– Понял, – отзывается Марк, но добавляет тише. – Однако пан Адам…

– Тебя кто нанимал? – рявкаю грозно.

– Понял, исполню, – быстро соображает.

На его последних словах я отключаюсь, потому что вижу фигурку Мики. Маленькую, хрупкую. Ёжик похудела за эти месяцы.

Однако это точно она! Я так боялся вчера их с сестрой перепутать, облажаться. Но все оказалось гораздо проще. Как только дверь дома Враговых распахнулась – я почти сразу понял, что передо мной не Мика. Похожа внешне, но не точь-в-точь. Да и реакция на меня слишком спокойная. После всего, что было, ёжик бы точно не смогла так невозмутимо и холодно осматривать меня. Но главное, у меня нигде ничего не ёкнуло при виде нее. Тогда я и осознал, что мне открыла Дана.

А еще сразу разгадал ее ложь. Я ведь и ёжика на чистую воду не раз выводил, а сестрица ее совсем врать не умеет.

Я и не ждал радушного приема – я лишь пришел убедиться, что Мика все еще в доме Враговых. И понял это. По едва уловимой тени на втором этаже. Любопытная, но осторожная. Мика не вышла ко мне, а я и не надеялся. Стратегия изначально была иной.

Я дождался утра и проследил за ней.

И теперь с трудом держу себя в руках, наблюдая, как Мика спускается с крыльца клиники, опасливо озирается по сторонам, будто чувствует что-то. В какой-то момент даже бросает взгляд в сторону моей машины. Но отвлекается на телефон.

Присмотревшись, замечаю, что Мика заплаканная. Догадываюсь, почему. Дико хочу крушить все вокруг и убивать. В последний и единственный раз я ее слезы видел, когда она мучилась от боли на заднем сидении моего автомобиля, а потом дрожала и прижималась ко мне в польской клинике. Защиты искала, помощи ждала, а я не смог ей ничего дать…

Так. Не пугать, не трогать, не целовать…

Нарушаю каждый из этих пунктов, как только Мика оказывается рядом с моей машиной.

Выскакиваю, сгребаю девчонку в охапку, делаю вдох, вбирая ее тонкий запах. Чувствую ее дрожащее тело своим. Целую в висок.

Вот это точно она. Та, кто нужна мне. Моя Мика.

Только сейчас осознаю, что скучал. И не отпущу, как бы она не вырывалась. А отбивается Мика яростно. Отталкивает меня, залепив пощечину.

– Как я? – кричит мне в лицо. – Ты смеешь спрашивать, как я, после того, что ВЫ сделали со мной? – тычет пальцем мне в грудь, а я болезненно морщусь от ее обобщения.

***

Доминика

Эйфория от встречи мгновенно выветривается. Испаряется и чувство защищенности, которое я испытываю в руках Яна. Заставляю себя разозлиться на него. Стоит лишь вспомнить, КЕМ он приходится мне. И ЧТО сделала его семья.

Вырываюсь из покоряющих волю объятий, дико отбиваюсь от мужчины, который позволяет себе лишнее. И отрезвляю его хлесткой пощечиной.

– Зачем ты здесь? Унизить меня? Добить? Обвинить в мошенничестве? – каждый вопрос сопровождаю яростным хлопком по его груди. А она будто из стали сделана, даже ладони начинает жечь от ударов. – Убедиться, что я не представляю опасности для твоего наследства? Так вот, можешь быть спокоен. Мне не нужны больше деньги Левицких, – отмахиваюсь от него и собираюсь уйти.

Ян все это время смотрит на меня напряженно, терпит мою истерику, сносит жалкие удары. Но потом вдруг опускает руки на мою талию – и одним рывком притягивает меня в себе. От неожиданности теряю равновесие и утыкаюсь носом в плечо Яна, тоже каменное.

– А мне нужна ты, ёжик, – надрывно шепчет он мне на ухо, прихватывает губами мочку.

Застываю, впившись пальцами в его мышцы. И дышать не могу. Жарко и так… уютно, что не хочется сопротивляться. Одно дело чувствовать это во снах, что мучили меня последние месяцы, – там можно нарушать запреты. Но совсем другое, когда все происходит наяву…

Забываю, почему нам нельзя, когда Ян целует меня в шею, парализуя внезапной нежностью. Поднимается к щеке. Касается ее почти невесомо, чтобы бдительность мою усыпить. И успешно выполняет миссию.

Уже в следующую секунду он нагло завоевывает мои губы. Так, будто право на это имеет. А я как назло поддаюсь. Сказываются последствия стресса от визита к гинекологу. Я так расстроена и разбита сейчас, что принимаю ласку единственного мужчины, чья близость мне приятна. Нуждаюсь в нем. Рядом с Яном боль притупляется, а глупое сердце стучит чаще.

Но с каждым толчком, разгоняющим кипящую лаву по венам, во мне разрастается чувство вины. За то, что мы делаем. Мычу возмущенно в пожирающий меня рот, но Ян и не думает останавливаться. Наоборот, становится настойчивее. Стиснув талию, разворачивает меня и впечатывает спиной в дверь автомобиля. Прижимает своим телом, чтобы точно не улизнула.

Он действует безумно, необузданно, жадно. Но самое страшное, что я не ощущаю ни паники, ни отвращения. Хотя должна! Остановить это немедленно!

И я делаю это. Как могу.

Кусаю Яна за губу. Со всей дури, которой у меня в принципе немало. Чувствую металлический привкус во рту. И даже жалею, что перестаралась. С прищуром смотрю на Яна, который наконец отходит от меня. Из его губы сочится кровь, но он игнорирует.

С меня платиновых глаз не сводит. Руки поднимает в знак примирения.

– Ёжик, – зовет виновато.

– Ты с ума сошел! Извращенец! – пытаюсь обойти Яна и сбежать, но он хватает меня за запястье. – Думаешь, если ты далеко от Польши, то все можно? – дергаю руку на себя, но тщетно.

Свободной ладонью стираю следы его поцелуев со своих губ. Нервно, рвано и отчаянно. Он замечает этот жест – и мрачнеет.

– Ты действительно веришь, что мы родные? – сомневается Ян, чем раздражает меня.

– А ты действительно считаешь меня мошенницей? – фыркаю обиженно.

Он медлит с ответом. После всего, что со мной сделали, до сих пор мне не верит? Впрочем, я ему тоже. Но все равно горечь отравляет все внутри.

– Хм, тогда ты не знаешь… – говорит Ян в свое оправдание, но звучит неубедительно.

– Не знаю чего? – вскрикиваю я.

– Садись в машину, поговорим у меня, – приказывает, словно все уже решено. – Без доказательств все равно не поверишь.

– Я никуда не поеду. Убирайся, Ян, – выдыхаю разочарованно. – Возвращайся к своим Левицким, где тебе самое место.

– Я и не ожидал, что будет легко, – шумно вздыхает. – Прости, Мика, но я тебя забираю.

Возмущенно приоткрываю рот от такой наглости. И теряюсь на мгновение. Этого хватает Яну, чтобы поймать меня и буквально затолкать в машину. На удивление бережно: я даже не ударилась ничем.

Одним движением пристегивает меня и дверь захлопывает. Дергаю за ручку изнутри, но Ян, пикнув брелоком, блокирует центральный замок. Обходит капот, на ходу набирая какой-то номер в телефоне. Нашел время для звонков.

Злюсь еще сильнее. Держу руку у двери, чтобы открыть, как только Ян снимет блокировку. А ему придется это сделать. Иначе как он сядет за руль?

Мне хватит этих секунд, чтобы сбежать. Я не намерена плясать под его дудку.

Победно усмехаюсь, когда водительская дверь открывается, но тут же врастаю в кресло. В статую превращаюсь, потому что до ушей доносится до боли родной хриплый голос, срывающийся в кашель.

– Надеюсь, ты звонишь сказать, что нашел мою малышку Мику? – звучит по громкой связи. – И не дай бог я узнаю, что с ней там что-то случилось за эти месяцы! Я тебя от семьи отлучу, – опять кашель.

– Да я сам себя отлучу, если… – бубнит Ян и осекается.

Сводит брови и косится на меня. Медленно по мне взглядом скользит, с неподдельным беспокойством. Но в искренность его эмоций до конца не верю. Левицким движет расчет, как и всей его семейкой.

Но все-таки я быстро стираю слезы с щек, протягиваю дрожащую руку к телефону и, всхлипнув судорожно напоследок, цепляю на лицо улыбку.

Включаю видеосвязь.

– Добрый день, Адам, – стараюсь говорить бодро. – Как здоровье?

Притаившись, как мышка, с волнением ожидаю ответа. Всматриваюсь в испещренное морщинами, усталое лицо, немного искаженное дисплеем телефона, и осознаю, насколько скучала. Так, что в груди щемит.