В следующую секунду, будто угадав причину его замешательства, она придвинулась вплотную и положила ему голову на грудь. Ссутулив узкие плечи, она будто пыталась зарыться в него. Его руки машинально обняли ее, мышцы напряглись, кровь прихлынула к чреслам.

Глубоко вздохнув, Хэл выпустил ее и отвернулся.

– Поговорим потом, времени мало. Идем.

Она молча пошла за ним к лодке. И неуверенно остановилась около дверцы. Он нетерпеливым жестом велел ей войти внутрь и занять кресло позади.

– Ты подумаешь, что я трусиха, – сказала она. – Но я никогда прежде не бывала в летающей машине. Оторваться от земли…

Он широко раскрыл глаза в изумлении. Невозможно было себе представить, каково это – не знать воздушных путешествий.

– Садись! – рявкнул он.

Она послушно влезла в кабину и заняла кресло второго пилота. Но никак не могла унять дрожь, глядя огромными карими глазами на огоньки незнакомых приборов.

Хэл глянул на часофон:

– Десять минут до моей городской квартиры. Минута, чтобы поместить тебя там. Полминуты – вернуться на корабль. Пятнадцать минут – доложить о моих наблюдениях среди кувыркунов. Тридцать секунд – вернуться на квартиру. В целом получается менее получаса. Неплохо.

Он засмеялся, довольный собой:

– Я бы прилетел еще два дня назад, но надо было дождаться, пока разберут все лодки с автоматикой. И тогда я притворился, что очень спешу, что забыл кое-какие записи и мне надо вернуться к себе на квартиру, чтобы забрать их. Так что я взял лодку с ручным управлением, предназначенную для исследований за чертой города. Дежурный офицер ни за что не дал бы мне разрешения, если бы не вот это.

Хэл ткнул пальцем в золотую табличку на левой груди. С изображением буквы ивритского алфавита – «Л».

– Это означает, что теперь я один из Избранных. Я прошел «Измеритель».

Жанетта, позабыв о своем ужасе, поглядела на лицо Хэла – бледное в призрачном от приборной панели свете. И вскрикнула:

– Хэл Ярроу! Что они с тобой сделали?

Она нежно тронула пальцами его лицо.

Глаза, страдальчески окаймленные черно-синим, распухшие щеки, на скуле подергивался желвак, на бледной коже проступили семь тонких следов от плети.

– Любой скажет, что я сошел с ума, сделав это, – сказал он. – Я сунул голову в львиную пасть – и он не откусил мне голову. Я сам прикусил ему язык.

– Что ты имеешь в виду?

– Слушай! Тебе не показалось странным, что Порнсен не увязался за мной в ту ночь, не осквернял своим святошеским дыханием мой затылок? Нет? Потому что ты мало что о нас знаешь. Был лишь один-единственный способ сделать так, чтобы мне позволили оставить мою каюту на корабле и поселиться на квартире в Сиддо. То есть так, чтобы жить без гаппта, который следит за каждым моим взглядом. Чтобы не бросить тебя здесь в лесу. Не мог же я…

Ее палец скользнул по крылу его носа, к углу губ. Будь это Мэри, он тут же и отшатнулся бы, потому что не выносил телесного контакта. Но сейчас он даже не отодвинулся.

– Хэл, – сказала она тихо. – Мо шех.

Он почувствовал, как теплая волна прихлынула к его лицу. Мой милый. Ну, а почему нет?

От ее прикосновения кружилась голова, и он сказал, чтобы отвлечься:

– Мне оставалось только одно. Вызваться добровольцем на Измеритель.

– Ох мехитер? Кюскюсю?

– Это единственное, что может избавить тебя от постоянной тени гаппта. Пройдя Измеритель, ты считаешься очищенным от любых подозрений. Теоретически, по крайней мере.

Мое прошение застало иерархию врасплох. Они не ожидали, что кто-нибудь из ученых – не говоря уже обо мне – вызовется на это добровольно. Уриелиты и уззиты обязаны проходить через это – если надеются продвинуться в иерархии…

– Уриэлиты? Уззиты?

– Пользуясь старинной терминологией, попы и легавые. Предтеча ввел эти названия – имена ангелов – для религиозно-правительственного употребления, взяв их из Талмуда. Понимаешь?

– Нет.

– Объясню позже. В общем, лишь самые ревностные служаки просят разрешения предстать перед Измерителем. Да, конечно, так поступают многие, но лишь потому, что вынуждены. Уриелиты мои шансы оценивали невысоко, но закон требовал дать мне попытку. К тому же они скучали и желали развлечься – как они понимают развлечения.

Он поморщился, вспоминая.

– Через день мне было велено явиться в лабораторию в двадцать три КВ – корабельного времени, значит. Я пошел к себе в каюту – Порнсена не было, – открыл свой лабораторный набор и достал флакон с этикеткой «Пророкпитание». В нем должен был быть порошок на основе мескалина. Это такое средство, которое когда-то использовали знахари американских индейцев.

– Ке эсю…

– Слушай и не перебивай. Главное ты поймешь. Пророкпитание принимает каждый из нас в период Очищения. Иначе говоря, ты на два дня запираешься в камере, пост и молитва, пост и молитва, тебя порют электрическими плетьми, и тебе являются видения, навеянные пророкпитанием. Ну, еще происходит субъективное путешествие по времени.

– Ке эсю…

– Да не «чтокай» ты! Нет времени объяснять даннологию. У меня десять лет учебы ушло на то, чтобы понять ее, да еще специализированную математику. И даже при этом у меня оставалось много вопросов, но я не стал их задавать. Наставники ведь могли подумать, что у меня возникли сомнения.

Но так или иначе, а в моем флаконе пророкпитания не было. Я тайно подменил его кое-чем как раз перед отлетом с Земли. Вот благодаря этому порошку я и осмелился предстать перед Измерителем. И страх мой был лишь отголоском того ужаса, что я должен был бы испытать.

– Ви! Ты был храбр, ты преодолел свой страх.

Жар снова залил его лицо – впервые за всю жизнь Хэл услышал комплимент в свой адрес.

– За месяц до старта экспедиции на Озанов я наткнулся в одном из многих научных журналов, доставляемых мне для обозрения, на объявление, что синтезировано некое лекарственное средство. Его действие состояло в уничтожении вируса так называемой марсианской лихорадки. Меня заинтересовала сноска. Мелким шрифтом, на иврите – это означало, что автор-биохимик должен был осознавать ее важность.

– Пу кфа?

– Почему? Ну, я так думаю, что он использовал иврит для того, чтобы не поняли непосвященные. Если бы подобная тайна получила огласку… Там была краткая заметка об обнаруженном эффекте: один человек, страдавший от лихорадки, оказался временно имунным к эффектам гипно-липно. А значит, уриелиты должны тщательно следить за тем, чтобы во время сеансов с Измерителем объект был здоров.

– У меня трудности с пониманием тебя, – сказала она.

– Повторю медленнее: гипно-липно – наиболее распространенная модификация так называемой сыворотки правды. Значение этой сноски я понял сразу же, в тот же миг! В начале статьи описывалось, как можно вызвать марсианскую лихорадку наркотиком, введенным в организм в экспериментальных целях. Какое именно средство использовалось, там не сообщалось, но я нашел информацию о нем и его производстве в других журналах. Ну и подумал: если истинная лихорадка может сделать человека иммунным к гипно-липно, почему не может искусственная?

– Сказано – сделано. Я приготовил пробную партию, вставил ленту с вопросами о своей личной жизни в психотестер, ввел себе средство для лихорадки, затем ввел сыворотку правды и приготовился соврать тестеру. И смог соврать, хотя был накачан гипно-липно!

– Какой ты умный, что это придумал, – сказала она мурлыкающим голосом.

И легонько сжала ему бицепсы. Он тут же напряг их – это было тщеславие, конечно, но хотелось, чтобы она сочла его сильным.

– Чепуха! – ответил он. – И слепой бы увидел. Я бы не удивился, узнав что уззиты арестовали того аптекаря и отдали приказ использовать сыворотку другого состава. Но если они это и сделали, то опоздали. Наш корабль стартовал прежде, чем до нас дошли такие известия.

– Насчет первого дня с Измерителем можно было вообще не волноваться. Мне предстояло выдержать двенадцатичасовой устный и письменный экзамен по сериализму. Это теории времени Данна и Сигменовы их усиления. Такие экзамены я сдавал годами. Просто, хоть и утомительно.