Лир ответил:

  - Это странное предчувствие того, что я стану свидетелем чего-то прошлого, охватывало меня всего один или два раза, и это тоже хорошо. Я не скучаю по этому

  - Если мы проживем достаточно долго, - сказала его сводная сестра, - мы все в конечном итоге увидим прошлое. Это все, что мы можем видеть.

  - Я вижу настоящее, - сказала Кэндл. Возможно, ее мастерство было связано с женской интуицией, но более совершенной. Сегодня вечером ее понимание было скромным, - Я вижу, что чья-то маленькая девочка только притворяется спящей.

  Она слушает каждое наше слово.

  За два с небольшим года Кэндл научилась быть матерью. Мать безрассудного, беспечного, единственного ребенка - но какой ребенок им не является?

  Слушать было не совсем тем, чем занималась Рейна, но слышать - позволять звукам просачиваться мимо - хорошо, да. Застигнутая врасплох, она села в своей раскладушке, которая днем скользила под более высокой кроватью ее родителей.

  - Я не могу уснуть сегодня ночью.

  - Слишком много разговоров о магии, - сказала Нор.

  - Расскажи мне о том времени, когда ты летала на метле Бастинды, - сказал Рейна. Она заметила, что взрослым нравится, когда их просят высказаться.

  - Пфаа, магия, набор ядовитых надежд, - сказал Нор.

  Кенл сказала:

  - Больше никаких разговоров о магии. Тебе нужно выспаться, Рейна. Завтра мы попытаемся загнать в загон еще одну дикую овцу, остепенить ее и прищемить хвост, а ты у меня лучшая овчарка. Иди сейчас же. Ложись.

   Но Рейна упрашивала и ныла до тех пор, пока взрослые не смягчились. Следующий разговор принадлежал Нор.

  - Я была примерно твоего возраста, Рейна, - сказал Нор, - и жила в Киамо Ко, замке далеко к северу отсюда. Бастинда уже переехала жить к нам вместе с твоим отцом, который был моложе меня.

  - Я и сейчас такой, - сказал Лир.

  - Я полагаю, что Бастинда, должно быть, прибыла в Киамо Ко с этой метлой, но я не знаю, понимала ли она ее силу. Я отнесла ее в сарай, чтобы убирать за нашими гостями, и почувствовала, как она подергивается в моих руках, пульсирует жизнью. Как змея с подвязкой, когда ее хватаешь, но не извивающаяся. Это трудно объяснить. Я решила прокатиться на нем, как на коньке, но когда я перекинул через него ногу, она поднялась в воздух, - Взгляд Рейны был холодным и плоским, но ее лицо сияло.

  - Не приукрашивай опасность, - сказал Лир, - Я тоже катался на нем в свое время, Рейна, и это не карнавальная поездка на резных деревянных сталях, сопровождаемая мелодичной музыкой. На меня на метле напали летающие драконы, и я чуть не лишился жизни.

  Но нападение привело его к Кендл, и это принесло Рейну в мир, в их жизни, поэтому он перестал жаловаться.

  - Я хочу летать, - сказал Рейна, - Я хочу летать и видеть.

  - Если ты тронешь эту метлу без разрешения, ты получишь такую трепку, о которой я и не подозревал, - сказал Лир.

  - И я тебя тоже отлуплю, - сказала Кендл, которая была настолько добросердечной, что не ставила ловушки для полевых мышей, которые разоряли ее семенной запас.

  Они все смотрели наверх; они ничего не могли с собой поделать. В верхней части потолка, над чердаком, Лир замкнул треугольное пространство, забив потолок шириной в три доски. Он загнал метлу в бокс. Если бы вы не знали, что он там есть, вы бы никогда не догадались. Что касается Гриммуатики, он планировал поместить ее в полевой камень рядом с дымовой трубой, рядом с хлебной печью. Но опасения по поводу того, что придется внезапно бежать, оставив его там, где его могут найти, разрушили эту стратегию. Таким образом, Гриммуатика была завернута в старую армейскую сумку Лира и хранилась на верхней части кухонного шкафа. Готова отправиться в путь в любой момент. Всем было запрещено прикасаться к ней.

  2

  Поэтому, конечно же, Рейна хотела заполучить Гриммуатику. Сколько угодно раз она подтягивалась на табурете и проводила рукой на темно-синей холщовой мешковине. Но ее остановило не беспокойство о наказании со стороны родителей. Их предостережения не сработали. Это было воспоминание о том, что случилось с драконами на озере. Призвать Зиму на Воду. И это была всего лишь одна страница. Что хорошего можно было бы сделать с помощью одной мощной страницы? Что такое добро и что такое зло?

  Она не боялась творить добро или сопротивляться злу. Она просто боялась, что не сможет увидеть разницу.

  И все же, как это ее успокоило! Если бы Кэндл иногда могла рассказать о настоящем, если бы Лир раз или два смог рассказать о прошлом, Рейна чувствовала, что могла бы рассказать о голоде Гриммуатики. Жажда быть прочитанным. У книги было активное желание, чтобы ее раскрыли и донесли ее послания. Жажда печи к труту.

  Они редко оставляли ее одну в коттедже, эти взрослые. Ее люди? Ей было трудно воспринять эту концепцию. Во всяком случае, следующая группа людей. Больше людей, чтобы добавить их в ее коллекцию людей. Казалось, она будет проходить через бесконечный набор временных договоренностей. Она не забыла Льва, гнома и леди-травницу из Манчкинии. Или Мерт, Пагглс и другие теплые облачные существа без имен, те, кто жил с ней внизу в Мокбеггар-Холле и заботился о ее царапинах и недугах.

  Тогда она бегала, как бурундук, незамеченная, если только не собиралась вмешаться в какое-нибудь официальное дело леди Стеллы, и в этом случае ей бы надавали по ушам или отвлекли вареными сладостями. Здесь, в Незер-Хау, в этом поросшем редким лесом холме, зажатом между двумя изолированными горными озерами, она всегда была под чьим-то пристальным присмотром. Если троим взрослым нужно было куда-то уйти, Озиандре Рейн приходилось либо тащиться следом, либо ее оставляли под присмотром Искинаари.