15 ИЮЛЯ.

Раньше я задавалась вопросом, какая мысль посещает человека, когда он узнаёт, что скоро умрёт? В моём понимании человек должен пройти все стадии принятия горя:

Отрицание. Ведь это очень тяжело – поверить, что все происходит именно с тобой. Скорее всего врач просто перепутал анализы и сейчас озвучивает тебе чужой диагноз.

Гнев. Может быть кто-то решил сыграть с тобой злую шутку? Так вот, юмор у этого человека так себе.

Торг. Хорошо. Может это действительно правда и все, что тебе только что стало известно имеет место быть. Но ведь это не значит, что все должно закончиться именно так.

Депрессия. Здесь нечего обсуждать – человек просто замыкается в себе, не зная, как продолжать существовать.

Принятие. Ведь рано или поздно это всё равно произойдет, разве не так?

Когда врач сказала мне, что моя жизнь продлится не больше двух месяцев – я почувствовала облегчение. Странно, правда? Тебе говорят, что совсем скоро болезнь полностью убьет тебя, а ты вдыхаешь полной грудью и думаешь «наконец-то все закончится».

– Анна, я понимаю, что такие новости всегда тяжело принять, – сказала Эл, мой врач. – У нас есть прекрасный психолог, который сможет помочь тебе…

– Помочь мне не сдохнуть? – Спросила я, вставая со своего кресла, с едкой улыбкой. – Или ты хочешь, чтобы последние 60 дней я потратила на то, чтобы ходила к человеку, который поможет мне разобраться в себе? Думаю, что уже слишком поздно копаться в моей голове, предоставим это червям.

Я задела ее чувства своими словами. Эл была не просто моим врачом, она была моим другом. Совсем недавно, когда мы сидели в баре, я поведала ей, что в последнее время начинаю быстро уставать и совсем пропал аппетит. Так я оказалась в этом кресле.

Так я узнала, что скоро умру.

– Эл, все хорошо. Мне не нужно, чтобы кто-то помогал мне разобраться в себе. Все мы однажды умрем, просто я видимо чуть раньше. – Я взяла свою сумку с вешалки, посмотрела в глаза подруги, и направилась к выходу. – Увидимся позже, не парься.

Она не ответила.

Какие мысли должны посещать человека, который столкнулся с такими новостями? Наверное, я должна позвонить семье, чтобы собраться за ужином и рассказать о своей болезни. После этого мы все обнимемся и будем плакать из-за несправедливости этого мира. Мама обязательно скажет, что нам нужен лучший врач, который сможет помочь, а отец молча откроет бутылку виски.

Нет, участвовать в подобном шоу, желания у меня нет. Возможно, в этом и есть моя проблема – у меня больше нет желания ни к чему.

Я оглянулась вокруг. Оказывается, что мои мысли завели меня в центральный парк. Сегодня было не то настроение, чтобы гулять и наслаждаться прекрасной летней погодой, поэтому я развернулась и пошла прочь.

– Хорошо, что не успела завести собаку, – вырвалось из моих уст.

В следующий момент раздался какой-то громкий звук и меня кто-то толкнул.

– Ты чего бесстрашная? Или умереть захотела? – Меня крепко держал какой-то парень. Я улыбнулась от того, как нелепо звучат его слова, учитываю всю ситуацию. – Тебя чуть машина не сбила, а ты улыбаешься.

– Я не боюсь смерти, прости. – Я аккуратно освободилась от его хватки. Оглядела своего «спасителя». Высокий молодой парень, с аккуратной щетиной. На нем были очки, непонятно защищали ли они его от солнца или нужны были для зрения, но выглядел он в них очень привлекательно. – Спасибо.

По всем законам романтического жанра он должен был пригласить меня выпить кофе, а я должна была «утонуть» в его глазах. Мы бы полюбили друг друга, но потом он узнает о моей болезни и его мир перевернется. Позже он будет стоять на моих похоронах и даст обещание, что никогда не сможет меня забыть.

От этих мыслей меня практически затошнило.

Больше я никогда в жизни не видела этого парня.

Кто знает, как бы все сложилось, если бы у меня была возможность прожить дольше, чем 60 дней.

18 ИЮЛЯ.

– Тебе нужно сказать семье.

Мы сидели с Эл в баре. С момента, как я узнала о своей болезни, прошло 3 дня. В моей жизни ничего не поменялось.

– Зачем?

– То как ты поступаешь – эгоистично, Анна.

– Ты думаешь, что это эгоизм? – Спросила я, сделав глоток пива. – Я умру в любом случае, но только при таком раскладе, как сейчас – моя мать не будет рыдать мне в трубку каждый день и смотреть на меня, будто я уже умерла. Мой отец будет продолжать радоваться каждому дню, а не думать о том, какой гроб купить для его дочери. А у сестры не появится мысль, что теперь ей необходимо жить за нас обеих. Если это и эгоизм, то я предпочитаю его, чем разбить сердце своей семье.

– Ты не думаешь, что они захотят попрощаться с тобой?

– Попрощаются у крышки гроба, не волнуйся. И да, я приеду к ним на выходные. Поверь мне, лучше они запомнят нашу последнюю встречу, как тихий семейный вечер, который будет полон улыбок.

– А что если…

– А ничего, – перебила я Эл. – Я хочу танцевать. Нет сил моих, чтобы еще об этом говорить.

– Тебе нужно быть менее активной, Анна.

– Да мне уже ничего не нужно.

Я сделала очередной глоток пива и встала из-за стола.

Наедине с музыкой ты всегда чувствуешь себя живым. Каждую песню, каждое слово – ты пропускаешь через себя. Мы кричим песни – когда счастливы, когда пьяны, когда нам больно или же весело. Музыка единственный друг, который сопровождает нас с самого раннего детства и до самой смерти.

В этот момент я была счастлива.

Я поймала взглядом – взгляд Эл. Она улыбалась. Я тоже.

К сожалению, сразу после этого кто-то выключил свет. Всё, что я видела – чёрный экран.

Я отключилась.

***

– Эта дрянь внутри, она… – я не могла открыть глаза, но я слышала голос. – Она прогрессирует настолько быстро, что завтра может заполнить собой весь её организм.

– И что делать?

– Не знаю, что делать нам, но на её месте я бы радовался каждой минуте, пока она еще жива. – Послышались шаги. – Кстати, она почти очнулась.

Именно тогда я поняла, что мой срок сократили. У меня не было двух месяцев. Возможно, что у меня не было даже двух дней.

Как оказалось, Эл привезла меня в больницу. Я отключилась прямо во время танца и шлепки по щекам мне не помогали. Врачи провели пару тестов, и пришли к выводу, что меня нельзя выпускать из больницы. Моё состояние резко ухудшалось.

Я, конечно же, не была согласна на такие условия. Пришлось подписать пару бумаг, чтобы снять всю ответственность с врачей, но зато меня отпустили домой.

Я вышла из здания больницы.

Посмотрела вокруг.

Мне кажется только в этот момент я, наконец, поняла, что происходит. Нет, мне не стало страшно. Мне даже не захотелось плакать. Но я осознала, что вот жила-была девочка Анна. Она пережила так много всего, научилась быть сильной и не зависеть от кого-либо в этой жизни. И теперь вот-вот девочки Анны больше не будет. А ведь ей нет даже 30 лет. И уже никогда не будет…

– Вот черт, – я снова так сильно ушла в раздумья, что не заметила, как вступила в собачье испражнение.

– Не твой день, да? – Напротив меня стоял рыжий паренек и протягивал мне салфетки. – На, вытри.

– Не моя неделя, – улыбнулась я в ответ и приняла его помощь.

– Если ты вышла отсюда, – он кивнул в сторону больницы, – то мне жаль.

– Может я делала прививку от гриппа.

– К сожалению, в данном месте прививок не делают. Здесь держат умирающих.

– Ты слишком много знаешь об этом месте – уже умирал?

– А ты очень позитивная. Особенно для человека, у которого к ботинку прилипло говно.