– Ты сегодня весь день подозрительно мечтательная. Миссис Сильвейтор задала тебе вопрос, дорогая.
Я еще некоторое время продолжала внимательно смотреть на маму во все глаза, но продолжения не последовало, и я перевела вежливый взгляд на миссис Сильвейтор. Странно, ведь если я с первого раза не услышала собственного имени, не значит ли это, что я не слышала и предшествующего вопроса? Своей улыбкой я спросила свою новую собеседницу, на что мне нужно отвечать.
– Лоиз, милая, я просто поинтересовалась, как ты проводишь каникулы?
– О, чудееесно!
Как-то странно я ответила.
– Путешествую по книгам!
Боже, что-то со мной не так.
– То есть, читаю я сейчас… книги…
Мне вспомнилось, что на моем столе в комнате лежит «По ту сторону рая», и стало и смешно и жутко представить, куда именно я путешествую. Миссис Сильвейтор одобрительно улыбнулась и многозначительно кивнула несколько раз.
– А как тебе колледж, милая?
Я немного растерялась и решила уточнить:
– Э-э, ну сейчас же никто не учится…
– О, это да, безусловно! Но как ты находишь новозеландское образование в целом? Как тебе в вашей школе? Нравится?
– Мне несколько трудно судить, миссис Сильвейтор, – неуверенно ответила я. – Я ведь не могу сравнить школы в Новой Зеландии с чем-то еще. Я ж только здесь училась. Просто не совсем знаю, как должно быть правильно или неправильно.
– И то верно, – ответила она со снисходительной улыбкой. На мое счастье стали разливать напитки, и уже вот-вот должен был подойти заказ на еду. Это немного всех отвлекло и ободрило, а мне дало возможность отстраниться от всех разговоров и избежать расспросов.
Иногда я рассматривала посетителей ресторана – в целом людей, похожих на нас: хоуми, как и мы, они почти все сидели семьями и так же вежливо вели беседы, возможно даже, что на те же темы. А иногда я прислушивалась к разговорам за нашим столиком. Кэтрин, судя по всему, посчитала меня грубой и неинтересной и, подперев подбородок рукой, игриво посматривала на стол в середине зала, за которым сидела компания из пяти человек: три девушки и два парня. Троих из них я знала. Две девушки в прошлом году были в выпускных классах в нашей школе, обе из состоятельных семей. Одну звали Николь, а имя второй я никогда не знала. А парня видела как-то на общей городской олимпиаде по английской литературе, в которой принимали участие и мальчики, и девочки. Не помню, упоминала я или нет, но учусь я в Оклендском колледже для девочек в Ремуере, минутах в двадцати езды от нашего дома. Красивое белое здание в виде замка с башнями, утопающее в зелени, всем своим видом говорящем о нашем светском английском происхождении. Как тут можно сказать, как я отношусь к новозеландскому образованию? Каждый раз, когда я оказывалась внутри этого замка с его викторианским интерьером, я в смешанных чувствах смотрела на открывающийся пейзаж за окном: поля, огороженные забором из горизонтально сколоченных досок в стиле кантри, холмы с густыми кустарниками и невысокими кипарисами и тихая жизнь маленькой Новой Зеландии, которой эти замки нужны, как ледокол в пустыне.
Я снова мельком взглянула на Кэтрин и провела невидимую линию в направлении ее взгляда. Он упирался в темноволосого молодого человека, одного из той пятерки. Трудно было сказать, сколько ему лет, я бы дала двадцать, но знаю, что Николь в основном имеет в своем кругу знакомых сверстников, пусть он и выглядит старше восемнадцати. Парень как раз рассказывал своим приятелям должно быть очень увлекательную историю, потому что все они дружно смеялись, не подозревая, что за ними наблюдают. Я облегченно вздохнула, что теперь все заняты своим делом, и моя персона на какое-то время оказалась в безопасности. Наши родители оживленно обсуждали важность светских мероприятий и сетовали, что устраиваются они не так часто, как того бы хотелось. Миссис Сильвейтор выражала свое почтение символичности театров, чаепития и загородных клубов крикета как олицетворению силы всей нации. Ее муж поддерживал это замечание более открытым текстом, что, мол, такие выходы в свет необходимы, чтобы поддерживать статус элиты общества. Перестанем посещать подобные мероприятия – и тут же потеряем вес в обществе. И в пример он привел ресторан, где мы раньше обедали семьями до того, как сменили его на Карангахапе. Тот ресторан находился на улице Доминион, еще совсем недавно очень оживленную, когда в 22-27-х годах здания стали расти как грибы английской осенью. И ресторан находился в здании Кейт, типичной архитектуры середины двадцатых – без излишеств на фасаде, но с обязательным козырьком или башенной надстройкой к фасаду крыши. Рядом с этим зданием располагался Банк Новой Зеландии, (который, по-моему, стоит там до сих пор), что, вероятно, и привело нас в тот ресторан. Но улица Доминион не смогла завоевать звания главной улицы Окленда, хотя и магазинов, салонов и кафе там было хоть отбавляй, и, следуя распорядкам классовых предпочтений, мы повернули свои головы к Карангахапе. Ну и что, что там кладбище, зато здание банка побольше. Деньги ведь, как утверждают, не пахнут.
Пока я хмуро рассуждала, я неожиданно почувствовала на себе чей-то взгляд. Невольно взглянув на шумную пятерку, я встретилась взглядами с Николь. Наши лица сперва не выражали никаких признаков, что мы знакомы, но так получилось просто по рассеянности – я все еще была поглощена размышлениями мистера Сильвейтора, а Николь вообще-то слушала своего собеседника, неосознанно посмотрев на меня. Когда мгновение спустя мы обе вернулись к окружающей реальности, я почувствовала, что теперь ее взгляд сфокусировался, и глаза выдали осознание моей личности. Ее губы едва дрогнули в улыбке, но тут ее собеседник хлопнул ладонью по столу в порыве хохота, и Николь невольно посмотрела на него.
Наши планы посещения театра ограничивались той же самой улицей, потому как представление было в Театре Меркурия, что находился буквально в нескольких кварталах от ресторана дальше по улице. Мы часто ходили туда с одноклассницами после занятий, правда не в театр, а в кино, которое стало показываться почти каждые будни. Помню, как в прошлом году осенью мы впервые увидели там говорящее кино, фильм «Уличный Ангел». Это было такое знаменательное событие, что описать трудно. Когда в марте я услышала по радио про этот фильм «с реальным голосом», который произвел настоящий фурор в столице, в Веллингтоне, я не поверила, что это правда. Я была уверена, что на самом деле озвучивание ролей проходит за кулисами или за экраном живыми людьми. Они, наверняка, прятались за ширмой, как я полагала, и, подсматривая за ходом фильма, проговаривали свои реплики в микрофон, чтобы было слышно всему залу. Мы все ждали, когда этот фильм придет к нам в Окленд. Буквально в первую неделю мы с моей лучшей подругой Сесиль отправились проверять достоверность новости и не остались разочарованными. Но когда дело касалось семейных посещений театра, то речь шла о нем и только о нем. Никакого кино. А может Ричард Гредберг уходит из театра, чтобы стать актером кино?
Я вновь почувствовала внимание к нашему столику, исходящему от группы молодых людей в центре ресторана. Бросив мимолетный взгляд в их сторону, я отметила, что вторая девушка, имени которой я не знала, но которую видела в школе каждый день, разговаривает о чем-то с официантом и открыто показывает глазами в нашу сторону. Я не знала, как истолковать это безличное обращение к нам, и предпочла продолжить доедать свой салат, делая вид, что ничего не замечаю. Иногда очень сложно во всём следовать правилам светского поведения. И то, что считается нормой в высшем свете, в среднеклассовом обществе принимается за оскорбление. Как в случае появления на мероприятиях, где по правилам человек не может начать беседу, пока его официально не представит кто-то третий. Но потенциальный собеседник может посчитать такого человека за выскочку, нарочно игнорирующего всех вокруг, хотя он просто ждет, когда начать беседу «согласно правилам». В школе любой на моем месте почувствовал бы себя задетым, если кто-то из группы ребят просто кивал бы в твою сторону и продолжал беседовать между собой, явно выставляя твою личность как предмет разговора. Но здесь – не школа, а реальная жизнь, а в ней у некоторых хоуми до сих пор были свои правила, к которым нельзя относиться однозначно.
