Отделка ресторанных помещений действительно была эффектной. Колонны, а также пилястры были украшены искусственным мрамором и малахитом. Плафон потолка главного зала изображал массовый праздник. На фоне ночного неба, разукрашенного фейерверками, были балконы, которые соединялись переходами. На них много весёлых людей, участников праздничного шествия, приветливо махали едокам сверху гигантского потолка.

Страж дверей, видать, шепнул об опасном госте, так как к столику подошли сразу и вдвоем. Официант и официант по винам (Термин сомелье еще не вошел в культуру этого времени). Меню поражало. Это была толстая папка тёмно-вишнёвого цвета. Перечисление еды и напитков занимало пару десятков страниц. Посетителям предлагали отведать лангет (отбивная из говядины в панировке); фрикасе (французское мясное рагу), нежные и сочные рыбные котлетки; сельдь под названием "Олимпийская" (к ней подавали соус из майонеза и сметаны); сыр "Советский, а также салат "Столичный" и др. Кстати, последний придумали именно в ресторане "Москва"[2].

Роман заказал царскую уху из севрюги, вяленого лосося и шашлык из осетрины. Устроил себе рыбный день. Виски, конечно, не было, но многозвездочных коньяков в изобилии. Взял пятьдесят грамм КВВК (коньяк выдержанный высшего качества) — напиток, стандартная крепость которого достигает 43-45%, а выдержка — 8-10 лет. В первой жизни они стоили баснословно дорого, а нынче стояли в Елисеевском по шесть – восемь рублей. Недорогой армянский коньяк "3 звезды" был везде по 4 рубля 12 копеек. Доступны были и старые грузинские коньяки фирмы Самтрест: ОС — коньяк очень старый, готовится из отборных коньячных спиртов, выдержанных более 10 лет, Юбилейный, Греми, Тбилиси… Не то чтоб Шереметьев увлекался выпивкой или именно коньяками, но его работа предусматривала сокращенные знания об алкоголе, лекции на курсах повышения квалификации читал опытный самелье.

Перешли к десерту. Естественно, официант порекомендовал торт "Славянка". Оказалось, что его делали прямо в ресторане из бисквитных коржей и крема, в который добавляли халву, сгущёнку, а также некоторых другие ингредиенты. Официант по винам порекомендовал на десерт бокал Крымского Муската. Его Роман знал хорошо, так как санаторий КГБ находился именно в Крыму и на завтрак подавали бокал муската.

Сделав заказ, Шереметьев откинулся в кресле, продолжая рассматривать панно. Нечто подобное он видел в метро Комсомольское. Уж не один ли художник расписывал. К сожалению, Роман не помнил даже – есть ли уже такая остановка метро.

- Вы разрешите? – Над столом склонилась упитанная фигура человека в пенсне на гладком лице. Павлик Морозов узнал председателя СНК СССР и Совета труда и обороны Вячеслава Михайловича Молотова (в миру – Скрябина, который по изученным досье в период учебы в реальном училище Казани играл на скрипке и писал стихи. Отец его был приказчиком а мать – из купеческой семьи. Насколько Шереметьев помнил, Вячеслав до революции чуть не закончил Санкт-Петербургский политехнический институт и, согласно собственным воспоминаниям, был зачислен на кораблестроительный факультет, однако почти сразу переведён на экономический, где доучился до четвёртого курс.

Нынче, в 1936 году Молотов был в негласной опале, выступая против открытого процесса над Львом Каменевым и Григорием Зиновьевым. О таком союзнике Шереметьев давно мечтал, собираясь все же избавить Россию от террора будущего года. Но никак не мог найти оснований для встречи. Странно было бы, если б пацан, обласканный Сталиным, но пацан стал бы навязываться в отношение с высоким правительственным лидером. Поэтому Роман вскочил и с радостью поприветствовал Молотова, взиравшего на него через пенсне с некоторым недоумением.

[1] Для постановки в Москве композитор Виктор Белый предложил поэту Якову Шведову написать песню заново, и она приобрела в СССР массовую популярность.

[2] Блюдо создал шеф-повар заведения Григорий Ермилин только в 1939 году. Это был новый вариант на замену имперскому "Оливье". Рябчиков вытеснила варёная курица, каперсы - консервированный горошек, а раковые шейки - варёная морковка.

Глава 4

Как-то популярный актёр и клоун Юрий Никулин, участник советско-финской и Великой Отечественных войн, ехал на машине по Москве. Вдруг на тротуаре он заметил человека, лицо которого ему показалось очень знакомым. Это был некогда всесильный глава правительства СССР Вячеслав Молотов. Никулин решил подвезти пенсионера. Выходя из машины, Молотов заметил: «Внуки никогда не поверят, что меня довёз до дома сам Юрий Никулин!».

- Мы кажется где-то пересекались, молодой человек? – поинтересовался Молотов, присаживаясь.

- Да, в Кремле сталкивались, - сказал я небрежно.

Метрдотель подскочил суетно:

- Товарищ Молотов, мы не ждали вас сегодня. Вот за ваш столик офицера из НКВД посадили, он сейчас пересядет.

- Не нужно, - царственно махнул дланью Молотов, - мы вместе пообедаем. Мне как обычно. – А вы, юноша, часто в рестораны захаживаете.

- С получки, один раз в месяц. Или по праздникам.

- А в Кремле что делали?

- К Надежде Константиновне заходил, мы с ней дружим. Да и Светлану Сталину порой навещаю.

- Постойте, да вы, наверное, тот самый пионер-герой, что раздумал умирать.

- Ну, в какой-то мере он самый. Только я уже успел МИФЛи закончить экстерном, теперь в НКВД работаю.

Целая армия официантов показалась из кухни и прошествовала с столиками на колесиках к нашему столу. Вячеслав Михайлович оказался любителем простого борща с густой сметаной (её отдельно поставили в специальном соуснике с длинным и широком носом), простого антрекота, естественного не из воловьего мяса, а из говядины, который ему поставили в широком блюде на специальный столик под горящей спиртовкой, и водочки в графине, кою он и прокомментировал:

- Особая московская, двойной очистки. Никакой коньяк с ней не сравниться. На родниковой воде и ни малейших примесей.

«В это время, - думал я, расправляясь с бульоном, - Молотов фактически стал вторым лицом в советском государстве и пользуется большой популярностью в народе. Он, в отличие от Сталина, умеет говорить, не бубнит, запинаясь, под нос. И писать умеет быстро, не вымучивая строку, его материалы чуть ли не в каждом выпуске центральных газет.

Именно он сообщит по радио о начале войны советскому народу - народный комиссар иностранных дел СССР заместитель председателя Совнаркома СССР, член Политбюро ЦК ВКП (б) Вячеслав Михайлович Молотов!»

«В то же время после войны он растеряет былую долю своего влияния, - продолжал я размышлять, переходя к жареной осетрине на деревянных шпажках и совершенно без косточек, - хотя народ продолжит считать его вторым после Сталина руководителем. Власть политика будет таять на глазах: его снимут с поста главы советской дипломатии, арестуют его жену Полину Жемчужину по обвинению в «еврейском национализме». Вступиться за супругу он побоится, хотя любил ее всю жизнь».

Стол быстренько прибрали, принесли чай, мускат в бокале и десерт. Микояну – кофе со сливками и пирожные «наполеон».

Прихлебывая из маленькой кофейной чашки явно китайского фарфора с драконами, Вячеслав Михайлович приступил к расслабляющему разговору:

- И как вам московская жизнь после деревенского бытия?

- Звонок... Шаромыжник бродячий,

Случайный знакомый по даче,

Разделся, подсел к фортепьяно

И лупит. Не правда ли, странно?