Кирилл промолчал. Кэт тряхнула головой, хотя, казалось, готова вот-вот разреветься.

— А я запомнила номер твоей квартиры, — сказала она, и губы у нее задрожали. — Семидесятый. Представляешь? Такого со мной никогда не было. Я почему-то помню все-все, с тобой связанное. Самые мелкие мелочи, вроде тех, как ты помогал мне спуститься со стены. И где была твоя ладонь, и что ты говорил. Никак не могу избавиться, извлечь из головы. Не получается.

Девушка выдохнула. Кирилл молчал.

— Я, наверное, много плохого наговорила тебе тогда, — сказала она, опустив глаза. — Ты вправе обижаться, Кир. Честно-честно, я понимаю. Но я не могу тебя забыть. Даже странно. Ты же раб-работник, весь такой… ну, не на движе… на другом движе. Совсем не то, что парни у нас. А забыть не могу. Все время ты в голове, как застывший кадр с видеорамы… Даже в Новый Год, знаешь, чуть не рванула сюда обратно, чтобы тебя увидеть.

Кирилл молчал.

— Я боюсь остаться без тебя, — Кэт посмотрела на Кирилла. — Я хочу, чтобы ты… чтобы мы… Мне весь остальной движ…

Из глаз ее побежали слезы.

— Кир!

Кирилл молчал. Дверь медленно стала закрываться.

— Кир! — в отчаянии крикнула Кэт. — Пожалуйста!

Она подступила. Дверь остановила свой ход в сантиметрах от ее головы.

— Кир.

Дверь поползла обратно.

— Прости, — сказал Кирилл, выглядывая. — Счетчик сработал, и я отключился. Что ты говорила?

— Счетчик? — девушка с недоверчивой улыбкой размазала слезы по щеке.

Кирилл кивнул.

— Счетчик.

И тогда Кэт бросилась ему на шею.

— Ты мой движ! Вот что я говорила, Кир. Ты — мой движ!