Литмир - Электронная Библиотека

– Не приближайтесь ко мне, Игнат Аркадьевич! – предупредил профессора Мурашов. -Третий раз я терять сознание не намерен. Понимаю, что вы – крепкий старик, но я окажу яростное и упорное сопротивление. Не вижу другого выхода. Его просто нет.

– Ах, вот, всё-таки, в чём дело! – окончательно осенило Лопатова. – Ты решил, что я, натуральным образом, мёртвый?

– А как же мне ещё считать? Ведь я лично прикручивал отвёрткой ваше керамическое фото к мраморному памятнику на могиле, в которой, между прочим, вы должны спокойно лежать, а не

шарахаться в наших замечательных и ни с чем несравнимых, живописных местах. Или, может быть, что-то не так?

Лопатов часто заморгал глазами. Схватился за живот, упал на землю. Ему до такой степени стало смешно, что он даже не смог стоять на ногах. Катался по траве и хохотал. Борода развивалась по ветру. Страшноватое зрелище

В свою очередь Мурашов, всё же, отошёл от него на определённое расстояние и лаже спрятался за деревом.

Настойчивый и надоедливый Веткин стоял в дверях горницы дома Мурашовых. Алевтина сидит, в расстроенных чувствах.

– Вот ещё важный факт, Алевтина Михайловна! – продолжал на неё словесную атаку разговорчивый пенсионер. – Послушай!

– Замолчите, в конце концов! – возмутилась хозяйка дома. – Какой ещё факт?

– Если каждый десятый житель из Китайской Народной Республики в нашем таёжном районе срубит по одному дереву, сломает кустик или сорвёт цветок, то ничего не будет.

– Как ничего не будет?

– Очень даже просто. Образуется каменная пустыня, голое место. А ведь китайцы непременно придут и срубят по одному дереву. Им будет хорошо и нам.

– Нам-то почему будет хорошо?

– Ах, Алевтина Михайловна. Ну, здесь же всё очень просто. В нашей стране после этого появится три-четыре новых долларовых миллиардера из числа уважаемых людей лично его величеством президентом.

– Мне-то, чёрт возьми, от этого какая радость?

– Самая важная – среднестатистическая радость! Это будет означать, что и ты, в среднем, в числе многих миллионов наших граждан значительно разбогатела, то есть укрепила своё материальное положение.

– Извините, дорогой Артемий Парамонович, но, по-моему, вы несёте бред. Лучше бы выражались матом. Это было бы гораздо приличней.

Она с большим трудом поднялась со стула.

Алевтина ещё не теряла зыбкой надежды, что нудный мозгоклюй Веткин вот-вот уберётся, к чёртовой матери, из её дома. Но эрудит преклонного возраста не обращал особого внимание на разного рода внешние факторы. Он восторгался и упивался своей беспредельной мудростью, собственным скрипучим, но до боли в сердце приятным для него голосом.

– Я только повторяю, Алевтина, разумные слова нашего славного, его величества президента и так же другого уважаемого господина, председателя правительства. Ты только прикинь, они-то всё знают и многое просчитали.

– У меня куча дел, – в десятый паз сообщила ему Алевтина, – а я вот слушаю вас и восторгаюсь тем, какой вы умный!

– Всё-таки, не интересно мы живём, скучно. Нам не хватает общения друг с другом. А вот твой муж, Алевтина, хирург Филипп живёт интересно, но двойной жизнью!

– У моего Фили кто-то есть?

Она приложила ладони к лицу. Разволновалась..

Но эмоции всех окружающих его людей не особо интересовали. Ведь Господ и создал их только для того, чтобы они слушали мудрого Веткина.

– Конечно, у Филиппа многое… есть, – утвердительно заявил он. – У него наблюдается лютая ненависть к лосям.

– К каким лосям?

– Ко всем породам и разновидностей лосей.

– Это как?

– Предельно просто. Мурашов специально собирает мухоморы, чтобы они не достались бедным и несчастным сохатым. А ведь у этих грациозных и замечательных животных и без того ничего нет. Даже телевизора не имеется, одного на всех.

– Если у них нет телевизора, значит, они самые счастливые существа в параллельной России.

– Ты не права, Алевтина. Там есть, что посмотреть. Почти каждая программа весёлая и смешная. При этом на экране мы имеем возможность по многу раз в день видеть и слышать его величество президента. Разве это не самое главное в жизни россиянина?

Всё же, он вышел за дверь. Но не просто удалился, а торжественно, с гордо поднятой головой.

Но великая радость Алевтины длилась лишь краткое мгновение потому, что Веткин тут же вернулся назад.

– Да, Алевтина, тут такое важное дело, – философ местного значения подмигнул ей правым глазом. – Архиважное!

– Какое ещё дело? – губы Алевтины дрожали от наплывающего гнева. – Какое?

– Пока я не забыл, хочу тебе подробно и обстоятельно рассказать, как спариваются и размножаются пеликаны.

Плотно зажмурив глаза, Алевтина вытолкнула Веткина за дверь.

Но на крыльцо он вышел торжественно и важно, направился походкой королевского пингвина к калитке. Вполне уместно здесь довольно известное изречение: мавр сделал своё дело, мавр может удалиться.

За пределами двора он увидел знакомого пожилого человека, можно сказать, очень солидного возраста, который медленно передвигается по сельской улице, опираясь на трость.

– Эй, Степанович! – крикнул ему Веткин. – Остановись-ка! Давай-ка с полчасика пообщаемся!

Услышав голос Веткина, Степанович стремительно ускорил ход., опираясь на трость, быстро добежал до перекрёстка. Увидев высокий тополь с гладким стволом, инвалид проворно, вместе с тростью взобрался почти на самую макушку дерева с густыми кронами и спрятался в густой листве. Не шевелился, не подавал звуков.

Внимательно осматривая всё вокруг, Веткин искал глазами следующую, очередную жертву очередной предмет своего пристального внимания.

По-прежнему Лопатов и Мурашов сидели поодаль друг от друга.

– Чем вы можете и как доказать, Игнат Аркадьевич, – сказал сельский врач, – что не являетесь вампиром и, вообще, восставшим из мёртвых?

– Запросто могу доказать, – заверил своего молодого коллегу Лопатов. – Но для этого я сначала должен посвятить тебя, Филипп, в величайшую тайну и многое рассказать.

– Вы ведёте себя точно так же, как бывший лесник, пенсионер Веткин. Он своими долгими рассказами всем добрым людям, без исключения, так мозг выносит, что их потом два-три дня качает из стороны в сторону.

– Встречал я пару раз этого мозгоклюя Артемия Парамоновича и всегда поступал с ним так, как и полагается относиться к энергетическим вампирам. Не очень дружелюбно, одним словом.

Сказав это, профессор с корнем выдернул из земли несколько лесных ромашек и поочерёдно, сосредоточенно и аккуратно начал обрывать лепестки их цветков.

Мысленно Мурашов такое действие посчитал за хулиганский поступок. Зачем же убивать цветы? Им же… больно. Но вместо этого, отодвинув от себя ногой корзину с мухоморами и прижав к груди суховатую палку, он сказал:

– А я раньше считал, что вампиры живут дружно, заботятся друг о друге.

– Если ты шутишь, Филипп, то не остроумно получается. Ты не даёшь мне начать важный свой рассказ о великой тайне и заодно доказать, что к вампирам я не имею никакого отношения. Я

такой же вампир, как ты, например, танцор.

– Ну, почему же, – сообщил, смущаясь, Мурашов. – Я в школьные годы посещал танцевальный кружок. У меня неплохо получалось. Правда, мне иногда что-то мешало добиваться в хореографии высоких результатов.

– Мы же сейчас говорим о Веткине.

– Конечно. И мне интересно знать, на будущее, каким образом вам удавалось уходить от наглых приставаний господина Веткина.

– Самым простым образом. Я в грубой форме при помощи, в сущности, волшебных слов посылал его очень и очень далеко. Он нудный и тупой, как столичная телевизионная реклама. Однажды мне пришлось даже приложиться правой рукой к его переносице, то есть ударить наглого говоруна.

6
{"b":"749683","o":1}