Мы обнялись, расцеловались, не можем, друг без друга даже суток прожить, и медленно пошли к машине, внимательно осматриваясь вокруг, привычка. Мы давно работаем в паре. Нам нравится то, чем мы занимаемся, это приносит много, очень много денег.
– Босоножки в наследство получила? – поинтересовалась я.
– Что, очень заметно? – Элька была расстроена. – Понимаешь, уже подошла к двери, нога подворачивается и рвется ремешок у дешевых босоножек. А я суеверная, хватаю первые попавшиеся с полки, выскакиваю за дверь, переобуваюсь уже возле калитки и только сев в такси, замечаю, что на ногах.
– Ладно, туман будет, прорвемся, – успокоила я.
Свои первые несколько заказов мы выполнили совершенно бескорыстно. Да и не заказы это были, а досадная помеха. Но получилось чисто и красиво. С этого все и началось. Были смутные времена, началась перестройка, закрывались предприятия, зарплаты не выплачивались годами, магазины стояли пустые, нечего было кушать, нечего было надеть. В кошельках только талоны, да и на них нечего взять, в магазинах одна морская капуста. Мы молоды, красивы, амбициозны. Нас выкинули из интерната в ГПТУ учиться на штукатуров-маляров! А нам банально очень хотелось есть.
Однажды наша общая знакомая предложила подзаработать. Ирчик работала в гостинице, где часто останавливались иностранцы. У них была валюта, и хотелось русской экзотики. Женщин они хотели порядочных, умных, не с панели. Ирчик и сама частенько подрабатывала за валюту. Предложила нам, мы долго не думали. Стали появляться деньги, красивые и дорогие вещи. В холодильнике появились деликатесы, если колбасу можно назвать деликатесом. Дело в том, что мы спали не со всеми подряд, у нас были постоянные клиенты. В то смутное время продавалось все. И нефть, и газ, и лес, и земля, и предприятия. И под шумок все скупалось. Отсюда нынешние олигархи.
И каким-то непостижимым образом об этом узнал наш начальник, сволочь конченная, и потребовал выплачивать ему проценты, в противном случае грозился уволить с работы и опозорить на весь город. Делиться естественно мы не хотели, и ответ пришел сам собой, его надо убрать с дороги, чтобы не мешал.
Сделали мы это красиво, с театральными эффектами, потому что были молоды и неопытны. Сейчас мы не делаем лишних телодвижений. А тогда хотелось театра! Нашли шлюху со СПИДом, наркоманку. Отмыли, одели, дозу подкинули, славная девчушка вышла. Ира номер в гостинице организовала. Все засняли на камеру. И через два дня с пленкой, справкой-анализом я предстала перед начальником и предложила два варианта: либо он застрелится сам, либо всё компру отдаю в местную прессу. Стреляться он не хотел, трус, деньги начал предлагать, ну и пришлось ему помочь. Когда опера увидели кассету, сразу закрыли дело, самоубийство. А девчушка вскоре от передозы умерла. Только сын его, Олег, мерзота, не поверил, он тогда простым опером в забытыми всеми N-ске работал. Трясли нас всех и не по одному разу, но…
Время было смутное, лихие девяностые! Жилось очень трудно. С иностранцами спать перестали, они перестали ездить в союз, да уже и союза не было. Доходы резко упали, зарплату не выплачивали по полгода. Свои подвиги мы живописали в интернете и предложили услуги по улаживанию конфликтных ситуаций. Что-то типа: «Специалисты по улаживанию конфликтных ситуаций решат Ваши проблемы». Это тоже работа, причем очень трудная, только платят за эту работу в валюте и с ноликами на конце. Но, как ни странно – пошли заказы. Потекли денежки. Поначалу брались за все подряд. Набивали руку и карманы. Сейчас, после того, как счет в банке округлился, мы стали разборчивее, беремся только за очень дорогие заказы или очень сложные, дабы не потерять квалификацию и пощекотать себе нервишки.
– Алька, что-то не так, – с тревогой спросила Элька, – Ты мрачная и задумчивая, это не к добру
– Да все, знаешь ли, не сходится у меня дебет с кредитом. Не заказ, а сплошная головная боль. Даже окружающий мир, и тот, мне не кажется, вопит: откажитесь!
– Согласна с тобой, – нахмурилась подруга, – Мне тоже очень многое не нравится, может и правда, соскочим?
– Для начала пройди по маршруту сама, может я просто устала.
– Хорошо, завтра так и сделаю.
Остановились мы в гостинице, которая была рядом с Домом культуры нефтяников, там шел семинар и практические конкурсы для стилистов и мастеров парикмахеров, а так как у нас свой небольшой салон, мы как нельзя кстати вписались в эту тусовку. Заранее записались, оплатили, и даже портфолио своих работ прислали.
Номер изысками не отличался, но постель была чистой, в ванной краны не текли, на полу небольшой ковер и как-то несуразно стоит кресло между кроватями. Я хотела было переставить его к окну, но под креслом оказалась дыра, и мы оставили кресло в покое.
Быстро переодевшись, поехали на квартиру, которую сняли на неделю, потому что всегда должен быть запасной аэродром на случай нелетной погоды, да и не оставлять же оружие в гостинице.
Квартирка была старой и убогой, как впрочем, и весь этот район. Центр города богатый, чистый, светлый, ухоженный, там дорогие бутики, ювелирные центры, мэрия и администрация. Но чем дальше от центра, тем беднее улицы и магазины, разбитые дороги, грязные замусоренные дворы. Кругом запах нищеты. Даже менты сюда не ездят. В квартире стоял видавший виды диван, стол, два стула и радио, на полу – скромный половичок, несмотря на ужасающую нищету, было чисто и опрятно. Ноутбук всегда с нами, можно в любое время просмотреть заказы и выйти с заказчиками на связь. Мы надежно спрятали оружие и отправились изучать обстановку.
Институт находился далеко от центра, в так называемом спальном районе. Это и хорошо, и плохо одновременно. Но из всего можно извлечь выгоду. Еще раз прошли весь маршрут, и все это время не покидало ощущение подставы.
Клиент, профессор, оказался ужасным занудой и педантом. Этот ученый сухарь за все время наблюдения ни на секунду не нарушил режима. Ровно в 7:30 открывалась парадная дверь, и выкатывался профессор. Размерами он был 1,20 в высоту и 1,20 в ширину. Без пяти минут восемь он входил в кабинет. Ровно в восемь к нему с докладом заходила секретарь вида немыслимого, возраста неизвестного. Высокая и худая, как жердь, волосы зализаны и собраны в пучок, на носу очки, год выпуска – 1917!
До 13:00 профессор сидел в кабинете, ровно в это время выходил в столовую, где его уже ждала тарелочка овсянки и стакан кипяченого молока. Ровно в 14:00 он заходил в кабинет и до 18:00 оттуда не высовывал носа. В 18:10 выходил из института, садился в служебную машину и ехал домой. В 18:40 у подъезда его встречала жена, которая к тому времени всегда выходила, чтобы прогуляться с собакой. В 20:00 в кабинете загорался свет и не гас до 23:00. Вот такой экземпляр. Прямо робот какой-то.
Мы, конечно, расспросили потихоньку сотрудников некоторых. И все в один голос говорят: его ненавидят в институте все – от замов до уборщиц. Такое создалось впечатление, что всем коллективом скинулись и заказали. Но нам не до шуток, предоплата сделана, срок истекает, а мы буксуем на месте.
Сегодня, в который раз прогуливаясь возле института, я обратила внимание, что окна профессорского кабинета выходят на жилой дом. У меня возникла идея. Я позвонила Эльке, которая честно сидела на семинаре, и попросила ее срочно приехать. Объяснила ей ситуацию, что мне надо от ее сверх способностей, и поехала на семинар со спокойной душой, вечером я буду знать о жильцах все, да-да! Именно все, она умела втираться в доверие, располагать к себе людей, выуживая нужную ей информацию. Я не люблю общаться с народом, есть небольшая группа людей, с которыми мне интересно, а все остальное, серость и бездарность. Мне интересны только те, кто чего-то в жизни добился.
И вот это гнилое дельце! За что не возьмись, всюду вонь и разложение. Расползается по пальцами. Наверное, права Эля, надо соскакивать и залечь на дно. На этот раз все было иначе, причем с самого начала мне не понравилось это дело, и даже потом что-то мутное такое, какие-то предчувствия терзали. У меня очень развита интуиция, и меня что-то мучает, но я никак не могу понять что это: или на дело не надо идти, или что-то случиться в недалеком будущем. И на деле оказалось, что мы никак не можем подступиться, не можем найти те точки пересечения, которые нужны! Придется применять оружие, что мы не делаем практически никогда, за исключением пары-тройки раз.
