Ехидно шепчет мне: “Привет”.

“Здорово, - отвечаю скучно, -

Чей прах тут время хоронит?”

Могилы выкопаны кучно

И плесенью покрыт гранит.

И повторяется,

однажды...

В четвертый раз и в пятый раз;

места,

где похоронен каждый,

хотя и не в последний раз.

Пылает красный. Остановка!

От перекрестка ста дорог.

В глазах столетнего ребенка

Есть не стареющий упрек.

Могилы - в очередь к исходу,

Надгробья - в плесени веков,

Дурацкий памятник народу

В скрипучей ветхости без слов.

Как красный глаз шального Бога,

Как светофор с одним глазком,

Моя - вдоль кладбища - дорога

С присохшим к разуму венком.

И повторяется,

однажды...

И в пятый раз, и в сотый раз,

Апрельский поезд,

Зной

И жажда,

И чья-то смерть,

Как Божий глас...[1]

И лишь потом, испытав облегчение и, даже, некое томление, одел форму (мне в дорогу присвоили звание «старший лейтенант государственной безопасности»[2], что в общеармейском по влиянию соответствовало подполковнику) и направился в вагон ресторан, который соседствовал с нашим вагоном повышенного удобства.

Еще в нашем, долгоиграющем поезде до Владивостока, с остановкой в Иркутске было многое, что отличило его и от поездов молодости Шереметьева в пятидесятых, и от поездов царского времени. Например, в поезде была библиотека, целая изба-читальня, совмещенная с кинотеатром. В вагонах были телефоны (один на вагон) и пассажиры могли позвонить друг другу, хотя непонятно зачем и с кем должны они были переговариваться. Ну а для проводников это добавляло контроля над порядком из вагона, где квартировал бригадир поездной бригады.

Ну а вагон, в котором ехал я лично и где в соседях были люди в серьезных костюмах или в мундирах не ниже полковника, имелся умывальник – один на два купе, было кресло, было много блестящих ручек и рукояток, а кровать была широкая и мягкая. Как первая, так и вторая на втором ярусе. Еще имелась складная лестница для залазанья и парчовые (псевдо?) шторы на окнах, скрывающие цветастые занавески.

Я уже вычитал в справочной литературе, что руководство страны отдавало себе отчет в том, что сложнейшая в инженерном плане Кругобайкальская железная дорога является «ахиллесовой пятой» нашей страны в условиях военного времени. (Движение по Кругобайкальской железной дороге было открыто только в 1905 году). Поэтому понятна строжайшая секретность, которой была окружена Кругобайкальская железная дорога в конце 1930-е годов.

В то время напряженность нарастала и на западных, и на восточных рубежах страны. В Испании шла Гражданская война, а Германия уже осуществила аншлюс Австрии и готовилась проглотить Чехословакию. Параллельно в Азии Япония развернула агрессию против Китая и готовилась к крупным провокациям против СССР.

Много лет прошло с тех пор, как в 1916 году после завершения строительства большого моста через реку Амур близ города Хабаровска, когда «замкнулся Транссиб», началось прямое пассажирское сообщение от Москвы до Владивостока на всём протяжении только по российской территории.

А до этого первые поезда прямого сообщения от Москвы до Владивостока по Транссибирской магистрали и далее по Китайско-Восточной железной дороге в 1903 году следовали 16 суток в одном направлении.

Четыре роскошно оборудованные поезда (не оттуда ли и наш вагон) отправлялись еженедельно. Поезда курсировали по понедельникам, средам, четвергам и субботам. В полдень на третьи сутки поезд прибывал в Челябинск, утром на восьмые сутки – в Иркутск. Затем следовала переправа через Байкал на пароме в течение 4 часов, а зимой по проложенным прямо по льду Байкала рельсам. В полдень на 12 сутки поезд прибывал на станцию Манчжурия, а ещё через пять суток на конечный пункт следования – порт Дальний.

- Чем порадуете, - уселся я за угловой столик, чем на завтрак удивите?

Удивить меня решили скромным набором редких вагонов-ресторанов в эти времена, и возможным лишь в таких долгих поездах через всю страну: бархатное пиво, расстегаи, осетрина, икра черная (она в этом времени дешевле красной), колбасы в нарезке и ветчины, водка, естественно, огурчики прыгучие, грибочки соленые, пироги печеные и жареные с начинками, ну и непременно ростбиф с жареной картошечкой.

До революции пассажиры питались в буфетах, а на больших станциях - в ресторанах. Персонал заранее оповещался по телеграфу о количестве пассажиров, прибывающих с курьерским или почтовым поездом. И к их приезду накрывались длинные столы.

Обедать в вокзальном ресторане считалось престижным. Ведь вокзал был центром общественной жизни, при нем находились почта и медпункт, книжный киоск и базар, парикмахерская и даже баня. Кормили на железной дороге вкусно и недорого, продукты всегда были качественными и свежими: ни станционному буфетчику, ни содержателю ресторации не хотелось терять гарантированных клиентов.

Я в первой своей жизни не застал прелести вокзального сервиса. Напротив, вокзалы моего времени были полны казенной, жалкой и просроченной с 200-процентной наценкой едой. Единственно, там можно было (иногда) попить водянистого жигулевского пива, а в проходящих поездах купить чего-нибудь экзотического. Так, в поезде Москва-Пекин, в вагоне ресторане кроме пива продавали на вынос очаровательные ромовые бабы – здоровенные, с два мужских кулака, нежные и пропитанные приятным ликером. Ну и шоколадные московские наборы, коих в провинции не укупишь. С оленем…

(Уникальный набор из 20-ти сортов конфет высшего качества с ручным декором и глазировкой десертным шоколадом. Начинки уникальны: молочный ликер, мускатный орех, имбирь, рубленый кизил, сушеная вишня и другие натуральные ингредиенты создают яркие и необычные вкусовые ощущения, напоминают прошлое, дарят радость настоящего и манят в будущее).

Ростбиф оказался жестковатым, до мраморной говядины, к которой привык в старости, было еще семьдесят лет. А вот пироги и огурчики великолепны, ими и насытился под водочку с огурчиками, кои сами прыгали мне в рот – маленькие и слегка просоленные с укропом. И никакой химии…

Удовлетворенный шел к себе в вагон, но у меня редко даже такие обыденные поступки проходят без приключений. В тамбуре столкнулся с немецким шпионом. Впрочем, о том, что этот дылда, попытавшийся заколоть меня в вагонном переходе, шпион узнал позже.

[1] Владимир Круковер, 1998г

[2] Специальное звание старший лейтенант государственной безопасности (2 прямоугольника [т. н. «шпалы»] в петлицах образца 1937—1943 годов) в данный период условно соответствовало воинскому званию майор РККА

Глава 17

Коричневая пуговка

Валялась на дороге,

Никто не замечал её

В коричневой пыли.

Но мимо по дороге

Прошли босые ноги,

Босые, загорелые

Протопали, прошли...

Евгений Долматовский и композиторы Даниила и Дмитрий Покрасс. Мелодия впервые прозвучала в фильме «Девушка с характером» (1939 г) [1]

https://youtu.be/IkaCuWv9e_w - Юрия Стоянов спел песню 1936-го года

Мое поколение, как и поколение наших родителей, росло на подобных героях, которые хороши не потому, что их укусил паук, и они получили сверхвозможности. Советские герои справлялись сами.