фармацевтам, следует победить все болезни и дать возможность каждому человеку жить до ста лет и больше.

Нежно и заботливо погладив Мурашова рукой по плечу, Алевтина вошла в дом. За ней с пустыми вёдрами направился и Мурашов.

А на грядку с мухоморами слетелись птицы.

На сей раз большая группа нищих под руководством старца перекочевала с шоссейной дороги на обычную, лесную. По её обочинам – деревья, кусты, высокие травы.

Колонну, как обычно, возглавляли старец и Сима. Но впереди них гордо шествовал знаменосец, бородатый, грязный в рваной одежде и босой человек неопределённого возраста, с котомкой через плечо. На полотнище знамени, которое он держит в руках, белыми буквами написано: «Слава компрадорам и олигархам параллельной России!».

Но над толпой нищих людей, больных, голодных и грязных, реяло большое количество флагов, транспаранты. Конечно же, граждане с костылями, ничего не держали в руках, даже обычных барабанов. Понятно, что они пользовались некоторыми привилегиями.

В доме сельских врачей Мурашовых была обычная, можно сказать, скромная обстановка. Русская печь. Шкаф для посуды, холодильник, стол, несколько кресел, стульев и табуреток, две скамейки. На одной из них стоял эмалированный бачок с водой. На его крышке лежал ковш.

На окне с синими шторками, на подоконнике – пара горшков с комнатными цветами.

За столом сидели Мурашов и Алевтина, пили чай с вареньем. Электрический самовар, фарфоровые чашки, ложечки, фаза с конфетами и печеньем.

На Мурашове – серые брезентовые брюки и такая же куртка, «энцефалитка». Он встал из-за стола, обнял Алевтину, и направился к двери. У порога уже стояли короткие резиновые сапоги. На скамейке – большая корзина, в которой пакет с продуктами и бутылка. Здесь же – матерчатая белая кепка.

– Ты куда-то собрался, Филя? – поинтересовалась Алевтина. – Или мне это померещилось?

– Да, Аля, собрался, ответил он. – Ты же прекрасно знаешь, куда. Пока ещё утро, мне надо быстренько сбегать за грибами. У меня лицензия на сбор

грибов давно приобретена и действительна до конца декабря.

– Ты же вчера вечером ходил за грибами.

– А что толку? – Мурашов присел на лавку.– Ты только что на моих глазах выбросила в вёдра из-под мусора все мои грибы. Я лично вывалил их на грядку.

– Всё именно так и происходило, согласилась с ним Алевтина. – Не спорю..

– Что происходит? Почему ты постоянно выбрасываешь мои грибы? В чём дело, Аля?

– Дело в том, Филя, что я не ем мухоморов, бледных поганок, сатанинских грибов, ложных опят и прочей ерунды! Я и тебе не советую так поступать. Очень хочу, чтобы ты жил долго и

счастливо, до глубокой старости. Ты, Филя, самое дорогое, что у меня есть. Ну, ёщё шкаф для посуды.

– Это правда?

Он пристально, но нежно посмотрел жене в глаза.

– Правда. Я ведь тебя люблю, Мурашов, – прошептала она. – Если ты умрёшь, к примеру, от отравления грибами, то я больше ни за кого и никогда не выйду замуж. Ты у меня единственный и неповторимый. Отличный человек и прекрасный врач. Красавец!

Поднесла к лицу Мурашова маленькое зеркальце с ручкой. Но он отвёл его ладонью в сторону:

– Я не о том тебя спрашиваю, Алевтина.

– О чём ты меня спрашиваешь?

– Правда, что среди всех грибов, которые я вчера принёс домой, не нашлось ни одного съедобного? Посмотри мне в глаза и скажи прямо и открыто. Это правда или нет?

– Это не правда, и я такого тебе не говорила. Из вчерашнего собранного тобой лесного урожая осталось два немного раздавленных маслёнка и по три подосиновика и подберёзовика. Можно сварить грибной супчик. Если туда добавить кусок свинины, то будет очень замечательно.

– Вот и вари суп! Но у меня душа болит оттого, что все остальные грибы ты прямо из корзины издевательски швыряла в вёдра. Ты, Аля, делала это с песней.

– С какой песней? Я ведь хочу со свининой…

– И какую-нибудь песню современную туда добавь… для витаминов.

– Не обижайся, но ты у меня молодец, Филя! Добытчик и кормилец. Уже взрослый, а в грибах ни черта не разбираешься. Кроме того, ты меня совсем не любишь.

– Если бы ни любил, то ни ходил бы даже после работы по грибы. Когда я вернусь, то сам лично буду их перебрать. Хочу приготовить для нас с тобой пирог со свежими белыми грибами.

– Ты уже и название придумал той самой гадости, от которой мы в жестоких и тяжких муках умрём с тобой поутру или даже ночью. А замечательное село Синие быки лишится сразу двух старательных и, в общем-то, опытных медиков с высшим образованием. Мы ведь с тобой не такие уж и плохие врачи.

– Я скоро вернусь, – Мурашов обнял жену. – Не один, а с грибами.

– В эти минуты нашего семейного счастья, Филя, мне так хочется жить. Ведь мы ещё с тобой так молоды.

Очень решительно Мурашов направился к двери, надел на ноги сапоги, на голову – кепку, взял в руки корзину и, махнув Алевтине рукой, вышел за порог.

С нежной грустью Алевтина посмотрела на закрывшуюся входную дверь, почти что, своему прекрасному, но упрямому мужу вслед.

По сельской дороге быстрым и уверенным шагом шёл Мурашов с корзиной в руках. Направлялся в сторону невысоких гор. Вероятно, там и находилось его давнее грибное место.

Почти на выходе из села он наткнулся на местного Философа, сидящего на поваленном телеграфном столбе. Но это его прозвище или, как бы, сельский псевдоним, который фигурировал в обращении к нему не так и часто. На самом деле, он – уважаемый и очень говорливый пенсионер Артемий Парамонович Веткин. Лысый старик, с худым морщинистым лицом. На нём были серые штаны, пиджак без пуговиц, рубашке, на ногах – поношенные старые туфли.

Увидев его, Мурашов, упал на землю. Старался проползти мимо незамеченным. Но не получилось.

– Дорогой Филипп Сидорович, ну зачем ты из себя очень усиленно изображаешь майского жука? – полюбопытствовал Веткин. – Ты же знаешь, я люблю общаться с людьми.

– Мне это известно. – пробормотал Мурашов. – Я в курсе всех сельских событий и явлений.

– Я могу людям долгими часами рассказывать о самых разных интересных вещах, событиях и явлениях. Я много читаю и в интернете интересуюсь информацией. В основном, по ночам.

– Ты мне об этом же сто раз говорил, Артемий Парамонович. Все знают тебя, господин или товарищ Веткин, как интересного собеседника.

– Вот видишь, дорогой мой лекарь Мурашов. Всё ведь знаешь, а куда-то и зачем-то пополз. Не ко мне пополз, а мимо меня. Ну, где же твоя культура и воспитанность?

– Я пополз за грибами,– Мурашов встал на ноги. – Так мне захотелось.

– Но ты же знаешь, что мимо философа Веткина никто незамеченным не проползёт. Я только здесь больше тридцати лет лесником трудился. Все звериные и человеческие повадки изучил. Но это так давно было.

Действительно, Веткин говорил чистую правду. Он всё здесь тщательно изучил.

Ради приличия и уважения к старости Мурашов был вынужден присесть рядом с Веткиным. Пожал ему руку.

– Знаю! Это происходило тогда, когда в параллельной России был относительный порядок. Ну, минут пятнадцать можно побеседовать. Не больше.

– Куда ты торопишься? Сегодня же воскресение.

– Надо быстро грибов насобирать – и домой. Завтра на работу. Необходимо подготовиться. Сам знаешь, Артемий Парамонович, у сельского врача дел по горло.

– До вечера ещё уйма времени. А мне обидно осознавать, Филипп Сидорович, что ты не уважаешь меня и даже пытаешься уползти.

– Но я не полз. У меня на обуви просто шнурки развязались. Вот я и наклонился, чтобы их завязать.

– На резиновых сапогах шнурки? Оригинально!

– А ведь точно. На сапогах их нет. Мне почему-то показалось, что я в кроссовках.