Я быстро открыл клетку, схватил лежащее в ней одеяло, укутал этого пса и взял на руки. Я выбежал на улицу, и спрятал его в ближайшие кусты. У меня не было страха, что он убежит, ибо он совершенно не мог двигаться. Затем я вернулся в здание, там еще никого не было. Я ждал еще пять минут, за которые успел отметить в журнале, что данный пес умер сегодня вечером. После этого я сдал смену и с особым предвкушением направлялся на улицу.

Я подбежал к кустам, схватил все еще живого пса, и положил его к себе в багажник. Решил отвезти его подальше от города к реке.

Через тридцать минут мы были на месте. Я был абсолютно спокоен, у меня не было ни страха, ни волнения. Я ощущал лишь предвкушение. Выйдя из машины, я осмотрелся вокруг. На улице начинало темнеть, что было мне на руку. Я вытащил собаку и положил ее на землю. Она была практически обездвижена.

Около часа я наблюдал за ее реакциями. Она лишь лежала и то слегка скулила, то засыпала буквально на пару минут. В ее глазах я видел одновременно безразличие и страх. Я не мог более ждать. Состояние между жизнью и смертью могло затянуться. Поэтому я решил действовать.

Я схватил за лапу собаку, и резко начал ее ломать. У нее настолько не было сил, что она еле проскулила от боли. Я видел в ее глазах, как отчаянно она борется за жизнь. Меня это закалило. Поочередно я сломал все ее лапы, наблюдая каждый раз за ее реакцией. Ее скуления усиливались. Но она все еще держалась за эту жизнь. Тогда, я перешел к отчаянным мерам.

Я подошел к машине и открыл ее. Начал в ускоренном темпе искать какой-нибудь тяжелый предмет, но ничего так и не нашел. Затем я огляделся вокруг и увидел среднего размера камень у реки. Я отправился за ним. На вес он был примерно килограмма четыре – то, что нужно.

Я подошел к собаке, последний раз взглянул на все еще живые глаза, которые так и молили меня о скорейшей расправе. Я им повиновался.

Собака моментально умерла. Я просидел с ней еще часа три, наблюдая за тем, как тело начинает остывать. Весь этот процесс меня жутко интриговал, мне было очень интересно. Я почувствовал, как прикоснулся к чему-то тайному. Я просидел бы больше, но начинало светлеть, поэтому мне нужно было отправляться домой. Я постарался спрятать тело подальше от чьих-либо глаз. Оставил в кустах, накрыл его одеялом и сухими ветками, а затем уехал домой. Уснуть мне в этот день так и не удалось.

Глава 4

Весь остаток дня я анализировал происходящее. Угрызений совести я абсолютно не чувствовал. Для меня даже человеческая жизнь не представляет никакой ценности, что уж и говорить о каком-то животном. Люди испокон веков убивают их для своих целей. Но, несмотря на то, что жизнь не имеет для меня ценности, я бы ни за что не убил человека. Мне его не жалко, мне не страшно. Просто я считаю, что не имею право отбирать чью-то жизнь. Если человек сам не решается покончить с собой, то это не моя забота. Не собираюсь становиться чьим-то спасителем.

Мне было безумно интересно, что же станет дальше с телом этой собаки. Поэтому, как только стемнеет, я решил сразу же отправиться туда, где ее оставил.

Приехав на место, я сразу отыскал тайник, в котором спрятал тело. Но какого же было мое удивление, когда я не обнаружил тело. Не было даже одеяла. Но я не почувствовал испуга, скорее я негодовал. Как мог кто-то лишить меня возможности взглянуть на тайну смерти. Как мог кто-то лишить меня моего наблюдения. Я разозлился и в сильном возбуждении стал рыскать по всей округе. Около десяти минут я шарил по всем возможным кустам, но все тщетно. Затем, я услышал, как кто-то меня окликает. Я встрепенулся и оглянулся в сторону кричащего человека. Он медленно начал подходить ко мне.

– Эй, парень, ты что-то ищешь? – с непонятной ухмылкой спросил меня этот человек. Это был какой-то парень, весьма бедно одетый, с грязными волосами по плечо. Мне даже показалось, что у него нет парочки зубов. Он моментально вызвал у меня отвращение, и мне скорее хотелось избавиться от его присутствия. Я долго его осматривал и молчал, и наконец, он снова заговорил.

– Слушай, я ведь видел тебя этой ночью. Что тебе сделала эта несчастная псина? Ты что же, любитель убивать? – он, словно подловил меня на крючок. Я был настолько обескуражен, что даже, поначалу, не знал, что ему ответить. Но все-таки я быстро взял себя в руки и включил хладнокровие.

– Эта собака была больна, я лишь облегчил ее муки.

– Эй, друг, да ты, небось, лукавишь. Ты почти три часа просидел над ней, как будто коршун, жаждущий полакомиться ее плотью.

– Что за глупости. Я лишь хотел убедиться, что она действительно мертва.

– Предположим. Зачем ты тогда снова здесь? Вчера не убедился? По-моему еще в первые минуты было очевидно, что она мертва. – Он так и пытался вытянуть из меня всю правду клешнями. Он начинал до жути злить меня, желание грохнуть его, как ту собаку вскользь помелькало у меня в мыслях. Хоть может он и человек, но для меня он животное, ничуть не лучше, чем та больная собака.

– Чего тебе нужно от меня? Чего докопался?

– Пойми, друг, я ведь не осуждаю тебя. Наоборот, я тебя целиком и полностью поддерживаю. Я же вижу тебя насквозь, мне знакомы твои порывы. Я тоже люблю наблюдать за смертью других. Но тебе не кажется, что убивать никому ненужного пса это слишком мелко? Зачем мараться об эту мелкую тварь? – его мерзкая улыбка все больше растягивалась. Я понимал, что влип в какую-то мерзкую историю, и мне скорее хотелось уйти от разговора с этим сумасшедшим.

– Послушай, мне совершенно не интересно то, о чем ты толкуешь. Мне плевать то, что ты видел. Просто иди куда шел и не трогай меня, а я не буду трогать тебя.

– То есть, ты хочешь сказать, у тебя никогда не возникало желания убить человека? Посмотреть на то, как он умирает? Разве нет? – Признаться, его слова заставили меня задуматься. Безусловно, у меня порой возникали такие мысли. Но это были лишь размышления и ничего большего. Я никогда бы не пошел на такое. В конце концов, я не убийца, я всего наблюдатель.

– Наш диалог исчерпал себя. У меня нет никакого желания общаться с сумасшедшим. – Я развернулся и пошел прочь от него. Он, в свою очередь, кричал мне вслед, что я еще вернусь и все в этом духе.

Я еще долго размышлял об этом пареньке. Не знаю почему, но своими словами он меня зацепил. Мне не хотелось с ним связываться, но он дал мне пищу для размышлений. Меня всегда интересовала смерть – это бесспорно. Но чтобы произошло, если бы я осмелился убить человека. Как только я начинал об этом думать, все размышления приводили меня к нравственной стороне этого вопроса. Во мне как будто просыпалась совесть. Поэтому я сразу старался отогнать все эти мысли. Мне не хотелось выглядеть добросердечным человеком, высокодуховной натурой. Я хотел, прежде всего, оставаться рационалистом.

Глава 5

В следующую смену на работе все было тихо и спокойно. Никто ничего не заподозрил дурного. Да и по сути, всем было наплевать на этих никому ненужных собак. Считается, что наш приемник помогает обрести бродячим собакам дом. Но по факту, ни единая душа сюда не приезжает. Этот приемник лишь сток мусора.

После того дня, когда я встретил этого чудака, я пребывал в паршивом настроении. Я был в бешенстве от того, что он лишил меня возможности понаблюдать за разложением тела. Он обесценил все мои старания, направленные на омертвление того пса.

От того, что настроение мое было не из самых лучших, я был очень раздражителен. Меня выводили из себя малейшие окружающие колебания. Мне так хотелось убежать куда-нибудь от этого нескончаемого лая собак. Наконец, настигла точка кипения. Я встал, взял первую попавшуюся под руки палку, и ударил по одной из клеток. Но своим действием я только усилил их вой. Осознав всю бессмысленность своего действия, я решил абстрагироваться и просто погонять мысли в голове.

Иногда мои раздумья приводили меня к мысли, что мое наплевательское отношение к человеческой расе связано с моей завистью. Как бы это парадоксально не звучало. Я задумывался над тем, что, возможно, мое равнодушие это лишь маска, пытающаяся скрыть негодование над тем, что моя жизнь не такая прекрасная, как у других людей. Поначалу, когда такая идея только зарождалась в моей голове, я всячески пытался ее отрицать. Я лишь смеялся над абсурдностью этой мысли. Но чем чаще я размышлял о природе происхождения моей отрешенности, тем более я ковырялся именно в этой идеи. Возможно, мне было сложно принять тот факт, что кто-то может быть лучше меня. Умнее, красивее, богаче и т.д. Поэтому я глубоко внутри закопал свою зависть. Но, однако, она не исчезла, она просто приняла другой облик.