваться в квартиру? — почему-то переспрашивает Хибари. — Ладно.

Хибари окидывает его нечитаемым взглядом и заворачивает к его собственному большому дому. Хаято лишь пожимает плечами.

***

В квартире после душа Хаято ищет любимую красную толстовку и не находит. Несколько найденных рубашек выглядят старыми, и он решает их вообще выбросить. Да и в целом вещей не так много, как он привык. Хаято мог сдать грязную одежду в прачечную, но теперь он не узнает в какую, потому что талончика ни в сумке, ни в кошельке нет, как и недавно созданных заметок в телефоне. Самой свежей три дня, и это напоминание купить жидкость для линз.

— Я таки перебрался на базу, — заключает он, надевая свитшот с серой основой и красными рукавами. Не совсем то, что изначально хотел, но максимально близко.

Джинсы, мокрые после дождя и падений на лёд, сменяются другими, более тёмными и с несколькими «модными» потёртостями на коленях. Их он тоже любил.

Теперь надо позвонить Десятому, и это второе самое волнительное событие за день, если считать момент встречи с Чиюки.

Какой босс в этом мире? На душе тревожно. Босс всегда всё чувствует, и ему врать тяжелее всего. А что, если его супер-интуиция нашепчет: Гокудера чужак и, не дай бог, опасен?

Собравшись с духом, он зажимает кнопку быстрого набора. Хаято решает сказать, что приболел, если Десятый подумает, что он ведёт себя совсем странно.

Трубку берут не сразу и спустя пару долгих секунд приветствуют. Ламбо что-то выкрикивает на фоне.

— Десятый, я не вовремя?

— Ну… — Ламбо пищит, и на том конце разливается протяжный плач. — Нормально, не обращай внимания. Тебя не сильно затруднит зайти по дороге в магазин и купить скотч? Или клей?

— Конечно! Я куплю оба.

— Спасибо, можно что-то одно, — мягко отзываются на той стороне. — Ждём тебя к ужину.

Звонок обрывается, а Хаято счастливо светится после удачного разговора. Дома нет ни крошки, а после проката зверски хочется есть. Босс — самый лучший во всех мирах.

У зеркала в прихожей Хаято завязывает волосы в хвостик и с грустью смотрит на пустую баночку с жидкостью для линз. Всё, баста! Он купит всё прямо сейчас: и клей, и скотч, и в аптеку зайдёт, и резинок накупит — та, что на нём, растянута, пришлось скручивать пять раз.

Хаято выдвигает ящик, где обычно хранит заколки. Офигеть. Резинки, конечно… но не для волос.

Он захлопывает ящик обратно и обдумывает увиденное. Поддавшись любопытству, надевает очки и берёт в дрожащую руку маленькое зеркальце. Неуверенно заводит его назад, оттянув ворот свитшота другой рукой, и ловит отражение в большом зеркале.

Шея чистая.

Хаято с облегчением откладывает зеркало и смущённо поправляет растянутый и примятый ладонью ворот. Берёт сумку. Проверяет кошелёк, телефон, ключи. Кольца на месте, динамит и коробочки тоже. И выходит.

***

В доме Десятого уже тусят девчонки: Хару и Киоко разлеглись на полу и перебирают цветастые толстые колоды карт. И-Пин читает правила настолки и сразу сообщает ему, что он в игре, так как минимальное количество игроков — четыре, а лучше — шесть.

— Не беспокойся, все играют в первый раз, — подбадривает Хару. — Мы в равных условиях.

— Откуда у вас эта настолка?

— Тсу-кун подарил, — улыбается Киоко. На её шее милое ожерелье из маленьких красных яблочек, и, как всегда, Хаято не может упустить из внимания чужие цацки и побрякушки. Это недешёвая бижутерия. Могла даже сделать своими руками.

Хаято достаёт из сумки клей и скотч и передаёт встретившей его Нане. Та благодарно берёт и уходит на кухню.

Они наверняка ей задолжали капитальный ремонт половины дома. Какое счастье, что Иемитсу-сан — обеспеченный человек.

— Да, Тсуна-сан подарил две. — Хару возбуждённо достаёт ещё одну коробочку из-под складок своей пышной зелёной юбки. — Думаю, моя даже немного легче, в ней меньше правил.

— Может, для разогрева начнём с неё? — предлагает Киоко.

— Мне всё равно, я хочу поиграть в обе, — уверяет её подруга.

— Дай мне правила вторых. — Хаято протягивает руку к Хару, и та передаёт ему сложенный в несколько раз лист. Матовая мелованная бумага приятно пахнет новизной и чернилами.

Сквозняк от входной двери примешивает ещё один запах, и Хаято оборачивается до того, как Ямамото восклицает:

— Всем привет!

Ему отвечает недружный хор девичьих голосов. Хаято просто машет зажатым в руках листом.

— О, игрушка! Прикольно. — Такеши усаживается возле Хаято, и тот понимает — вечера с настолками не миновать. Девушки нашли союзника.

— Ямамото, ты шестой. — Тсуна заходит в комнату, отдирая плёнку клея со своих пальцев. — С количеством всё сходится, да?

Хару и Киоко кивают, и Савада краснеет от их внимания и обожания в глазах.

— Мама зовёт ужинать, — запинаясь, бормочет он. — Сыграем позже.

Его голос как спусковой механизм для резкого старта голодных и несчастных. И-Пин первая вскакивает на ноги и бежит к Нане.