- Это согревало меня на всех этих ступенях, - сказал он, - И еще в амбаре за дверями конюшни есть симпатичный маленький запас угля, так что ты можешь немного успокоиться.
Для выпуска дыма он соорудил змею из цилиндрической жестяной трубы, протянутой через люк, который теперь был открыт на три дюйма. Холодный воздух, хлынувший внутрь, уничтожил эффект согревающего огня. Но атмосфера все равно улучшилась.
Он гордился своей работой.
Он не стал много рассказывать ей о том, откуда он пришел или почему прячется. Он признался, что летом бродил по стране за пределами Шиз и наткнулся на военный лагерь Святые Парни Проуда. Однажды днем он подружился с несколькими из них, которые делали зарядку на бивуаке, и они рассказали ему об этом освободившемся общежитии в городе. Найти его было нетрудно. Он не слышал, как приходила или уходила Скарли или Рейна; стены конюшни были плотно завешаны лошадиными шалями, а сено, сложенное повсюду, вероятно, служило дополнительной изоляцией.
- Но чем вы занимались днем? - спросила Рейна.
Он выпросил еду у торговцев в базарный день, что было достаточно просто, сказал он ей. Но когда стало слишком холодно для уличного рынка, ему стало труднее. Пару недель он работал поваренком в Декенском колледже, но его поймали, когда он пытался выйти из кладовой с грудинкой в рукавах рубашки, и уволили. По мере того как усиливались холода, добыча становилась все труднее. Он начал выкачивать овес из мешков с кормом для каретных лошадей, но пюре, которое он мог приготовить из них, было довольно неудобоваримым. Когда в его пространство внизу вторглись гости из-за того, что, как он узнал, был объявлен День посещений, у него не было выбора, кроме как сбежать вверх по лестнице сразу за поворотом на лестничной площадке. Он слышал, как Рейна вошла со стороны школьного двора и начал подниматься по ступенькам. Он запаниковал и опередил ее, побежал, добравшись до верхнего уровня раньше, чем она. Сама того не зная, Рейна загнала его в угол, направившись прямо в комнату, которую он нашел наверху лестницы.
- Но откуда ты родом? У тебя нет дома? Нет семьи? Почему ты прячешься?
- Откуда ты? - возразил он, как будто по выражению ее лица мог понять, что она так же осторожна, как и он. И хотя она могла лгать о некоторых вещах людям, которые мало что понимали, она обнаружила, что не может лгать Типу. Она также не могла нарушить клятву, данную своей семье, и подвергнуть этих людей опасности, сказав что-нибудь о них. Поэтому она ничего не сказала.
Однако она признала, что он мог бы успокоить ее.
Он провел ночь на полу рядом с ее кроватью, под попоной.
Он спал очень крепко. Он не слышал, как она встала, поворошила угли и, не найдя уголька, который можно было бы снова зажечь, вынула вентиляционную трубу и закрыла люк, чтобы согреться. Когда она вернулась в постель, то увидела, что Тэй переместилась со своего матраса на сгиб локтя Типа. На мгновение она пожалела, что не Тэй, но это показалось ей такой несусветной чепухой, что она снова бросилась на кровать с такой силой, что ударилась о стену и повредила нос. Ни Тип, ни Тай не пошевелились, чтобы спросить ее, все ли с ней в порядке.
Перед звонком на завтрак появилась Скарли с кухонным полотенцем, накрывающим четыре горячие булочки, и поэтому то короткое время, когда они были только вдвоем, только Тип, Рейна и Тэй, уже закончилось. Рейна старалась не обижаться на Скарли, стоявшую там с отвисшей челюстью. Тип сел и попытался накрыться одеялом, но так как он не был раздет, в этом не было особого смысла.
- Мисс Рейнари, - сказала Скарли, - вы не приготовили себе похлебку из злоключений, а зря.
Рейна взяла булочки и протянула их Типу.
- Ну вот, теперь и тебе конец, раз ты накормила незваного гостя, и я так и скажу, если ты настучишь на нас, Скарли. Так что лучше держи рот на замке, пока мы не решим, что делать.
- Мы? - переспросила Скарли, - Интересно, кто это "мы"?
Рейна не была уверена, но это слово показалось ей приятным.
Слишком легко Скарли стала заговорщиком с особыми обязанностями по увеличению меню. Тип был не дурак. Хорошо приготовленная, обильная, пусть и простая еда, подаваемая почти горячей со сковороды, была привлекательнее холодных объедков, до которых крысы добрались первыми. Заснеженные алеи и кухонные дворы колледжа потеряли свой блеск.
Тип поселился в комнате Рейны, иногда читал там часами, если погода была отвратительной, или бродил по улицам города в поисках новостей и упражнений, если день был относительно погожим. Время от времени он возвращался поздно, проскальзывая со служебной дорожки через конюшни. Петли были такими старыми, что одна из них сломалась, что позволяло поворачивать дверь именно под таким углом, позволяя проскользнуть любому мальчику, достаточно сузившемуся от голода.
Однажды Рейна спросила:
- За чем ты охотишься?
- Новости, это информация
- Новости о твоей семье? Это все?
Но он не хотел говорить о своей семье, и она тоже. Молчаливый компромисс, который они никогда не обсуждали, и обычно она помнила, что не стоит поднимать эту тему.
На этот раз он смягчился, до определенного момента.
- Я хочу услышать о войне.
Рейна не интересовалась войной. Она почти не помнила время драконов на Тихом озере, разве что как неясное волнение, которое, как ей иногда казалось, ей мерещилось. Война продолжалась столько, сколько она могла вспомнить. Это не было реальной вещью в каком-либо полезном смысле; это было просто условие существования, как движение времени вперед, и кольцо смертоносных песков, окружавших страну Оз, и тот факт, что кошки охотились на мышей.
- Все военные новости кажутся выдуманными, - пожаловалась она, - Я никогда не видела, чтобы пушку волокли по какой-нибудь проселочной дороге. Я никогда не слышала выстрела из окна классной комнаты. Если и можно было еще раз поесть вдоволь, то это было до того, как я смогла к этому привыкнуть. Я с трудом верю, что мир и война - это противоположности. Я думаю, что для большинства людей это одно и то же.
