Олеля Баянъ
Цикл "Единый мир". Книга 2
Волчица. Возрождение
Глава 1 Прогулка
После долгого путешествия будьте готовы к тому,
что дом никогда не будет прежним.
Не потому, что он изменился, а потому,
что ты стал другим человеком.
Народная мудрость
Месяц спустя
Когда вдали едва только появились очертания знакомых стен и башен крепости, я ощутила что-то вроде бодрости и нетерпения. Впервые за последний месяц я что-то ощутила. Всю дорогу из Ринвера шла, словно в трансе. Меня даже пара дождей не напугала, хотя вымокла до нитки. Просто ничего не чувствовала. Это состояние было мне знакомо. Нечто подобное я испытывала после смерти длаков. Полная апатия. Поначалу даже жить не хотела. Просто бессмысленно смотрела в потолок. Потом началась череда экспериментов, в ходе которой я действительно едва не умерла. Но выжила вопреки всему.
Лишь Жанит смогла привести меня в чувства. До ее прихода я походила на призрак. В памяти возникли картины прошлого: Жанит, сидящая напротив очага и штопающая мои вещи. Мне довелось наблюдать за ней во время приготовления ужина. Правда, случилось это только дважды. Улыбка коснулась моих губ, но глаза опустились к земле.
Как мне объяснит свое долгое отсутствие? А еще мне было стыдно. Стыдно за то, что не вспоминала о ней. Обучение и воспитание детей настолько поглотило меня, что так быстро забыла про подругу. Я даже весточку ей не послала. Нетерпение взяло вверх, и я ускорилась вперед, но дорогу мне преградил Надзиратель на коне.
– И куда это мы собрались? – он перегнулся через седло и наклонился ко мне.
– Домой, – не задумываясь, ответила я. – Это место моей приписки, – добавила, обходя его.
Удар кнута не замедлил последовать. Меня сбило с ног, но я поднялась. Еще удар, и я снова на земле, глотаю пыль.
– Не порть моих зверюшек! – раздался голос моего Надзирателя.
– Она только что из новоприбывших, – возразил сопровождающий.
– Это Кровавая Волчица, – назвал Надзиратель мое прозвище своему коллеге. – И она здесь ценный экземпляр.
Поднявшись с земли, я отошла за спину своего Надзирателя. Однако все отметники уже успели заметить, что назревает ссора между Надзирателями.
– Настолько ценный, что ты за нее заступаешься? – хитро прищурив глаза, спросил сопровождающий. Он оглядел меня с ног до головы, а затем понимающе ухмыльнулся. – Согласен, она ничего так. Мордашка неплоха. Да вот тельце не особо видно за этим барахлом, – мужчина кивнул на мою изрезанную равестами форму.
– Иди в лагерь, – не поворачиваясь, приказал мне мой Надзиратель, Рекил.
И я позорно сбежала. Мне прекрасно было известно, что влезать и присутствовать при ссоре двух Надзирателей не стоит. Себе дороже будет.
Я припустила к лагерю. На входе меня встретил знакомый и столь привычный для него запах отходов жизнедеятельности людей. Кругом валялся мусор и эти самые отходы. Тошнотворная вонь распространялась повсюду. Время от времени давали о себе знать рвотные позывы, и мне с трудом удавалось их удержать. Приходилось дышать через раз. Оглядев лагерь, то тут, то там видела справляющих естественные потребности смертников или без дела бродивших людей. Среди них встречались пьяные. И где они раздобыли алкоголь? Кое-кто даже забавлялся с неизвестно как выжившей женщиной.
Губы скривились от отвращения. Как тут можно жить? И сразу же устыдилась своих мыслей. Ведь я тут жила. Жила много лет. Даже обрела в этом омерзительном месте друзей.
– Ууу, какая у нас девочка, – раздался за моей спиной противный скрежещущий голос. Я обернулась. – Ооо, да и с личиком, сладкая, у тебя все в порядке, – мужик облизнулся. – Но знаешь, я хочу тебя с начала сзади отыметь, – добавил глупец. От него воняло даже на расстоянии пары метров. – А потом мы посмотрим, какую еще попробовать позу…
– Не трогай ее, – раздался справа приближающийся женский голос. Оглянувшись, я узнала Жанит.
Вот только теперь она выглядела иначе: кожа на лице потеряла упругость, волосы утратили прежний блеск, и в них стала проглядывать седина. Подруга ссутулилась и порядком раздобрела. В ее глазах больше не было жизни. Осталась лишь пустота.
Совесть уколола. Больно-пребольно. Пока я развлекалась, с Жанит что-то случилось. Ну, не могла она так сильно измениться за год. Я смотрела на приближавшуюся подругу, не отрывая взгляда от нее.
Наглец так и не внял голосу разуму, если он у него вообще был, и попытался развернуть меня к себе. За что поплатился. Я вывернула ему руку и выбила ее из плечевого сустава. Крик боли разнесся над лагерем отступников.
– Как всегда, выкручиваешь руки, – подойдя, сердито проговорила Жанит.
Я широко ей улыбнулась и обняла ее. Она, как всегда, бурчала для вида. На самом деле подруга радовалась моему возвращению. Я – нет. И снова лица детей. И эта фраза, преследовавшая меня в кошмарах.
Схватив за руку Жанит, я потащила ее к нашей избе, которую давно заняли другие, если судить по тому беспорядку, учиненному жильцами. Чтобы занять себя, чтобы избавиться от тяжелых дум, принялась за уборку.
В первую очередь я выкинула задержавшихся постояльцев. Они возмущались, но быстро поняли с кем имели дело, поэтому убрались подобру-поздорову. Относительно. Но это мелочи, не стоившие внимания.
На несколько дней я погрузилась в уборку. Жанит мне помогала. Она стала чаще отдыхать. У нее появилась отдышка, хотя старалась это скрывать, но от моего внимательного взгляда не укрылись изменения, произошедшие с подругой.
Старение – необратимый процесс, настигавший всех: векожителей и долгожителей. Когда-нибудь мы все умрем. И самое печальное то, что стариков, настоящих стариков, среди смертников не было. Они не выживали в ужасных условиях или на «прогулках». Жанит дожила до своего возраста благодаря моему заступничеству. Без защиты она не протянет.
Я попыталась вызнать что-нибудь о магах-отметниках. К сожалению, узнала немного. Они действительно жили некоторое время в нашем лагере, пользовались баней и избой, следили, чтобы мою подругу никто не обижал. Однако пробыли здесь маги недолго. Через месяц их перекинули в другое место. Куда – никто не знал.
Еще одной головной болью стала полуразрушенная баня. Когда я зашла туда, то ужаснулась от того беспорядка, который устроили смертники там. Под полками все было изгажено, в котле остатки гниющей пищи, паутина по углам и потолку, повсюду мусор, кости. Крыша прохудилась.
Ушла я, так ничего и не тронув. Зачем? Чтобы снова все испортили? Смертники сами заслуживали такой жизни. Они не пытались обустроить свой быт. Жили одним днем. Но мне ли их судить? Мы, правда, не знали, вернемся ли с «прогулки» или нет. Зачем обустраиваться? Чтобы потом жалеть? Чтобы этим пользовались другие?
Увидев баню, я поняла, что устала от такой жизни, и изменить ее у меня нет возможности. Можно лишь оборвать ее, но мысль о самоубийстве претила. Может, на «зимовку» пора отправиться? После нее мало народу возвращается. Вдруг и ко мне смерть будет благосклонна.
Жанит тоже видела, что вернулась я совсем другой. Иногда ловила ее задумчивый и печальный взгляд, но она ничего не говорила, ни о чем не расспрашивала, ни в чем не укоряла. Я тоже воздерживалась от расспросов, понимая, что последний год был самым тяжелым для нее.
