– Зачем? – удивлялась Лена. – У вас и так на книжке вон сколько.
– Да ты никак мои деньги считаешь, – орала мать. – Вырастите, квартиры покупать вам кто будет? Опять же мамка. – Лена усмехнулась. Стоило ли так гробить себя всю жизнь, когда за одну ночь твои деньги превратились в обычную бумагу. Может, этого и не перенес отец, вот тебе и квартиры!
Трактор медленно полз по полю вверх. Она садилась всегда с краю, чтобы никому не мешать. Брала саженец и опускала в небольшое углубление. Работать надо было быстро, иначе будешь ходить потом и досаживать пробелы вручную.
Летом ломка табака. На эту работу собиралась целая бригада детей. Кому не хочется заработать?
– Ма! – ее тронули за плечо, Лена вздрогнула. Только что она видела себя девчонкой в синем сарафане, во вьетнамках, на голове белый платок, она ломает табачные листья, прогретые солнцем, со своим особым, приятным, ни с чем не сравнимым запахом. Сок прилипает к пальцам, и они становятся темно-коричневыми, липкими. Сейчас она дойдет до конца рядка и поскоблит пальцы.
Ма! – снова позвал ее сын. «Неужели это меня?» – Удивленно смотрит маленькая Лена, взрослая же открывает глаза.
– И не заметила, как задремала. Она чувствует, как затекло все тело от неудобной позы, смотрит в удивленные глаза сына.
– Ты чего тут?
– Зашла вот… – не зная, что ответить, сказала мать. – Вижу, ты уже все собрал, присела посмотреть, ну и…
– Я не собирал! – не сводя с нее глаз, произнес сын.
– Хорошо, хорошо. Будем считать, домовой. Помоги мне подняться. – Данил подал ей руку, уцепившись за нее, она поднялась.
– Затекло все, – она прижалась к стене, поддерживая себя. – Голова гудит, как пустой котелок, когда по нему ложкой водят.
– Зачем в пустом котле ложкой водить?
– А чтобы гудел, – улыбнулась она сыну. – Я пойду. Который час? – она посмотрела на стену, где висели часы, и увидела под ними маленькую фотографию. Забыв о времени, Лена оторвалась, от стены, подошла поближе, чтобы рассмотреть снимок. На нее, улыбаясь, смотрели счастливые дети. Данилка и девчонка, у которой, если что и было, так это улыбка.
– Кто это?
– Я, – не оборачиваясь, ответил Данил.
– Тебя-то я, вроде, узнала, а вот подружку твою впервые вижу.
– Я тоже. – Лена посмотрела на сына. – Что ж, с первой попавшейся фотографируешься.
– Думаю, я ей снимок не испортил. – Данил подошел к матери, встал рядом, но рассматривал он не себя, а незнакомку. Что в ней необычного? Почему они среди стольких людей увидели друг друга? И надо же ей приехать именно вчера, а ему прибежать туда вовремя. Случайность? Совпадение? Или судьба, чтобы ранить его сердце?
Лена покосилась на сына и, словно прочитав его мысли, не стала больше задавать вопросов.
– Пойду завтрак готовить, – обняв за плечи, она поцеловала его в щечку.
– Так ведь рано еще, – только теперь она поняла, что стоит под часами, а на время не обратила внимание. – Шесть часов только.
– То я и думаю: чего мне так спать хочется, – заулыбалась Лена. – Тогда отбой, ты как хочешь, друг любезный, а я сплю! – послав Данилу воздушный поцелуй, вышла из его комнаты. Постель разбирать не хотелось, достав махровую простынь, легла на кровать, не снимая платья. «Надо же! Влюбился, – мелькнула мысль. – И в кого! Бледная, как не знаю кто. – Девочка ей не понравилась. – А, может, я ревную? Может, и так, – согласилась она. – Влюбился, еще не женился».
Она закрыла глаза, погружаясь в сон. «К кому же обратиться с его ночными делами? – стучало в ее голове. – А ни к кому. Сначала надо самой его за этим увидеть, а потом волну поднимать». Сон придавил ее.
Их разбудила мать, вбежавшая в комнату дочери.
– Ленка! – крикнула она. Лена открыла глаза, ничего не понимая. До нее дошло, что она не закрыла дверь, когда пришла утром домой. Выругав себя, она села на кровати.
– Милиция только что у меня была! Да ты слышишь, о чем я?
– Слышу, – недовольно отозвалась Лена, взяв в руки будильник. – Чего в такую рань им надо было?
– Лучше не спрашивай, – голос матери изменился, стал плаксивым. – Сережка-то, помнишь, я тебе говорила, притащил чего-то да на кухне спрятал? Помнишь? – Лена кивнула, хотя на самом деле она смутно помнила разговор. Ее вообще не интересовал брат и жизнь его ее тоже не тревожила.
– Так это аппаратура какая-то дорогая была. Они ее и искали. Все в доме перевернули!
– Чего все-то переворачивать? – удивилась Лена. – Как я понимаю, это должны быть большие коробки, так чего ж их под матрацем искать? Серега что, украл, что ли ее?
– Да типун те на язык, – зло закричала мать. Она высморкалась в передник. – И чего ты на него такая злая, от этого, видать, и судьбы у парня нет.
– Мозгов у него нет, – вздохнула дочь. – От меня ты чего хочешь? Аппаратуру-то нашли? – она зевнула.
– Сергей-то еще не совсем дурак, он ее сегодня ночью к другу увез, так что мильтоны зря время потеряли, – она хихикнула.
– Ты еще и рада этому. Его все равно не сегодня, завтра задержат, так уж лучше бы за воровство, чем за наркотики.
– Дура ты, дура! Я прибежала с тобой радостью поделиться, а ты каркаешь, беду накликаешь, – она повернулась и выбежала из комнаты. Лена упала на подушку. Она видела перед приходом матери красивый сон и ей очень хотелось вспомнить его, но нить потеряна.
По комнате прошлепал Данил. Она слышала, как он, прежде чем войти в туалет, закрыл входную дверь. «Молодец», похвалила сына. Глаза слипались.
Данил возился на кухне. Лена представила, как он принесет ей кофе в постель с кусочком бисквита и взбитыми сливками. Об этом можно только мечтать. Из всего, что ей представилось, в доме был только кофе, но Данил его не любил, так что до него и не дойдет подать напиток матери. Она услышала, как заскворчала сковорода.
– Данилка! Ты что готовишь? – крикнула она с постели.
– Яичницу. Тебе сколько штук?
– Два. – Она села. Нет, не дадут ей сегодня выспаться. – Ты умеешь жарить яичницу?
– Для этого большого ума не надо, – отозвался сын.
«Может и так, только она у меня всегда пересыхает и белок хрустит на зубах». Открыв окно, посмотрела в сад матери. Сергей стоял возле летней кухни со злым лицом, высокий, худой. Лена рассматривала брата, точно увидела его впервые. Почему так вышло? Вроде и не глупый был ребенок, хорошо учился, всегда его в пример ставили, а с восьмого класса сорвался, как вожжа под хвост попала! Ничего его не интересовало, ничего не мило. Сначала они собирались на вертолетной площадке, это почти рядом с домом. Площадка давно уже вертолетов не видела. Когда-то с нее поднимались машины, катая туристов над городом и лесным массивом, были даже рейсы в Симферополь. Но это все было, было. Теперь на площадке платная автостоянка. А когда Сережка начал сбегать из дома и из школы, она была бесхозная. Ребята баловались пивком, покуривали сигареты, учились материться. Иногда в их компанию попадали девчонки, но об этом она только слышала. Мать грозила сыну кулаками, но уже было поздно. Так все и покатилось. У отца стали пропадать то трояк, то пятерка, и хоть мать Ленке ничего не говорила, дочь чувствовала, думают на нее.
Сергей бросил окурок на грядку огурцов, повернулся к дому. Лена не успела отойти от окна, Сергей ее увидел, радостно взмахнул рукой, велел подождать его. Она сморщила нос. «Чего ему надо?»
– Ленка, тридцатник дай! – подходя к окну попросил Сергей. – Во как надо! – Он провел ладонью по горлу. – Дай, а!
– Ты что думаешь, я ночами деньги рисую?
– Да ладно тебе девочкой прикидываться, знаю я о тебе все.
– Ну и что ты знаешь? – она со злостью смотрела на брата.
– Деньги дай! – он взялся за раму, боясь, что она закроет окно.
– Иди ты! – толкнула его Лена. – Нашли дойную корову. Работай и деньги будут, а мне они на сына пригодятся.
– Жалко, значит? – прошептал он, его лицо побледнело, на лбу появились крупные капли пота. – Для брата родного жалеешь?