Взглянув вниз, Алекс замечает, что его стояк все еще натягивает спортивные штаны. Он усмехается, протягивает руку к брюкам и поправляет свой член, пытаясь спрятать его.

— Не смотри так грустно, Dolcezza. Нет никаких шансов, что эта штука в ближайшее время куда-нибудь денется. Я тверже, чем гребаная армированная сталь. Дай мне две секунды. Вот. — Он берет меня за запястье, направляя мою руку вниз, между моих собственных ног. — Я хочу, чтобы к тому времени, как я вернусь, ты дрожала и трепетала. Но не кончай. Я накажу тебя, если ты лишишь меня этого.

Я смотрю, как он надевает футболку, застыв на месте и во времени. Позже этот момент будет бесконечно повторяться в моей голове. Я вспомню, как красиво двигались мускулы на широкой спине Алекса, когда он засунул руки в рукава футболки и лениво натянул ее через голову. Я не смогу забыть медленную, уверенную улыбку, которую он бросает мне через плечо, когда переступает через гитарный футляр и выходит из спальни, прикрывая за собой полуоткрытую дверь. Я все еще буду вдыхать густой, соблазнительный аромат свежего хлеба, исходящий из пекарни через дорогу, и это все еще будет терзать мой желудок…

Машинально я придвигаюсь к краю кровати. Мои руки и ноги деревянные и непослушные, когда я натягиваю свитер и джинсы. Элементарные манеры диктуют, что было бы невежливо следовать за ним, я должна дать ему возможность поговорить наедине с его социальным работником, но манеры и этикет сейчас не кажутся важными. Мне нужно быть с Алексом. Я это чувствую. Я это знаю.

Воздух в коридоре на десять градусов холоднее, чем в спальне. Порыв обжигающего ветра змеится мимо двух фигур, стоящих в дверном проеме впереди; он пронзает прямо сквозь черную толстовку, которую я только что натянула, заставляя мою кожу покрыться мурашками.

Высокий звенящий звук приглушает слух, когда я делаю каждый шаг вперед.

«Ты ошибаешься. Ты ведешь себя как чертов параноик. Перестань преувеличивать. Предложи приготовить кофе или еще что-нибудь. Серьезно, остынь уже, девочка…»

Моя маленькая ободряющая речь остается без внимания.

В трех футах от меня Алекс протягивает руку и берется за дверь, костяшки его пальцев становятся белыми, когда он хватается за дерево.

— Что?

— Я все понимаю. Я знаю, Алекс, послушай... Впусти меня, ладно? Это долгий разговор. Тебе нужно присесть…

— Вы все врете. — У Алекса лопатки соединились под футболкой. Напряжение, которое он излучает, шокирует даже больше, чем холод. — Это она, я точно знаю. Джеки придумала эту дерьмовую историю, чтобы разорвать со мной отношения навсегда. Она хочет быть уверенной, что я никогда больше его не увижу, а вы... вы почему-то с этим соглашаетесь. Почему... какого хрена вы это делаете? — Его голос звучит тихо, и он спотыкается на каждом слове.

Прямо за его спиной я выглядываю из-за его руки, устанавливая зрительный контакт с Мэйв. Я видела ее только один раз, в тот раз в Роли. Она была одета в элегантный серый брючный костюм, воротник ее рубашки был плотно застегнут. Ее темные волосы были собраны сзади в практичный пучок. Эта женщина, стоящая в дверях, совсем не похожа на человека, который обсуждала дело Алекса с Дархауэром. Сейчас она одета в спортивные штаны и массивный свитер, украшенный спереди надписью «ДУХОВНЫЙ ГАНГСЕР». Неряшливый узел на макушке выглядит так, словно в нем гнездились крысы, а предательское черное пятно вчерашней туши под каждым глазом говорит о том, что она не умылась сегодня утром, прежде чем выбежать из дома.

Женщина качает головой, ее голос, грубый от волнения, застревает в горле.

— Ты думаешь, я настолько жестока? Ты не думаешь, что я на твоей стороне? После всего, что случилось?

Алекс замечает, что я стою позади него. Он отодвигается на дюйм в сторону, освобождая мне место, но его глаза не отрываются от Мэйв.

— Если вы не соучастник, то она и вас дурачит, — хрипло говорит он. — Вы же знаете, как сильно она хочет его удержать. Она сделает все, чтобы я не смог вернуть Бена.

Мэйв опускает голову, ее глаза на мгновение закрываются. Когда она их открывает, то не поднимает взгляд. Она смотрит на ключи в своих руках, потирая подушечкой большого пальца золотой диск, прикрепленный к брелоку.

— Хотела бы я... чтобы это было правдой. Если бы это было так, все было бы просто. Мы бы их выследили и нашли. Но... я только что была в похоронном бюро, Алекс. Я... я видела Бена. Это был он. Он находится там уже почти неделю. Возникла какая-то административная путаница. Они никак не могли сообразить, кому нужно позвонить.

Алекс отступает назад, качая головой. Он спотыкается, едва потрудившись удержаться на ногах, и пытается поспешно отступить.

— Чушь собачья, — шипит он. — Гребаное дерьмо. Джеки... она нашла способ... говорю вам, это все Джеки…

— Это не притворство, Алекс. Я ничего не выдумываю. — Мэйв говорит так, словно находится на другом конце света и разговаривает по очень плохой телефонной линии. Мои уши пытаются блокировать то, что она говорит. — Она тоже была в похоронном бюро, ясно? Ее травмы были катастрофическими. Она... тоже не выжила.

Алекс останавливается, прислонившись боком к стене. Он смотрит на меня, слегка нахмурив брови, его грудь не двигается, и мое сердце, разбивается вдребезги. Я не слышала, чтобы Мэйв говорила это. Я также не слышала, как он это сказал, но слова были там, как самодельное взрывное устройство, на которое я невольно наступила, взрываясь, и взрываясь, и взрываясь, этот взрыв никогда не закончится.

Бен мертв.

Случилось что-то ужасное.

Брата Алекса больше нет.

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

Я не знаю, что делать, папа. Он просто продолжает пялиться в стену. Я ничего не могу для него сделать. Ему нужна помощь профессионала…

ДЕНЬ ВТОРОЙ

«Пожалуйста, Детка. Тебе надо что-нибудь съесть. Ты можешь просто попробовать? Ты же сам себе делаешь плохо. Алекс? Алекс?»

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

«Они спрашивают, во что ты хочешь, чтобы он был одет. Я могу... я могу пойти в магазин и купить костюм или что-то еще? Что ты думаешь? Прости. Я знаю, что ты не хочешь иметь с этим дело, но они говорят, что им нужно знать…»

ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ

«Я НЕ ХОЧУ НИКАКОГО ГРЕБАНОГО ТОСТА, ЯСНО? ПРОСТО ПОЛОЖИ... ПОЛОЖИ ХЛЕБ, СИЛЬВЕР!

Черт.

Прости. Прости меня. Боже, мне так чертовски жаль. Мне не следовало огрызаться на тебя. Господи, мать твою! Я... ты не должна быть рядом со мной прямо сейчас. Тебе действительно нужно уйти».

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

«Когда же мы отдадим достаточно? Когда же мы потеряем достаточно? Нет никого, кто бы следил за тем, сколько боли нам причинили... сколько мы должны вынести... и это самое страшное, Сильвер.

Потому что если никто не следит за ними...

…тогда нет никого, кто мог бы остановить это».

ДЕНЬ ШЕСТОЙ

«Я чертовски сильно люблю тебя, Argento. Я знаю, что ты пытаешься помочь, но... пожалуйста. Пожалуйста, поезжай домой на некоторое время. Со мной все будет в порядке, обещаю. Мне просто нужно немного времени, чтобы подумать».

Глава 2.

Неделю спустя