Но: рост, фигура, женские прелести, крылья…

Кажется? Допускаю. Люба-номер-два тоже напоминала Любу, какой та станет в будущем. При желании каждый человек на Земле может найти себе если не абсолютного двойника, то очень похожую личность. Меня в институте тоже кое с кем путали, я так и не узнал с кем. И на фото и видео в сети, и даже на экранах киноактеров я часто вижу черты знакомых людей. То есть, некоторая похожесть ничего не значит, все объясняется простым совпадением. И все же…

Нахлынули недавние мысли, что кто-то роется в моей голове, вытаскивает знакомые образы и меняет реальность, выстраивая в моем сознании нужную (кому?!) картинку.

Время узнать правду пришло, терпеть дальше я не смогу.

– Твой голос мне знаком.

Эльф замерла, на лице за мгновение сменилось множество эмоций, от тревоги и сомнений до внезапной решимости, после чего прозвучало:

– Только голос?

Я остолбенел: крылья исчезли. Только что были – и нет. С отвисшей челюстью я поднял в сторону спины Эльф указательный палец:

– Э-э…

Одновременно исчезло фантастическое внеземное сияние, для описания которого в человеческих языках не существует слов. Недавняя ангельша на глазах превращалась в обычного человека – в девушку с очень знакомыми чертами.

– Отвернись.

– Нет, – жестко ответил я.

Пропустить такое зрелище? Ни за что на свете. Я давно не тот пай-мальчик, который робел перед девочками, не зная как к ним подступиться, и покорно отводил глазки, когда попадал в нескромную ситуацию. Пришло время девиза «Все или ничего». «Ничего» отныне меня не устраивало, я собирался сразу получить все, что возможно, и, чуть позже, остальное, то есть невозможное.

Через миг передо мной стояла Эля. Та самая. В футболке и обтягивающем трико телесного цвета, босая. Похожа на балерину на тренировке. Без ожога на лице, но…

Я ощутил легкое разочарование. Грудь Эли оказалась меньше, чем была у нее в образе ангела, крыльев не было совсем, фигура уменьшилась не только в росте, но и во всех приятных мужскому взгляду местах.

Зато теперь она была настоящая. Надеюсь.

– Эля?

– Как видишь. – Она вынула из стены ярко-красный длиннополый халат и закуталась в него.

– Получается, я «избранный» в том смысле, что избран тобой как обычным человеком?

– Прости. Нам надо поговорить.

Еще бы.

– Надо. – В текстах мне неоднократно встречалось выражение «похоронный тон», сейчас я понял, что такое. Я им говорил. Не специально, но по-другому не получалось.

Чертог вознесся за облака.

Мои мечты катились псу под хвост, воздушные замки рушились, и нестерпимо хотелось ругаться нехорошими словами, что, вообще-то, для меня противоестественно. Все оказалось не так, как казалось. Лучше или хуже – покажет время, а главное, что реальность, как выяснилось, была не той, какой хотелось, волшебная спутница оказалась обычным человеком, причем давно знакомым. Теперь, как в известной сказке, на очереди – чертог? Во что обратится он? Карета Золушки превратится в тыкву, а от самой Золушки, которую все принимали за высокую особу, останется одна хрустальная туфелька. Или ничего не останется. Одна туфелька, даже хрустальная, ничего не стоит, туфли ценны только в паре.

Расколдованная Золушка и возомнивший о себе Хлестаков. Чудесная компания.

Голова гудела от мыслей. Не надо забывать, что зачастую все оказывается не так, каким кажется на первый взгляд. Возможно, дело обстоит с точностью до наоборот, и крылатое существо с говорящим именем Эльф училось в институте под видом обычной девушки, а не Эля выдала себя за потустороннюю силу.

Стены чертога исчезли полностью. Мы с Эль… с Элей стояли на продуваемой ветром снежной вершине, дыхание перехватило, лицо забило ледяной крошкой. Вокруг, ниже нас, насколько хватало взгляда, высились горные пики и хребты, тоже сплошь белые от снега. И так – вплоть до горизонта, тоже состоявшего из смеси неба и снежных вершин. На какой мы высоте? И, вообще, где мы?

Ревел ураган, сдувая нас к чертям собачьим. С такой силищей проходилось не просто мириться, а подстраиваться, иначе действительно сдует.

– Где мы? – В ушах так сильно выло и шумело, что приходилось кричать, наклоняясь друг к другу.

– На вершине мира. Повезло с погодой.

– «Повезло»?! – Я обвел взглядом бушующую панораму.

– Будь сейчас тихо и солнечно, снизу сюда тянулась бы очередь альпинистов, пришлось бы искать другое место.

Если Эля считает, что пронизывающий ледяной ветер – «повезло», то у нас разное понятие о «хорошо» и «плохо». Достаточно одного резкого порыва ветра, и нас унесет в пропасть. Ради безопасности я согласился бы потерпеть присутствие туристов, чертог мог сделать нас невидимыми для них.

Или…

Внутри похолодело больше, чем снаружи:

– Чертог тоже исчез?

А как же давление? Чтобы дышать на высоте нескольких километров, альпинисты много дней адаптируются в лагерях на промежуточных уровнях…

Дышалось как обычно. Чудеса продолжались, а это значило, что чертог никуда не делся, он продолжал нас защищать.

– Я приказала частично пропускать ветер и звуки, чтобы ты ощутил, насколько мы малы и беспомощны перед силами природы. Люди – пылинки на картине мироздания, но мы тоже кое-что можем.

Мысль застопорилась на фразе «Частично пропускать ветер и звуки». Частично?! Ощущение создавалось, что нас легко сдует с заснеженной площадки. Если то, что проникает внутрь, это «частично», то страшно представить реалии за прозрачной стенкой.

А еще Эля обмолвилась: «Люди… мы». То есть, она все же человек, а не ангел-бес-демон-эльф или кто-то еще под личиной моей бывшей сокурсницы. Тогда, крылатое существо – такая же обманка для глупых мальчиков, как выдача себя за доброго духа во время лечения диких племен. Получалось, что меня приравняли к дикарям. Расположенные в удобном месте земли, на которых ныне находится Нью-Йорк, у индейцев Манахаттоу и Канарси хитрые голландцы обменяли на бусы ценой несколько долларов. Правда, позже у хитрых территорию бесплатно отобрали наглые и более сильные. Так всегда бывает, на каждую гайку находится свой болт, на хитрость – сила, на силу – очередная коварная хитрость, и далее по кругу до бесконечности. У меня нет ничего ценного, ну, кроме бессмертной души, и взять с меня больше нечего. Во всяком случае, мне так кажется. Эля-Эльф, видимо, думает иначе, иначе не состоялась бы история с назначением меня Избранным и изъятием из привычной среды обитания.

Пока я метался в поисках ответа, что от меня потребует непонятная спутница и как реагировать на будущее предложение (а оно, несомненно, будет, если я что-то понимаю в жизни), Эля заговорила:

– За время наших с тобой путешествий я часто повторяла: «Придет время, и мы поговорим обо мне и чертоге подробней». Время пришло. Я не раз представляла этот день, этот разговор. Чтобы прочувствовать важность момента, рассудить трезво и принять правильное решение, нужна соответствующая обстановка. Хотя бы для начала. Поэтому я привезла тебя на Эверест, как эту вершину знает большинство. По-тибетски она называется Джомолунгма, по-китайски – Шенмуфэн, по-непальски – Сагарматха. Вершина мира. Выше – только небеса.

– Девять километров – тоже небеса, – сказал я.

Упадешь – мало не покажется, люди погибают даже упав с девяти метров. Если Эля сделает предложение, которое мне не понравится, у меня есть шанс пролететь несколько километров без помощи летательных средств. Или чертог просто аннигилирует ненужного свидетеля?

– Место словно создано для парковки компактного летательного аппарата, – не удержался я от комментария.

Говорливость – признак страха. Надо молчать, пусть говорит Эля, а мое дело – искать бреши в ее логике и находить оптимальные для себя решения.

– Такая идея приходила в голову многим из тех, кто сюда забирался, и она уже воплощена. В начале двухтысячных сюда приземлялся вертолет.

Вершина мира представляла собой двухметровую снежную шапку поверх небольшой вытянутой площадки. Вокруг, куда ни посмотри – горы, горы, горы. Как дюны в пустыне, только остроконечные, с черно-белыми боками. Сам Эверест – неровная трехгранная пирамида, один из склонов которой был более крутым, на нем и на ребрах снег не задерживался, из сверкающей белизны выпирали серые камни.