Влад поинтересовался, почему профессор одарил таким вниманием именно его, и негативное впечатление у него несколько сгладилось, когда тот, подумав, спокойно ответил:

– Поймите меня правильно, Петр Михайлович был очень талантливым человеком. Признанный, небезызвестный за рубежом, специалист, в своей области! Он ведь помимо основной специальности, имел научную степень микробиолога. Много и долго занимался этой наукой. Дважды удостаивался почетных европейских наград, за свои исследования по фармакологии. Но, как и всякий интеллектуал, Петр Михайлович терпеть не мог глупцов. Наверное, я покажусь вам высокомерным эгоистом, если скажу, что некоторые сотрудники факультета не дотягивают до того уровня, который необходим современному врачу. И Петр Михайлович это знал! Я много лет усердно трудился, чтобы завоевать его уважение и как мне думается, заслужил это право. Заслужил тем, что был лучшим из лучших! Было еще одно важное обстоятельство, из-за которого он принял решение уйти: дело в том, что его сын Олег, который живет и работает в Екатеринбурге, предложил отцу переехать к нему и открыть собственную лабораторию. Жена Петра Михайловича, умерла от инфаркта два года назад, с сыном он виделся редко, и нередко переживал по этому поводу. Я думаю, предложение Олега полностью соответствовало его желаниям, и Петр Михайлович только из скромности, не разглашал своих планов. Знаете, многие мечтают о подобных перспективах, а профессор был человеком мягким и не хотел, чтобы за его спиной звучали завистливые пересуды. После Нового года он должен был уехать. Об этом знали только его родственники и я. Примерно через неделю после разговора с Олегом, он предложил мне свою помощь в продвижении по службе…

– А что могло бы быть дальше, в том случае если бы вы отказались от должности? – живо поинтересовался Влад.

– Ну, были и другие достойные люди, и если бы я отказался, вероятно, поставили бы кого ни будь из наших доцентов.

– Итак, вы согласились, и все вот так просто встало на свои места?

– Многие конечно удивились, но заверяю вас – только факту внезапного ухода профессора. Да, мое назначение было несколько сумбурным, но ведь, в конце концов, многие преподаватели меня поддержали, можете сами спросить.

Ломтев держался уверенно и невозмутимо. Было видно, что он искренне переживает смерть любимого наставника. Влад, разумеется, знал, что показания нужно будет еще раз тщательно проверять, но почувствовал, что мотивы убийства следует искать не здесь. Он решил отстраниться на время от факта назначения Ломтева деканом и сменил тему:

– Ну хорошо, поговорим об этом позже, если вы не против. А сейчас Юрий Геннадьевич, расскажите, чем профессор занимался в последнее время?

– Я ведь уже говорил, что Петр Михайлович потерял супругу, весной позапрошлого года, – с готовностью ответил Ломтев. – И после ее смерти, он углубился в изучение механизмов воздействия новейших лекарств, способных снижать артериальное давление. Многие препараты, при его участии, были впервые досконально изучены. Он тесно сотрудничал с профессорами из других университетов; часто бывал в командировках, всегда знакомясь с последними достижениями самолично. Многие его предложения были по истине инновационными: в частности уникальный метод меченных изотопами микросфер, разработанный нашими московскими коллегами, был им усовершенствован и готовился к внедрению. В последние дни жизни он вплотную занимался исследованием «метиоприла», которое несколько затянулось, из-за поломки оборудования: к сожалению, наше техническое оснащение, пока не может конкурировать с тем, что установлено в лучших университетах страны.

– Скажите, у профессора был личный компьютер или что-нибудь, куда он заносил результаты своих исследований?

– Он всегда держал в лаборатории свой старый ноутбук.

– Ясно. Ме… ти… оприл? – попытался повторить Влад, записывая незнакомое слово в свой рабочий блокнот.

– Да ничего сверхъестественного, – пожал плечами декан. – Довольно известный отечественный препарат. В настоящее время активно используются во многих клиниках. Профессор считал, что его можно доработать.

– Понятно. Над исследованием он работал один?

– Раньше у профессора было много лаборантов, но после смерти жены, он изменился, стал нелюдим, и несколько замкнут. Надо заметить, это изменение никак не сказалось на его умственных способностях, а наоборот скорее усилило их: его лекции по-прежнему были блестящи и всегда собирали полные залы, но прежней открытости у него уже не было. Он полюбил уединение, и в последние месяцы лишь несколько раз приглашал ассистентов, когда ему требовалась помощь. На меня к счастью его мизантропия не распространялась.

– А кто-нибудь еще кроме вас, пользовался его доверием?

– Петр Михайлович и раньше не был особо с кем близок, а после того случая, я стал единственным кому он рассказывал о своих делах.

– Насколько я понял, близких родственников в Петрозаводске у него не было?

– Профессор, как-то упоминал в беседе, что у него есть сестра, с которой он много лет не общался; кажется какая-то давняя семейная ссора… Я, честно говоря, не знаю, а спрашивать было неудобно.

– Значит, по сути, вы были самым близким ему человеком в городе?

– Не знаю, наверное.

Влад задумался. С каждым новым вопросом, ему все меньше верилось, что этот молодой человек был как-то связан с убийством. Однако его показания, помогали следствию разобраться в укладе личной жизни профессора, и впоследствии понять причины преступления. Тихомиров доверял своему младшему коллеге больше других, следовательно, Ломтев мог знать важную информацию; какую-то мелочь, которой, может, и сам не придавал значения. Но окончательные выводы делать было рано. Влад мог и ошибаться, исключая причастность Ломтева. Поэтому сейчас, правильно и вовремя заданный вопрос, мог бы помочь пролить свет на невидимые пока мотивы преступления, и окончательно утвердиться с ролью в нем молодого декана. Влад решил не торопиться, и медленно, словно что-то обдумывая, спросил:

– Юрий Геннадьевич, как вы считаете, кто мог совершить это преступление?

– Я просто не представляю, видит бог, – недоуменно развел руками декан. – На работе он абсолютно ни с кем не конфликтовал! Даже раньше, будучи заведующим курсом фармакологии и преподавая, никогда не заваливал студентов. Просто ставил оценку удовлетворительно и все! Я уже упоминал, что он не выносил разгильдяев, и предпочитал не тратить на них свое время.

– Да, я помню, – подтвердил Влад. – Но признаться, этот факт еще больше запутывает следствие. Мне пока не совсем понятно кому нужна была смерть этого человека. Может, у него появилась женщина?

– Нет-нет, уверяю вас, – заверил Ломтев. – Если бы было что-то подобное, я наверняка знал бы.

– Какие-то новые люди? Вообще что-нибудь необычное в его поведении, не замечали? – допытывался сыщик.

– Вы знаете, в последние недели мы мало общались. Я был просто завален работой, а профессор как раз готовился к поездке в Москву, по делам, и я не хотел его отвлекать. Последний раз, мы разговаривали у него в лаборатории, на прошлой неделе в среду. Поговорили не долго. Он сказал, что скоро у него важная встреча. Позже, когда после работы я хотел зайти к нему, то увидел, что он беседует с каким-то молодым человеком, и не стал мешать.

– Вы сразу поехали домой?

– Да сразу.

– Раньше вы видели этого молодого человека?

– Да, он приходил в начале недели; по-моему, в понедельник. Я видел его в коридоре. Он сразу прошел к профессору. Надо полагать, они заранее договорились о встрече. Но он точно не из университета, по крайней мере, до этого я его не видел.

– И профессор ничего про него не рассказывал?

– Ничего. Наверное, просто не было времени. С момента нашего последнего разговора, мы не общались. В четверг он зашел только поздороваться, в пятницу меня не было в университете… И вот только сегодня мы узнали про это ужасное происшествие!

Влад тщательно записывал все даты, разбивая их сразу же по направлениям отработки. С минуту, он сидел, уткнувшись в блокнот, что-то помечая, затем удовлетворенно поднял голову: