– Я хотел поговорить с тобой, Дарья, об Иване Федоровиче, – сказал молодой человек холодновато, стараясь не смотреть в ее яркие очи.

– Да? – спросила тихо она и напряглась. Она знала, что, если Илья называет ее полным именем, значит, он или сердится на нее, или недоволен.

– Я очень обеспокоен тем, как ты ведешь себя с подпоручиком, – начал он и указал Даше на диванчик. Она вновь села. Он же, заложив руки за спину, начал нервно ходить взад-вперед по ковру перед девушкой, подыскивая нужные слова. – Вчера я не раз видел, как ты поощряла его ухаживания. Это недопустимо для благовоспитанной девицы.

– Но я ничего не делала непозволительного, – попыталась оправдаться Даша.

Резко остановившись напротив нее, Илья обратил на нее темный, полный недовольства взор и обвинительно вымолвил:

– А я так не думаю. Сколько раз ты каталась с ним с ледяной горы?

Даша нахмурилась, пытаясь вспомнить, и затем как-то неуверенно ответила:

– Раз десять-двенадцать.

– Вот! Двенадцать раз! И двенадцать раз он прижимал тебя к своей груди. Так?

– А как же иначе с горы ехать? – опешила она.

– Это еще не все, – не унимался Илья. – Вчера на катке он держал тебя за талию, так?

– Держался, чтобы не упасть, – промямлила она в ответ, не понимая, к чему он клонит.

– А затем он вытирал тебе губы.

– Но в этом нет ничего зазорного.

– А вы с ним даже не обручены! – констатировал Илья, и его взор стал жестче. – А чем вы занимались на иллюминации?

– Ничем, – пролепетала девушка, видя, что Теплов все сильнее распаляется.

– Как же! Поди, целовалась с ним тайком?! Я-то не видел, но наверняка это было!

– Не было этого! – воскликнула Даша уже нервно и вскочила на ноги. На ее глазах вмиг заблестели слезы от обиды и несправедливости.

– Это еще надо проверить, и я спрошу у Ивана. Он мужчина, с ним все понятно. Но ты, благовоспитанная девица, должна понимать, что такое поведение просто аморально!

– Но… – начала Даша, и Илья отчетливо увидел на ее глазах слезы. Но это разозлило его еще сильнее. Он понял, что теперь она хочет его разжалобить.

– Так вот! Твое недостойное поведение заслуживает наказания. Тебе запрещается выходить из дому, только на прогулки в нашем усадебном парке да в церковь! Ты поняла? Никаких более раутов и прогулок с Марьей Ивановной по лавкам.

– А на каток и в общественный парк для гуляний я могу ходить? – тихо спросила она.

– Нет! – выпалил молодой человек уже зло.

– А кататься верхом?

– Если ты сможешь кататься верхом, не выезжая за территорию нашей усадьбы, пожалуйста.

– Но на таком малом расстоянии нельзя кататься верхом! – в отчаянии заявила девушка, и ей показалось, что Теплов просто издевается над нею.

– Значит, обойдешься без верховых прогулок! – вынес вердикт Илья. Даша стояла от него в трех шагах, и молодой человек отчетливо видел, как ее синие, полные слез глаза стали почти чернильного цвета. Ее губки так трогательно тряслись, что он вдруг ощутил неистовый порыв – зацеловать ее в эти полные алые губы до потери сознания. Это осознание окончательно взбесило Илью, потому что осуществить это жгучее желание было нельзя, и он пророкотал: – Я все сказал! И только попробуй меня ослушаться, увидишь, что будет!

Он невольно надвинулся на нее, и Даша в страхе замерла, увидев на его бледном нервном лице странное выражение, сочетавшее в себе боль и негодование. Глаза молодого человека горели темным и страстным огнем. Даша попятилась от него, ибо ей показалось, что он намерен сделать что-то ужасное.

В этот момент в столовую вошел слуга и громко сказал:

– Ваше благородие, приехал гонец из военного ведомства.

Угрожающе замерев в этот миг над девушкой, Теплов тут же напрягся и осознал, что в гостиной появился лакей. Обернувшись на вошедшего, Илья быстро спросил:

– Гонец?

– Да, ваше благородие, из военного ведомства, вас спрашивает.

Бросив последний злой взгляд-предостережение на Дашу, молодой человек последовал за лакеем и уже через секунду покинул столовую.

Почувствовав некоторое облегчение оттого, что Илья наконец оставил ее в покое, Даша медленно осела на диванчик и, прикрыв лицо ладонями, расплакалась. Именно в этой позе застала девушку Марья Ивановна, вошедшая в столовую. Увидев сгорбленную фигурку племянницы, Теплова воскликнула:

– Дашенька, что случилась? Отчего ты плачешь? – она присела рядом с девушкой и обняла ее за плечи. – Расскажи, у тебя болит что? Или обидел тебя кто-то? Милая, расскажи.

Марья Ивановна начала ласково гладить девушку по голове. Даша чуть успокоилась и, подняв на тетушку заплаканное лицо, пролепетала:

– Илья он, он… запретил мне выходить из дому… – она икнула, и Марья Ивановна удивленно спросила:

– Как запретил? Отчего?

– Я так и не поняла отчего, – искренно ответила девушка. – Но он так разозлился и кричал что-то. Я в конце уже совсем не слышала, так испугалась. Он запретил мне и в парк и верхом, и на каток ходить, и в гости. Только до церкви и гулять у дома в нашем саду можно, и все! – Она вновь уткнулась лицом в платье тетушки, и Теплова начала гладить ее по голове. Вдруг Даша выпрямилась и, напряженно смотря на Марью Ивановну, нервно произнесла: – А разве Илья может запрещать мне что-то? Разве не вы главная в доме?

Марья Ивановна замялась и спустя минуту тихо ответила:

– Дашенька, пойми, отныне глава дома Илюша. Он старший мужчина в семье. Да, он может указывать тебе, что делать. Ведь он, как старший брат, наверняка желает тебе лучшего.

– Неправда это. Мне порой кажется, что он ненавидит меня, тетушка! – выпалила нервно Даша, и Марья Ивановна поразилась, что девушка, оказывается, умеет так страстно спорить. – Я чувствую, что и теперь он наказал меня ни за что.

– Ох, не говори так, милая. Я ровным счетом ничего не поняла из твоего рассказа. Но ты не переживай, Дашенька, я сама переговорю с Ильей, и он наверняка отметит свое решение.

В столовую вплыла Лиза в шикарном платье из розового атласа и воскликнула:

– А сегодня рождественский сочельник! – Марья Ивановна и Даша подняли на нее глаза. – А что у вас такие лица кислые? – произнесла Лиза и тут же забыла о своем вопросе. Она подошла к столу и спросила: – Матушка? Может, уже завтрак подавать велите. А то я сегодня такая голодная.

– Сейчас Илья и Оленька придут, и велю, – заметила строго Марья Ивановна. И уже тихо сказала Даше на ушко: – Не переживай, милая, я сегодня же переговорю с Ильей. Он передумает.

– А вы знаете, кто сегодня к нам в гости приедет? – продолжала Лиза и заняла свое место за сервированным столом.

– Кто же? – спросила Марья Ивановна, так и оставшись сидеть с Дашей, которая уже не плакала, а как-то мрачно и печально смотрела на свои руки.

– Бибиков Дмитрий Гаврилович! – воскликнула Лиза радостно. – Он записку с цветами прислал! Очень извинялся, что не смог проводить меня вчера, и к обеду обещался приехать.

– И кто обещался приехать? – раздался баритон входящего в столовую Ильи.

Увидев вновь Теплова, Даша вся сжалась и ощутила, что ей хочется немедленно покинуть столовую. Молодой человек даже не взглянул на нее и внимательно посмотрел на Лизу, ожидая ее ответа.

– Дмитрий Гаврилович! – воодушевленно воскликнула та. В этот момент вошла Оленька.

– Ну что ж, пусть приезжает. Мне как раз с ним поговорить надобно, – заметил важно Илья.

– Все в сборе. Можно и трапезничать, – заметила Марья Ивановна и встала с диванчика.

– Можно, матушка, – кивнул Илья. – Пришла новость из военной коллегии. Главнокомандующий нашего полка пожаловал мне отпуск на лечение до апреля, в связи с тем, что мне надобно делами вместо отца управиться. Теперь, значит, не в феврале, а пятого апреля мне надобно прибыть в гарнизон.

– Какая великолепная весть, сынок! – воскликнула Марья Ивановна.

– И не говорите, матушка, – добавил Теплов, усаживаясь во главе стола.

Завтрак прошел в молчании, не считая того, что Лиза пару раз восхищалась тем, как галантен, красив и учтив господин Бибиков. Оленька с интересом слушала те короткие обрывочные фразы Лизы о вчерашнем гулянии. Марья Ивановна молчала и жалостливо проглядывала на Дашу, которая, уткнувшись взглядом в тарелку, ничего не ела и горько вздыхала. Илья так же хранил молчание и как-то не по-доброму поглядывал на всех женщин.