Глава 10

Проходящая [телеграмма] 15.40 № 38

Из Мелекесса принята 16.56

Передать вручить немедленно

Москва Прокурору Союза Вышинскому

Копия Замнаркомвнудел Бельскому

Дело убийстве Прониной раскрыто полностью никаких сомнений Убийство совершили местные хулиганы и воры Федотов Виктор 19 лет Ещеркин Дмитрий Семёнович 23 лет Козов Александр Ефимович 21 года все сознались обнаружены вещественные доказательства убийство совершено с целью грабежа Вечером передадим прямому проводу подробности

Леонюк Шейнин Павел Морозов

Ну, по-правде это было не Дело Пестрых, а вовсе и «Мелекесское дело»[1], которое стало «пестрым» после того, как арестовали и частью расстреляли с десяток «преступников», которые никакого отношения к преступлению не имели. В те годы из-за малого количества грамотных и честных оперативников таких фиктивных раскрытий было очень много. Зазубренный и ржавый, но – карающий меч революции продолжал собирать невинные жертвы!

1 декабря 1936 года в десятом часу вечера в городе Мелекессе (ныне Димитровград), входившем в то время в состав Куйбышевской области, была зверски убита делегат VIII Чрезвычайного Всесоюзного съезда Советов учительница Мария Владимировна Пронина, которая в это время как раз приехала со съезда и шла домой от железнодорожного вокзала. Поскольку в краевом управлении НКВД сразу же выдвинули версию о политическом характере этого убийства, о происшествии немедленно доложили лично И. В. Сталину и В. М. Молотову. Для расследования громкого преступления в Мелекесс из Москвы срочно прибыл следователь по важнейшим делам при Прокуратуре Союза ССР Лев Романович Шейнин (впоследствии известный писатель и киносценарист), который возглавил оперативно-следственную группу.

К следователю и был прикреплен от НКВД Павлик Морозов, которого по приказу оплошавшего с арестом пионера-героя товарища Ежова, начали привлекать к оперативной работе.

Когда прибыли в Мелекесс, следователь попытался загонять Морозова по свидетелям и вообще по району. Но имел он дело с далеко не молодым Романом Шереметьевым, который засел в архивах, напомнив Шейнину, что НКВД не работает на побегушках даже у «важняках».

- У нас, Лев Романович, - сказал бывший Скунс, - разные цели и задачи. Вы расследуете преступление, а я даю ему идеологическую оценку и определяю косвенных виноватых. А вы местных оперов погоняйте, они уже столько раз это преступление раскрыли… им не в падлу.

…Архив – дело хорошее, а бюрократы – наше всё! В 1921 году в Поволжье свирепствовал голод, в Мелекесском уезде от недоедания умерло 10 тысяч человек, в самом Мелекессе — 1062 человека. В это время город и близлежащие сёла посещал знаменитый норвежский учёный-полярник Фритьоф Нансен. Потрясённый увиденным, Нансен обратился к международной общественности и рабочему классу мира. В начале 1922 года Поволжье стало получать хлеб от Ассоциации рабочих Америки. И, надо полагать, что два вагона с детьми из Мелекесса прибыли на Украину не без усилий норвежского учёного-гуманиста.

К 1924 году экономика города отчасти встала на ноги. С этого года регулярно стали проводиться ежегодные сельскохозяйственные выставки. Потерпевшая, Мария Владимировна Пронина родилась в 1893 году в посаде Мелекесс Самарской губернии. Отец и мать служили у купца Хайдарова. Она успешно окончила начальную школу, затем поступила в Самарскую земскую школу по подготовки учительниц (тип учительской семинарии), где проучилась четыре года.

В 1911 году Пронина получила назначение в деревню Новую Куликовку, в 35 км от Мелекесса. В 1914 году её перевели в Ново-Малыклинское двухклассное училище. В 1919 году она вернулась в Мелекесс, где была назначена учителем в школу первой ступени. В 1933 году её перевели в образцовую начальную школу № 1. Естественно, она это повышение заслужила. И не удивительно, что в 1936 году Мария Владимировна Пронина, кстати единственная всех из жителей Мелекесского района, была избрана делегатом VIII Чрезвычайного Всесоюзного съезда Советов, который 5 декабря 1936 года принял «сталинскую» Конституцию СССР.

На съезде Пронину включили в состав Редакционной комиссии в составе 220 человек (председатель И. В. Сталин), которая рассматривала поправки и дополнения, внесённые в проект Конституции как в ходе всенародного обсуждения, так и на самом съезде. Окончательный текст Основного закона СССР был принят единодушным голосованием 5 декабря 1936 года, после чего все народные представители разъехались по своим регионам.

Пронина в числе других областных делегатов 9 декабря прибыла в Куйбышев по железной дороге, собираясь затем на следующий день отправиться домой в Мелекесс. При этом из города в Куйбышев направили легковую автомашину с заведующим районным земельным отделом Ф. Я. Шишкиным, с условием, чтобы он на обратном пути взял с собой Пронину. Однако Шишкин данное ему поручение не выполнил, а предпочёл забрать из Куйбышева свою родственницу, заявив Прониной, что места в машине для неё нет.

Делегатка съезда оказалась вынужденной ехать в Мелекесс из областного центра по железной дороге. А по приезду выяснилось, что никто из представителей власти Мелекесса не счёл нужным послать за Прониной автомашину хотя бы на вокзал, чтобы довезти её отсюда до дома. Неудивительно, что после убийства Прониной на тёмной улице не только Ф. Я. Шишкин, но и председатель Мелекесского райисполкома И. Л. Коннов получили от вышестоящего начальства нарекания и записи в личном дело. Так что Шереметьев в первую очередь послал сотрудников райотдела и заарестовал Шишкина.

Коротко допросив, Роман отправил его в камеру.

Москвичей разместили в райкомовском номере, но Шейнин так храпел, что Шереметьев перебрался в одиночный номер. Роскоши там в виде радиоточки и зеркала не имелось, зато была раковина с краном водопровода и было три матраса на железной койке. Так что он взбирался поспать, встав на табуретку и ощущая себя принцессой из сказки, но без гороха. Скорей всего этот номер раньше выполнял функции кладовой.

Тем ни менее, испытав высотное ложе, решил не сбрасывать матрасы на пол. Последнее время Шереметьев часто ощущал влияние юношеского тела на его циничное сознание. То и дело хотелось озорничать или просто пробежаться.

Перед сном хотелось перекусить. В первой жизни Роман от этого удерживался, ибо к старости стал расти животик. Но новому телу сие не грозило, поэтому он заглянул к Льву Романовичу, но тот отказался: у него были с собой бутерброды и чай ему принесли в мельхиоровом подстаканнике. А Шереметьев пошел искать кафе или ресторан, который и нашел близь вокзала.

Народу в кабаке было немного – цены кусались.

- Как же вы выживаете с такими ценами? – спросил я у официанта.

- Мы на выездах в основном обслуживаем население, свадьбы там, поминки, именины… А цены тут держим, чтоб всякая шваль не повадилась. Тут помещение для чистых!

- Понятно. Ну чем удивишь?

- Вам попроще или не стеснены в средствах?

- Да вот, - я достал красное удостоверение, - вот что имеется. Сойдет?

Официант среагировал мгновенно:

- Понял, обслужим по высшему разряду!

Вскоре на столе появились жирная селедочка в компании кружков лука, хрустальный графинчик с коричневой жидкостью, несколько видов соленых грибочков в менажнице и брусничка с клюквой в старинной кабаретке[2].

- Ожидают щи с телятиной и антрекотик, простите, из говядины… - И лакей хитро глянул, ожидая вопроса.