– Хорошо, что ещё любимый. А то я уже начал сомневаться после всех этих пирогов, пирожков, усов, и лысин.
– Всё, хватит! Ты просто издеваешься! Не хочу тебя ни видеть, ни слышать! Отстань!
И Наташа побежала по улице Якова Эшпая к розовому общежитию. Искорки с неё так и посыпались.
В эти дни Коля сочинил стишок:
Что случилось с миром?
Стал он свеж и юн,
Словно вдруг открыл он
Слово то: «Люблю!»
Словно зажурчали
Вешние ручьи,
Словно повстречали
Девушки. Ничьи.
И ещё сочинил, по случаю морозной погоды:
Зима по свету белому шагает,
Держа в руках морозящую кисть.
Вокруг всё звёздным блеском озаряет.
В творенье ловких рук её всмотрись:
Увидишь ты ручей весёлый резвый,
Услышишь эхо летнего дождя,
А может, в памяти твоей воскреснут
Мечты, что в детстве были у тебя.
И ещё:
Зелёным флагом тополей
шумит тенистая аллея
и я шепчу себе: «Скорей,
чуть задержусь – и не успею!»
Скрипит под каблуком песок
и ветер круче руки крутит,
и я, как слабый лепесток,
я разорвусь сегодня грудью.
Приду, букетом упаду
тебе на тёплые колени,
под запах яблоней в саду
рассыплюсь, разметая тени.
Но скажешь ты: «Прошла весна!»,
и, отряхнув цветы букета,
уйдешь, пьянея без вина,
в чертог безоблачного лета.
А потом:
Дышит юный вечер
Тишиной такой,
Зажигают свечи
Радость и покой.
Всё, что было трудно,
Вспомню-усмехнусь.
Утонуло судно,
В нём – тоска и грусть.
Волны разметали
Лодки-корабли,
В призрачные дали
Дни тревог ушли.
Но осталась память.
Сердцу не остыть.
Дней не переставить,
Лет не возвратить.
А потом еще немного:
Утро подарит мне день,
Вечер подарит мне ночь.
Небо, налитое всклень,
Теплый уронит свой дождь.
Ветер порвет облака,
Солнца мне явится луч.
Пусть неудачлив пока,
Верю, я стану везуч.
На этом Коля не остановился и ещё накропал:
Взмывает грусть на крыльях чистых песен,
вздымает грудь полночный океан.
Бреду один, тебе не интересен,
но лишь тобой заворожён и пьян.
Мелькают дни былинками вдоль тропок,
Была ли ночь? Иль просто липкий мрак?
Поймёшь меня – я стану нежен и кроток.
А не поймешь – осыплюсь я, как мак.
Я облечу, покрыв собой все тропы,
чтоб ты могла пройтись как по ковру,
спеша в объятья пошлого укропа,
отбросив прошлое в объятия костру.
И алый мак, под звуки чистых песен,
не зная зла, в тоске своей не нов,
в любви своей тебе не интересен,
уйдёт один в лохмотьях старых снов.
И ещё сочинил, как будто его прорвало:
Сплетаются в года мои мгновения,
За памяти несутся горизонт.
Вот день прошёл, за ним – заря вечерняя,
И солнце дня другого день взорвёт.
Вот мальчик на дороге сном расстеленной,
То детство от меня спешит уйти.
С ним птицы улетают, те, что пели нам,
Когда мы так мечтали подрасти
Но если вдруг от искренности берега
меня потоком буден отнесёт,
я знаю, мальчик тот, с глазами серыми
протянет руку и мечту во мне спасёт!
На этом Николай не остановился и записал на клочке бумажки, которую потом потерял и стишок уже никогда не вспомнил:
Ночь над миром. Луна над волной.
Лодка лёгкая в лунной дорожке.
Где ты, друг мой? Плыву за тобой,
Дни сдувая серебряной крошкой.
Подо мною шумит океан,
Море юности весело плещет.
Я мечтами о будущем пьян.
Моя лодка крепка и без трещин.
Слышу голос твой в плеске волны,
Образ твой над серебряным морем.
Дни мои сладкой думы полны,
Пенью ветра я весело вторю.
Где же свидеться нам суждено?
И когда наши встретятся волны?
Но пока только знаю одно:
Будут дни наши радости полны.
И когда заштормит океан,
Мглой свинцовой нас небо придавит, –
Рассмешит нас любой ураган,
Встанем крепкими мы берегами.
Словом, сочинял наивные стишки, отражающие возраст, пол, социальный статус, семейное и материальное положение автора. Всё как обычно, как всегда.
11
До отправки в армию оставалось два дня. Коля вернулся из Актюбинска в Йошкар-Олу и вошёл в пустую комнату общежития на улице имени композитора Эшпая-отца. Комната на четыре студенческих лежачих места была пустой, так как товарищи и однокурсники Николая уже разъехались защищать Родину в разных направлениях, кто на Северный флот, кто в Камбоджу воевать с красными кхмерами.
Николай лёг на кровать и повалялся некоторое время на спине, глядя в потолок. Попытался придумать осмысленный план действий на день, но ничего дельного в его коротко остриженную голову не приходило; он постригся под ноль сегодня утром в парикмахерской железнодорожного вокзала, когда приехал на электричке из Казани. Вернее, сначала план у него был, и он заключался в попытке помириться с Наташей, но эта миссия уже успела провалиться.
Когда он поднялся сегодня на этаж, занимаемый их факультетом, решительный и стриженный, то сразу же направился к двери, за которой находилась комната Наташи.
