Булрион нахмурился со всей своей патриаршей грозностью. Он не мог поверить, что ночью его внук ограничился тем, что любовался вместе с девочкой на звезды. По правилам Тарнов мужчина, ложась с женщиной, связывал себя.

- Некоторые очень быстро решают, чего они хотят.

- Э... Я не уверен, что она согласится.

Его неохота была понятной. Еще слишком юн. Слишком, слишком юн. Булрион помнил собственную злобу, когда его женили в шестнадцать лет. Но его первый брак оказался очень удачным, и он поступал так же со всеми своими детьми и внуками - свяжи их, заставь плодиться как можно раньше. Бездушно - да, но главное - семья, а он способствовал тому, чтобы она быстро росла. Многочисленность - вот что важно. В многочисленности безопасность. А среди ранних браков неудачных было на удивление мало.

- Она хорошая девушка, сынок, а к тому же настоящая красавица. Не думаю, что ты когда-нибудь найдешь лучше, а ее дар целительницы драгоценен для всех нас. Мы с Гвин поженимся через день-два. Почему бы нам не сыграть двойную свадьбу? Ты и твоя красавица нареченная?

Полион облизнул губы, перепугавшись разверзшихся перед ним челюстей брака.

- Мне надо спросить Ниад.

- Правильный ответ! Поговори с ней, и пусть она решит.

Булрион отпустил Грома - пусть себе покатается по траве. Оставив остальных мужчин расседлывать лошадей, он направился к Гвин и сел на камень рядом с ней. Как он устал! Он даже не помнил, когда в последний раз спокойно проспал ночь. Женщины сидели на земле, и Гвин выглядела королевой на троне в окружении свиты. Очень удачное сравнение! Элим и Анейм раскрывали сумки с провизией и раздавали ее.

- Булрион?

- Что, моя радость?

- Позволь мне найти джоолгратку. - Он хотел возразить, но Гвин покачала головой. - С женщиной лучше говорить женщине, а она ведь, наверное, из Далинга, как и я. Возможно, я ее знаю! Кто-нибудь узнал ее имя?

Он почувствовал облегчение и поэтому ощутил себя виноватым.

- Ты уверена? - Обязательный вопрос, и она, конечно, это понимает. Пожалуй, ему мало что удается скрывать от этой его проницательной и чарующей возлюбленной.

- Вполне уверена.

Темные глаза были очень серьезны, но если она испытывала страх, то скрывала это так хорошо, что он почти ей поверил.

- Ты очень смелая! Конечно, она могла и уйти. Но поезжай немного впереди нас и дай нам знать, как только окажешься в пределах ее воздействия. Тогда мы остановимся и подождем.

Гвин взяла булочку и яблоко, протянутые Катим.

- Спасибо! И я возьму запасную лошадь?

- Да, конечно. И если она захочет последовать за нами, оставь лошадь ей, но только стреножив. И скажи ей, чтобы она нас не нагоняла! Мы позаботимся, чтобы у нее был кров, и еда, и все, что нужно в долине, но в достаточном отдалении от домов. Возле родника.

- Я скажу ей. И скажу про Рарагаш.

На них упала тень.

- Булрион, зачем ты связываешься с джоолграткой?

Так прорычать эти слова мог только Хаймион. Еще несколько теней упало рядом с первой. Булрион огляделся: почти все мужчины подошли к ним послушать. Хаймион супился, как всегда, но лица за его спиной тоже были насуплены.

Булрион повернулся на камне, чтобы оказаться лицом к ним, хотя теперь ему в глаза било солнце. Он сидел, они стояли. Ему было ясно, что это бунт, хотя и небольшой.

Зачинщиком всякого недовольства в семье обычно бывал Хаймион. К счастью - потому что Хаймион был тугодумом и его недолюбливали. После Булриона он, первенец Могиона, был самым старым в семье. Иногда он, казалось, думал, что ему принадлежит право первородства и править кланом должен он. Будь у него побольше ума и хоть чуточку обаяния, он мог бы убедить в этом и некоторых других. Однако ему так и не удалось обзавестись сторонниками - до сих пор.

Среди Тарнов красавцев было мало, но Хаймион словно бы собрал в себе все худшие семейные черты - слишком большая голова, лицо, будто состоящее из бровей, торчащего носа и подбородка. Плечи и грудь у него были чересчур выпуклыми. А вдобавок - и это было уже его собственной особенностью слишком длинные руки и слишком короткие ноги. В последние годы борода у него поседела, а усы остались темными, так что казалось, будто уголки его рта все время брюзгливо опущены.

Булрион решил, что ему следовало бы объяснить подробнее.

- Она может оказаться очень полезной нам. Мы поселим ее в палатке неподалеку от дороги, и она будет нашим дозорным. Мимо джоолграта ни один враг не проскользнет!

- А кому понадобится проскальзывать? - проворчал Хаймион.

- Время теперь тревожное. С тех пор как мы поселились в долине, на нас никто не нападал, но теперь этому скоро придет конец.

Обезьяньи брови его племянника насупились еще больше.

- А чтица мыслей тут при чем? Она посеет смуту. Ты же видел, что случилось тут два дня назад.

- Не посеет, пока будет оставаться на достаточном расстоянии. Мы будем обходить ее стороной, а вот чужаки, приближаясь...

Его перебил жесткий голос Возиона:

- Отец, это чушь! Если мы будем всегда обходить ее стороной, то просто проложим новую дорогу, которой смогут воспользоваться и враги. А если против нас выступит большой отряд, так они смогут подкрасться из-за холмов с любой стороны. Конечно, если явится несколько человек, притворяясь друзьями, джоолгратка их распознает, но ведь они почувствуют ее тогда же, когда она почувствует их, - а такая жалкая кучка нам вообще не страшна. Все это чушь!

Головы вокруг согласно закивали.

Ну-ну! Возражения Возиона были куда серьезней ворчливых обличений Хаймиона. Это было подлинное восстание, и пастырь уже пустил в ход убедительные доводы.

- Ты знаток старины, - сказал Булрион, - как ты нам говорил. Зарданцы почитали меченых Проклятием. Они прибегали к джоолгратам в решении споров...

- Каких споров? Мы же всего лишь семья, а не племя. И ты действительно хочешь вмешивать джоолгратку в семейные дела? Женщина заподозрит мужа в неверности и потащит его к чтице мыслей? Нам этого не нужно, отец!

Инстинкт подсказал Булриону, что он допустил ошибку и ему следует побыстрее отступить. Не слишком привычный для него маневр, но бывают случаи, когда мудрее всего отступить. Однако теперь, когда рядом с ним была его нареченная, им овладело упрямство.