— Что значит «что я с ним делал»? — вкрадчиво спросил Мурлов. — Есть какие-то неявные ограничения?

— Простите, — произнес парень из техподдержки. — Я в смысле, не пытались ли вы программировать механимуса?

— Пытался.

— Ага!

— Что значит «ага»?

Мурлов, привстав в очередной раз, обежал гостиную глазами. Нет Оси и нет!

— Иногда, когда программирование режимов идет с ошибками… это нередко происходит, на самом деле, то пальцем мимо нужной кнопки промахиваются, то кажется, что написано сделать то, когда написано иное… Так вот, может случиться, что команды, с помощью которых вы пытались запрограммировать своего механимуса, находятся в конфликте между собой…

— И что?

— Тогда может случиться сбой.

— Прекрасно!

— Но это не фатально, — уверил Мурлова парень. — На этот счет предусмотрен сброс до заводских настроек.

— А дальше?

— Дальше механимус либо возвращается на место зарядки, либо, если разрядился, подает звуковой сигнал.

— Я не вижу ни того, ни другого, — сказал Мурлов.

— Подождите. Возвращение к заводским настройкам может занимать до получаса. В любом случае, вы его услышите.

— А если все же нет?

На том конце задумались.

— Тогда через час вызывайте нас снова. Мы приедем на адрес и найдем вашего кота. Но я не думаю…

— Спасибо.

Мурлов отключился. Может, подумал он, все дело вовсе не в конфликте команд. Может, все дело в Осе. Кривясь, он снова набрал телефон техподдержки.

— Здравствуйте! — радостно крикнули ему в ухо. — Мы рады приветствовать…

— Я сейчас говорил со специалистом, — прервал радость Мурлов. — Соедините меня снова с ним, пожалуйста.

— Сейчас…

— Мурлов, Валентин Сергеевич, — напомнил Мурлов.

После двух щелчков и секундного шипения он услышал знакомый голос:

— Слушаю вас.

— Извините, это снова я, — сказал Мурлов.

— С котом?

— Да.

— Кот нашелся?

— Нет, но я подумал… — Формулировать пришлось осторожно. — А ваши механимусы могут чувствовать?

— В смысле?

— Ну, я тут наподдал ему, чтобы не мешался под ногами…

Трубка фыркнула.

— Наподдали?

— Пнул.

— Сильно?

— Нет. Но… ваше изделие может обидеться?

— Механимус? — уточнил парень из техподдержки.

— Да.

— Это же механизм. Он не может обидеться.

— Но, как я понимаю, его реакции близки к реакциям настоящего животного.

— Только в отношении реалистичности поведения. Это не касается отношения к хозяину. Вообще не касается каких-либо установок в отношении людей.

— А боль?

— Механимусы, конечно, способны имитировать боль, но вряд ли ее испытывают. Есть, грубо говоря, триггер, есть программа, которая включатся, когда этот триггер срабатывает. Из списка возможных команд выбирается самая подходящая. Наступили на лапу, сработал датчик, вы услышите «гав!».

— Мяу.

— Или «мяу». Жалобное. Имитация, Валентин Сергеевич.

— А если еще самообучение?

— А вы включили?

— Мне показали, я включил.

«Техподдержка» замялась.

— Это не совсем отлаженная функция, — услышал Мурлов. — Здесь как раз могут быть казусы. Мы не рекомендуем…

— Но мне показали!

— Да-да, вы не волнуйтесь…

— Я не волнуюсь.

— Через полчаса в любом случае произойдет откат к заводским настройкам. Все вернется к предустановленным программам.

— И мне снова будет нужна идентификация? — спросил Мурлов.

— Нет. В крайнем случае — подтверждение голоса.

— Я понял. Полчаса?

— Да. И лучше для верности пользуйтесь простейшими функциями. Программирование под ваши нужды вы можете доверить нашим специалистам.

— Спа-си-бо, — раздельно произнес Мурлов и прервал связь.

Полчаса, значит.

— Ося!

Сунув телефон в карман халата, он выглянул в коридор, потом подхватил брелок и пошел обходом по дому.

— Ося, все! Выходи!

Мурлов сунул голову в гардероб, включил свет и охлопал висящие куртки. Потом, присев, осмотрел полки с обувью. Здесь, понятно, можно и в ботинке схорониться. Но уместится ли Ося? На всякий случай Мурлов нырнул с проверкой ладонью в стоящие на виду резиновые сапоги. Пусто. А в кроссовках?

— Ося!

Крикнув, Мурлов прислушался — нет ли отзыва. Пальцы сыграли по кнопкам брелка. Все равно тихо. Механимус, похоже, окончательно решил изображать из себя партизана. Мертвая, дурная машина. Механизм. А лапу из тисков с живым упрямством…

— Осирис!

Ответа не было.

Мурлов перешел в кладовку, боковым зрением контролируя, чтобы механический кот не проскользнул в уже проверенный гардероб. А то так, честно, можно и до морковкина заговенья искать, все время пропуская объект поисков за спину. С другой стороны, одернул он себя, что за глупость предполагать в Осе хитрый ум и желание насолить хозяину? Настоящий кот, и тот на такое в подавляющем большинстве случаев не способен. Попадаются, конечно, мстительные твари, но дальше отправления естественных надобностей в обувь или, допустим, на подушку, дело у них не идет.

Но все же, все же…

Сдвигая короткие занавески, Мурлов занялся проверкой полок. Сначала на уровне головы и груди, потом опускался ниже и ниже. Консервы, крупы, сахар в пятикилограммовых мешках, бытовая химия. Уголь, соль, чипсы, стеклянные банки с салатами. Печенье, упаковки с овсяными и кукурузными хлопьями. Мука, бумажные полотенца, пакеты с кетчупом.

Конечно, задергала мысль, Осю стоило зажимать надежнее. Но кто знал, что эта тварь… Мурлов опустился на колено, пачкая халат в пыли.

— Ося, ты здесь?

Между нижними полками и полом имелось пустое пространство сантиметров пяти-семи в высоту, достаточное, чтобы просунуть ладонь чуть ли не на всю глубину полки. Гибкое, гуттаперчевое существо вполне могло спрятаться там, сложившись. Мурлов провел рукой и здорово ушиб ноготь о выступ пола.

— Ах, черт! Ося!

Боль заставила взять высокую ноту.

— Скотина какая, — пробормотал Мурлов, поднимаясь.

Ноготь темнел ушибом. Валентин вытер палец о полу халата и сунул его в рот. Свободной рукой снова задействовал брелок. Верхняя кнопка, верхняя кнопка, нижняя. Да, дьявол, хоть какую нажимай!

Бес-по-лез-но.

Посасывая палец, Мурлов спрятал брелок в карман и выбрался из кладовки. Хлопок по выключателю заставил вспыхнуть лампу в плафоне у двери второго выхода. Хоть бы тень метнулась.

— Ося!

Мурлов, морщась, осмотрел ноготь. Вроде ничего серьезного, но, зараза, болит. Он зашаркал в конец коридора, потом остановился и, развернувшись, двинулся в гостиную. Нечего гаденыша, как по подворотням, по комнатам искать. Сам приползет. Полчаса — значит, полчаса. А он пока приготовит себе пожрать. С этими звонками туда и сюда одни нервы. Истощенный мозг требует серотонина.

Мурлов достал из морозильной камеры упаковку куриной голени без костей, вскрыл, разломал, обжигаясь холодом, голени на две части и сложил в тарелку. Тарелку сунул в микроволновку на разогрев.

Так, что к курице? Картошка или рис? Подумав, Мурлов понял, что без разницы. И то, и другое пребывало в начальной степени готовности. Поэтому первым делом он налил в кастрюлю воды и поставил ее на газовую плиту. Так.

Ему почудился легкий, опасливый стукоток в глубине гостиной, и он на цыпочках пробежал к зарядке. Вдруг Ося? Увы, оказалась звуковая галлюцинация. Коврик был пуст. Филонил механимус. Ах, Ося, ну, Ося! Ничего, решил Мурлов, он скоро сделает так, что механическое чудо больше не особо-то и побегает. Какие своенравные ему попались пятьсот тысяч рублей!

Звякнула микроволновка.

Мурлов вернулся к плите и разделочному столу. В нише под столом нащупал и подтянул пластиковый ящик, выбрал из него четыре картофелины среднего размера. Поставил на соседнюю с кастрюлей конфорку сковороду, от души налил растительного масла. Достав голени, выложил все шесть штук. Что это будет? Будет простой и сытный обед. Картошка, курица и, пожалуй, морковка по-корейски. Как там? Кажется, кимчи. Или кимчи другое? Какая, в сущности, разница!