========== Глава 17 ==========
Мариам разбудил колокольный звон. Было раннее утро, свет, пробивавшийся сквозь полог кровати был тусклым и прозрачным. Она резко встала, и Париса, чья голова лежала у нее на груди, забормотала во сне. Сестры спали в одной кровати с тех пор, как Париса достаточно выросла, чтобы покинуть колыбель. Мариам откинула одеяло и провела руками по спутанным черным прядям.
– Риса, вставай, – тихо сказала она, протянув руку и чуть встряхнув маленькую девочку. – Ну давай, тебе надо встать.
Она слышала шаги в коридоре, слуги бегали туда-сюда. Колокола все звонили, Королевская Гавань была полна жизни и мерзости, полная запаха хлеба, дерьма и реки. Париса снова что-то пробормотала и медленно проснулась, моргая огромными темными глазами. Ее глаза были такими большими на ее маленьком личике, что Мариам почти завидовала – Париса была мечтой художника, глаза как огромные синие озера, копна темных волос, россыпь веснушек.
– Еще рано, Мари, – заныла Париса, потирая глаза маленькими кулачками пятилетки. – Почему так шумно?
Мариам уже надела шелковые тапочки и рылась в сундуке с одеждой. У нее было совсем мало черных вещей – некоторые платья придется перекрасить.
– Джон Аррен умер, – сказала она сестре, оглядываясь через плечо. – Вот почему. Давай быстрее, нам придется все утро стоять в септе.
Париса все еще удивленно моргала, когда в комнату ворвалась их мать, за ней шли две служанки. Мариам всегда мечтала выглядеть, как мать – светлые волосы, прекрасные зеленые глаза, гордая улыбка, лебединая шея. У Мариам лицо было круглое, бедра – широкими, и она была ниже ростом, не такой высокий и тонкий стан, как у матушки, Парисы или даже Лионеля, пусть у всех братьев и сестер были глаза и волосы, как у их отца.
– Милая, – тепло поприветствовала ее матушка, обнимая, ее лицо было расстроенным. – Лорд Джон скончался. Твой отец сейчас с ним, но нам следует отдать ему дань уважения перед завтраком.
Мариам была опечалена: лорд Джон всегда был добр к ней, почти дед, ведь отец отца умер уже давно, а отца матери она встречала редко, потому что матушка его ненавидела. Но, конечно, он был очень стар, и болел уже несколько дней, поэтому все это не было совсем уж неожиданно. И все же, матушка казалась расстроенной, хотя и не казалось, что она глубоко скорбит – Мариам знала, что матушка и Джон Аррен редко сходились во мнениях.
Что-то еще ее беспокоило, но Мариам была слишком занята, одеваясь и собирая свои густые волосы в косу, чтобы об этом думать, пока Париса изо всех сил мешала служанкам расчесывать ее локоны. В коридоре они встретились с мальчиками, их братьями, Лионелем и Гаретом, и кузеном Ормундом, сыном дяди Станниса, который служил в малом совете отца. Ширен и Джоселин, сестры Ормунда, тоже там были, обе напуганные и заплаканные. Ормунд и Ширен были похожи на своего отца, а потому они редко улыбались даже в радостные дни, но Джоселин всегда была веселой, и потому Мариам взяла ее за руку, чтобы подбодрить.
У Лионеля были сухие глаза, но его лицо было каменным, и Мариам стало его жаль, и она протянула руку и сжала его за плечо.
– Он теперь упокоился, Ли.
Лионелю было одиннадцать, и он был наследником, а потому больше других проводил время с лордом Джоном – потому что однажды он станет королем и станет править после отца. Мариам знала, что отец считал Лионеля слишком уж серьезным, но все равно, гордился им. В конце концов, Лионель всегда исполнял свой долг, а Мариам считала исполнение долга утомительным.
Он резко кивнул. Гарет был меньше расстроен, но ему хватило ума ерзать меньше обычного, чем когда они бывали в септе с матушкой и ее дамами – леди Меларой и ее двумя дочерьми, Ханной и Петрой, дорогими подругами Мариам, и ее сыном Герардом, который был слишком уж высокомерен для простого оруженосца: тетей Янной, которая держала за руку маленького Дениса, которому было всего два, и за которой следовала служанка, державшая на руках Кассану, младшую дочь дяди Станниса; и леди Аллирией Дейн из Звездопада, которой было семнадцать, и которая уже несколько лет жила при дворе, будучи помолвленной с дядей Мариам – Тирионом.
Когда они расселись, она повернулась и увидела Мию, свою сводную сестру, которая должна была выйти замуж за Фрея, хоть и была бастардкой, и быстро ей улыбнулась. Мия улыбнулась в ответ, ее синие глаза блеснули в тусклом свете септы. Она сидела рядом с Джой Хилл, которая была матушкиной кузиной-бастардом, и которая жила при дворе, пока не понадобится деду, и матушка говорила, что надеется, это будет нескоро, потому что Джой просто милая десятилетняя девочка, и нечего ей играть роль пешки лорда Тайвина.
Мариам никогда не была чересчур набожной, что матушку совершенно устраивало, пока она помнила наизусть молитвы и оказывала богам уважение, но она попыталась помолиться за лорда Джона, чтобы он нашел покой в посмертии, и за его наследника, сира Гарри, чтобы он мудро правил Долиной. Она встречала раньше Гарольда Аррена (хотя на самом деле он был урожденный Хардинг), и считала его свиньей, но матушка говорила, что мальчишки из этого вырастают. Отец когда-то хотел помолвить его с Мариам, потому что лорд Джон всегда был ему как отец, но матушка положила этому конец, и Мариам была обещана другому.
Большую часть утра они провели в молитвах, пока их наконец не отпустили на завтрак, и завтракала Мариам с братьями и сестрой наедине с матушкой, в комнатах матери. Она намазывала варенье на хлеб, когда Лионеля отчитали, за то что он не ест.
– Ты растешь, и тебе нельзя голодать, – раздраженно сказала мать, наливая ему в чашку молоко. – Я знаю, тебе грустно, милый, но лорд Джон прожил долгую, долгую жизнь.
– Ему становилось лучше, – пробормотал Лионель, и по лицу матушки пробежала тень.
– Становилось, – согласилась она, и отчитала Гарета, за то, что тот пристает к Парисе.
– Кто станет новым десницей? – спросила Мариам, откусывая кусок хлеба и вытирая рот, когда мать наградила ее суровым взглядом.
Матушка поколебалась.
– Твой отец собирается пригласить на эту должность лорда Старка. Возможно, мы выедем в Винтерфелл еще до конца месяца.
Мариам обрадовалась: она не бывала на севере с тех пор, как ей исполнилось восемь, и тринадцатилетней девочке это казалось вечностью. Кроме того, скоро она расцветет и станет взрослой женщиной. На этот раз ей позволят пить вино на ужин, и все будут приглашать ее на танец.
– Я не хочу ехать, – заныл Гарет, ему исполнилось девять, и ему нравилось нытье и сарказм, склонность к которому он недавно обнаружил. – Я не смогу биться на мечах с Герардом…
– Ну и славно, – перебила его матушка, глядя на него со значением. – Ты слишком мал, чтобы с кем-нибудь биться, а Герард с тобой слишком жесток.
– Вот и нет!
– О боги, – раздраженно сказал Лионель. – Помолчи, Гар…
Тут Париса опрокинула чашку, потянувшись за новым кусочком колбасы, и матушка прогнала всех со стола, велев Мариам остаться. Мариам забеспокоилась, не достанется ли ей за что-то, но матушка не казалась сердитой, и они всегда ладили, ведь Мариам была самой старшей, а Париса еще совсем маленькой.
– Мариам, – сказала матушка и протянув руку через стол, взяла ее ладонь в свою. Руки матушки всегда были нежными и теплыми, даже нежнее, чем у Мариам. Она выглядела опечаленной, и она прикусывала губу, словно о чем-то серьезно раздумывала. – Ты… Ты уже почти взрослая, поэтому не буду обращаться с тобой, как с дитем.
Мариам отдернула руку.
– Что такое? – потребовала она ответа. – Что случилось?
– Послушай меня, – резко сказала мать, – и пусть это останется между нами, ясно? Не все при дворе пекутся о наших интересах. Лорд Аррен умер, и твой отец хочет назначить десницей Неда Старка, верно. Мы поедем в Винтерфелл, верно, и так как мне припоминается, что Нед Старк никогда ни в чем твоему отцу отказать не мог, скорее всего он согласится, и вероятнее всего возьмет с собой на юг своих детей. Его старшая дочь по возрасту между тобой и Лионелем, не удивлюсь, если твой отец предложит помолвку.
