– Господин Гард, вечер добрый!

– Привет, Барт, – он, не останавливаясь, махнул ему и прошел внутрь, кивнув Арану сбоку, чтобы следовал за ним. – Ничего, если мы тут подсохнем? До нитки промокли. Дождь переждать надо.

– О чем разговор, без проблем!

Аран проследовал за сокурсником, кивнув в приветствии пожилому человеку в униформе и с беджом «Бартош», который вежливо ему улыбнулся. Сейчас Аран искоса с подозрением вглядывался в Артура Гарда, который вел себя несвойственно своим высокомерию и надменности, постоянно выказываемым при встрече с Араном. Он с ухмылкой переговаривался с охранником по разным мелочам, пока шел к рецепции, а затем перегнулся через стойку и вытащил откуда-то ключи.

– Вы в склады? – спросил Бартош, показывая рукой на ключи. – А то еще тут офисы работают. Аудиторы засиделись, у них, говорят, сдача на следующей неделе. Не хотите туда подняться?

– Не, к ним я точно не хочу, – усмехнулся Гард, отряхивая свое пальто от дождевых капель. – Нам туда, где полотенца и горячие напитки. Чертов дождь.

– Весь вечер идет, но, глядишь, через полчаса перестанет, уже не так льет. Сварить вам и вашему другу кофе?

– Не, мы сами разберемся, спасиб.

Он уже куда-то направился, снова грубо схватив Арана за рукав, но потом снова развернулся к портье:

– Барт, будь другом, не говори никому, что я тут. Даже если отец сам лично спросит. Я сейчас не хочу с ними пересекаться.

– Я вас не видел.

Аран на ходу рассматривал высокие потолки и странные картины на стенах с изображением разноцветных геометрических фигур и клякс краски. Справа прямо со стены сбегала тонким слоем вода в узкий резервуар, по обеим сторонам которого стояли вазы с невысокими пальмами.

– Работаешь тут? – без особого интереса спросил Аран, только чтобы уже нарушить молчание.

– Нет, – не оглядываясь на него, ответил сокурсник. Сейчас он шел чуть впереди по коридору, прокручивая на пальце ключи, – но однажды буду. Здесь компания моего отца.

– Где? На тех верхних этажах?

Гард обернулся, и Аран снова заметил тень превосходства в его выражении и его голосе:

– Везде. Все здание принадлежит ему, – он снова отвернулся. – И не оно одно.

– Пф, – цинично прыснул Аран, – а у меня рыбки в детстве были.

Артур остановился у нужной двери, открыл ее ключом и включил свет при входе.

– Это типа хозяйственной комнаты тут, – объяснил он, проходя внутрь и включая настольные лампы. – Тут компания хранит весь хлам, нужный и ненужный. Хотя… таких складских офисов тут море.

Аран медленно прошел внутрь, неуютно поежившись от неприятного прикосновения своей холодной мокрой одежды. Артур продолжал без перерыва что-то рассказывать.

– Это, можно сказать, любимая комната во время деловых переговоров. Каждый раз на совещании отец говорит секретарше: «Милочка, сделайте-ка нам кофейку, да покрепче, если вы меня понимаете», а она ему: «Ой, да, с удовольствием!», – он передразнил женский голос, и губы Арана невольно дрогнули в усмешке. – И скорее в эту комнату, а потом возвращается уже на совещание с бутылкой виски. Понимаешь? У них каждое совещание – это маленькая попойка.

– Ты че такой болтливый, Гард? – не выдержав, немного резко кинул ему Аран, снова возвращаясь к своему угнетенному состоянию. Он сел на стул и устало провел ладонью по лицу. Артур гордо вскинул голову и презрительно скривил рот:

– Ты тоже, знаешь ли, на лекциях каждый день стекла битой не бьешь, как после занятий во дворе.

– Справедливо. Только это была не бита, а труба, – с легким оправданием ответил Аран.

– Вот такие детали мне вообще неинтересны, – агрессивно ответил Артур, открывая все подряд шкафы и полки в поисках чего-то определенного. Аран подумал, что дождь и правда должен вот-вот закончиться, а Артур Гард явно выполняет самаритянский долг не при особом желании, и к тому же ему не хотелось никому доставлять проблем, даже тому, кто своим высокомерием и надменным молчанием столько раз задевал гордость Арана. Наблюдая за тем, как Гард становится с каждой минутой все раздражительнее, он вздохнул и произнес:

– Я пойду. Поздно уже.

Артур ответил с той же раздражительностью:

– Сиди, где сидишь.

Наконец, он нашел то, что искал, и стянул с полки белоснежные махровые полотенца.

– На, голову высуши, пока не простыл, – он грубо кинул Арану полотенце и направился к столу у дальней стены, на котором стоял чайник, перевернутые на блюдцах верх дном чашки, пачки с чаем, печенье, сахар и прочие принадлежности для чаепития. Аран бросил злобный взгляд на сокурсника, но все же накрыл голову полотенцем, вытирая лицо и взъерошивая волосы. Артур снял свое кашемировое полупальто, бросив его на стул, и поставил кипятиться чайник. Он вернулся к Арану и сел напротив на стул. Аран убрал полотенце и в отражении темного оконного стекла увидел, что теперь его волосы торчат во все стороны. Не желая видеть себя самого, он перевел взгляд на Гарда. Они сидели молча, смотря друг на друга, прицениваясь, как два противника перед схваткой. В какой-то момент Гард едва заметно нахмурился и отвел глаза, коротко выдохнув носом. Раздался щелчок, и шум кипящего чайника стих.

– А, чай, – вспомнил Артур и поднялся. Он принялся греметь чашками и пакетами, совсем не глядя на Арана. – Не хочешь рассказать, что там с тобой стряслось?

Аран смотрел в одну точку. Причин не отвечать было много. Начиная с того, что его слушатель обычно одаривал его презрением и антипатией при каждой встрече, не говоря уже о том, что это вообще был их первый разговор, и делиться с человеком, о котором ничего не знаешь и который не знает тебя, было неразумно и нелогично. Причины были, но ни к одной из них Аран не прислушался.

– Лишился отцовского благословения, – ответил он. Артур молча поставил на подносе чашки и печенье на круглый столик сбоку и со скрежетом придвинул его на середину. Арана вдруг передернуло от холода, и он обхватил себя руками.

– Я вернусь сейчас, – ровным голосом произнес Гард и направился к двери, кинув уже перед выходом равнодушный взгляд на Арана. – Пей, пока горячий. Согреешься. Я бы тебе чего покрепче предложил, только поверь, это не поможет. Хуже только станет.

Он вышел из комнаты, оставляя Арана наедине с тишиной и вокруг, и внутри его самого. Он ни о чем не думал, даже не пытался понять, ненавидит он сейчас Гарда или испытывает благодарность. Сидя без движений, он поймал себя на мысли о непривычной тишине и практически полном отсутствии звуков. Здесь не было ни тиканья часов, как дома, ни жужжания техники, как на работе, ни далеких приглушенных голосов из коридоров, как во время экзаменов за дверью аудитории. Аран почувствовал себя одиноким. Если он вдруг сейчас исчезнет, то, конечно, семья будет переживать и все такое, но в целом в мире ничего не изменится, и его исчезновения никто не заметит. Он не вершит судьбы многих миллионов, он не решает политические конфликты, и от его поступков мир не впадает ни в равновесие, ни в хаос. Тогда он сделал попытку себя успокоить: «Что ж, я безопасен для мира».

Замок щелкнул, и в дверях снова показался Артур с костюмом на плечиках, в целлофановом пакете и рубашкой в совсем новой упаковке.

– А чай так и стоит, – раздраженно, но при этом флегматично прокомментировал Гард, глядя на кружку, стоящую перед Араном. – На вон, переоденься. Меньше всего на своей совести хочу твою смерть.

– Не надо, Арти, – тоскливо ответил Аран, глядя на кружку, – мне ничего не надо.

– Переодевайся давай! – вспыльчиво процедил Гард. – Упрямый же ты человек, Рудберг!

Он порывистыми движениями сам сдернул с костюма пакет и бросил его Арану, принявшись вытаскивать иголки из упаковки рубашки.

– Это все компании принадлежит, – все еще злясь, пояснил он. – Не совсем уверен, для чего они одежду здесь держат. Наверное, на случай, если кто-то кофе выльет на себя перед совещанием. А может, чтобы после купания в бассейне – у нас тут бассейн есть, – с видимым удовольствием не преминул добавить он, – потом чистую одежду надеть. Всегда приятнее, когда…