– Какой такой человек? – переключил своё внимание полицейский.
– Вот, возьмите, – протянул ему телефон начальник, а Женька уже подмигивал мне левым глазом и пытался изображать за спинами столпившихся, какие-то фигуры.
– Да, капитан Самойлов слушает, – сразу представился по форме служитель закона, но кривляния Женьки мимо его глаз не прошли. – Какой президент? Что вы мне мозги пудрите?! Я полицейский! До свидания! – он даже не стал выслушивать, что ему скажут и отключил телефон.
Начальник охраны побледнел, а лицо Женьки вытянулось от удивления. Буквально в следующую секунду раздался звонок его собственного телефона, тот глянул на экран и глаза у него увеличились в размерах, раза в два.
– Ало, Генадий Саныч, как… Да… Что значит уволен? Ну Гена-а-адий Са-аныч… – затянул он в трубку и начал от нас отходить.
– А с этим что делать? – указал на меня шокером, человек в форме.
– Отпустить! М-м-м, пропустить! – отрывисто сказал он и вновь начал оправдываться в трубку.
Дальше дело пошло веселее. Нас сопроводили до зала ожидания, и теперь два с лишним часа нам было скучно. Ничего просто не происходило, особенно если сравнить с первым залом. Да у нас в деревне даже в дождь веселее бывает. Нет, народу, что самое интересное, только больше стало, но все они просто воткнули лица в телефоны и планшеты. Почти гробовая тишина, лёгкая музыка под потолком и редкие, гуляющие от скуки люди.
Остальные просто вышли в другое измерение и выражают различные эмоции компьютеру в руке. Кто-то улыбается в экран, кто-то хмурит брови, некоторые пританцовывают ногой и даже головой кивают.
– Это кто звонил? – спросил я у Женьки.
– Президент, – с честным видом произнёс тот.
– Хорошо, – немного задумался я, – а как он узнал, что сейчас нужно позвонить?
– А, ну тут всё просто, – ответил он. – Я позвонил нашему директору и сказал, что тебя не пускают в самолёт.
– А он что? – продолжил допытываться я.
– Сказал, что сейчас всё решит, – с довольным лицом ответил Женька. – Классно я придумал, да?
– Да уж, смекалистый, хитёр, – засмеялся я. – Полицейский теперь без работы из-за нас остался.
– Да ладно тебе, – отмахнулся тот, – без нас разберутся. А то как бы хуже не вышло.
– Эт точно, – вздохнул я и снова осмотрел людей в зале. – Скучно в городах живут, – зевнул я.
– И не говори, – отмахнулся Женька, точно так же осматривая ожидающих. – Может, по пиву?
– Да ты что? – постучал я себя по лбу, намекая на глупость сказанного. – Кто же это по одной кружке берёт-то?
В кафе на втором этаже было немногим веселее, но здесь хоть люди общались, относительно, конечно.
Нам пришлось проявить всю свою изворотливость, чтобы протиснуться в узких проходах между столиками. И вот, наконец, мы угнездились за столом. С пивом не вышло, взяли по одному чаю. Дело не в том, что перехотели, просто увидели стоимость. Женька было собирался скандал закатить за такое безобразие, насилу удержал. А так как за товарища было немного стыдно, то пришлось попросить два чая хотя бы.
Затем Женька уже удерживал меня, после того как за чай с нас денег попросили. По сто пятьдесят рублей! Да если бы я с каждого в деревне по пятачку за чай брал, так уже давно миллионером бы стал. А тут сто пятьдесят, ну совсем озверели.
Чай я выпил весь, хоть он и невкусный даже был.
– Хоть бы булочку какую положили, за такие деньги, – пробормотал Женька, выпив всю кружку за один глоток. – Куда здесь посуду-то грязную?
– Вон смотри, все прямо на столе бросают, – подсказал я, усмотрев поведение людей за соседним столиком.
– Ой поросята, – покачал головой Женька, – меня бы мать убила за такое.
– И не говори, – согласился я.
Затем мы увидели, как подошла молоденькая девчонка и начала убирать за ушедшими. До нас тут же дошло, что здесь для поддержания чистоты есть обслуживание. Вот такая вот мы темнота, ну да ничего, научимся.
Погрузка в самолёт прошла без приключений. Ну а что может случиться, пока ты быстро проходишь по небольшому коридору и сразу попадаешь в салон с креслами. Правильно, твой друг встречает первую любовь.
– Едрить твою растудыть, Жека, ну ты чего столбом встал, – подтолкнул я товарища.
А тот замер, будто леший корни пустил и стоит, ресницами хлопает, щёки розовые, только что слюни на пол не капают. Перед ним хрупкая девчонка, с огромными карими глазищами, ростом высокая, но худющая, одни гляделки и остались.
Кое-как оттащив товарища на наши места, я попытался привести его в чувство.
– Женька, блин, хватит слюни пускать, – растолкал я его в плечо, – ты в ней так дырку прожжёшь.
– Красавица какая, – растянул улыбку на все зубы тот. – Эх, женюсь, Ванька.
– Эй, да подожди ты так сразу-то, – я даже перепугался за друга и потрогал ему голову на предмет температуры. – Да ты посмотри, какая она тощая, поди, и хозяйка-то не очень.
– Это мы откормим, – отмахнулся он. – На своём, на домашнем быстро щёки порозовеют.
– Твоя правда, – согласился я. – Ну ты бы хоть познакомился вначале, узнал, пойдёт замуж-то, или откажет?
– Точно, – оживился тот, а я уже пожалел о своей шутке.
Но Женька оказался не так прост, как я о нём подумал. Уже через сорок минут, девчонка проходя мимо нашего места, улыбалась и опускала глаза к полу. А ещё через час, они уже мило щебетали в проходе у шторки, за которой то и дело исчезали другие стюардессы. А лететь нам примерно десять часов. Как бы не пришлось свадьбу прямо в салоне играть.
Но обошлось. Правда, на своё место, Женька вернулся ближе к концу рейса, я даже поспать успел и довольно неплохо. Жаль, что лететь сидя нужно, поставь они здесь койки на два яруса, оно было бы приятнее. Но говорят нельзя, мол, безопасность и всё такое. Надо Женьке сказать, что обратно на поезде поедем, там хоть лёжа спать можно.
Сказал, блин, теперь он ржёт и пальцем на меня показывает.
– А в лоб? – поинтересовался я у юмориста.
– А обратно верну? – не переставая хохотать, ответил тот. – Ты Ваня в школе географию изучал?
– У нас учителя такого не нашли, сказали и не больно-то нужный предмет, – ответил я. – А что?
– А то, друг ты мой, что страна, в которую мы прилетели, находится за океаном, – продолжая улыбаться, ответил тот.
Да, уж, крыть мне было нечем, а самое страшное то, что я это всё прекрасно знал и понимал, просто от эмоций, почему-то забыл. А может, не успел окончательно проснуться ещё вот и торможу так дико.
А Женька-то нахохлился, будто гусь перья распушил, когда мимо стюардессы из самолёта проходил. Та ему в карман, какую-то бумажку сунула, а затем они улыбнулись друг другу, Жека ей подмигнул и мы окунулись в жизнь аэропорта ещё раз. Со шлемом на этот раз проблем не возникло, видимо, здешняя власть доверяла нашему контролю и свой чемодан я получил без единого вопроса. А когда мы покинули паспортный контроль, нас у ленточки встречали двое с табличками в руках.
– Привет, – с широкой улыбкой поздоровались мы с ребятами.
– Хай, хова ю, – ответил один из них, а я уставился на него удивлённым взглядом.
– Спасибо, мы в самолёте похавали, – на всякий случай ответил я, а Женька снова начал давиться от смеха.
– Но, но, ам Стипмен, – быстро затараторил тот. – Воту нем, воту нем?
– Не, супа не давали, – я, видимо, продолжал дальше тупить, потому что Жека уже почти пополам от смеха сложился. – Ты чего ржёшь, гад?!
– На… На… Ушник, – еле выдохнул тот.
И вот здесь я вообще сильно покраснел, наконец, поняв всю абсурдность ситуации. Я просто не понимал английский язык, и мозг тупо подкидывал мне слова похожие по созвучию. А сейчас я понял, что именно хотел от меня этот иностранец. Я не тупой, просто если впервые попадаешь в Штаты, их речь очень сильно отличается от того, что проходишь в школе. Но вот сейчас до меня дошло каждое сказанное им слово.
Я вставил наушник и, всё ещё продолжая краснеть, принялся объяснять своё поведение. Благо, что они ни слова не разобрали из того, что я говорил до этого. Выкрутиться удалось проще простого.
