Мужчина в черном немного отходит левее, и я вижу маленькую дрожащую девочку с нацеленным на ее голову пистолетом.

Бл*дь.

Я срываюсь с места и бегу к ним. Мужчина замечает меня и уже целится в меня пистолетом. Он стреляет и попадает пулей в фонарный столб рядом с моей головой. Иисус. Умный человек бежал бы в противоположную сторону. Я не уверен, что я такой.

— Отойди на хрен от нее! — кричу я, адреналин пульсирует в моем теле.

Я понятия не имею, что делать дальше, но не уверен, что и этот парень знает, потому что, чем быстрее я приближаюсь к ним, тем более неуверенные у него движения. Он пытается толкнуть девушку на землю и кричит, чтоб она не двигалась. Она начинает бороться, но он бьет по ее ногам, и девушка падает на тротуар. Я опять кричу ему, чтоб он отстал от нее — сейчас в нескольких футах от них. Он смотрит назад через плечо, ища пути отступления.

Мужчина снова стреляет, и пуля пролетает мимо моего уха.

У него убогая меткость.

Он понимает, что есть только два варианта: бой или бегство. Я собираюсь выбить пистолет из его рук, даже если в процессе меня застрелят, но, возможно, он оценил по моей скорости или внешности, что я не тот, с кем он хочет связываться, потому что в последнюю минуту отталкивается от нее и начинает бежать.

Я останавливаюсь возле девушки и смотрю ему в след, думая, что делать дальше. Я быстр и смогу поймать его, но девушка стонет. Я смотрю вниз и понимаю, что не должен оставлять ее. Она ребенок. Что он собирался с ней сделать? И почему она ходит по ночам одна?

— Моя спина, — хнычет она, и я перехожу к действию — наклоняюсь и осторожно хлопаю по ее позвоночнику, проверяя повреждения. Уличный фонарь не сильно освещает, но я могу увидеть отсутствие крови на ее синем пальто в горошек.

— У тебя болит спина?

Она отталкивает мою руку и садится, качая головой.

— Нет, не моя спина — моя книга.

— Что?

Она убирает свои каштановые волосы с лица и указывает на что-то позади меня. Я оборачиваюсь и вижу старую книгу, которая лежит в грязи.

Эту девушку держали под прицелом пистолета, и первое, о чем она беспокоится, — это книга?

— Могу поспорить, книга испорчена, — плачет она, звуча, словно убита горем.

Я полностью сбит с толку.

— Он хотел ограбить тебя или... — Не могу произнести слово на букву «и», но, слава богу, она полностью одета.

— Нет, — говорит она, поднимаясь на ноги, чтобы поднять книгу. — Я так не думаю. Я постоянно предлагала ему деньги, но он не хотел их. Перед тем, как ты подбежал, он бормотал что-то вроде: «Преподать ему урок». — Она приседает и прижимает к себе книгу, пытаясь убрать часть грязи. — Наверное, он не в себе. У него проблемы с наркотиками или еще чем-то.

Я нахмурился, понимая, что она ни разу не посмотрела на меня. Она очень обеспокоена этой чертовой книгой, похоже, у нее шок.

— Тебе больно? — спрашиваю я, вставая на ноги и нерешительно вытянув руки вперед, шагаю к ней. Не хочу испугать ее.

Наконец она поворачивается и смотрит вверх, свет лампы смутно освещает половину ее лица, оставляя другую половину в тени. По ее щекам катятся слезы. Сначала из-за ее небольшого роста и длинных волос она показалась мне моложе, но сейчас я вижу, что она совсем не ребенок.

На протяжении нескольких секунд мы смотрим друг на друга, она оценивает мою внешность, опускает свой взгляд на мой помятый костюм и возвращается к моему лицу. Затем моргает, и появляется узнавание в ее светло-карих глазах, обрамленных черными густыми ресницами с несколькими не пролитыми слезами. Явное неодобрение появляется на ее губах, прежде чем она прикрывает рот рукой.

— О, боже мой, что он сделал с твоим глазом?

Точно, мой наполовину распухший глаз.

Я начинаю смеяться. В данном случае, это единственное, что могу сделать.

— Нет. Если ты сможешь поверить, это произошло в другом поединке сегодня вечером.

— Вау. — Ее брови недоверчиво изгибаются. — Бен Розенберг — закаленный уличный боец. Кто бы мог подумать?

Я морщусь.

— Извини, но я думаю, у тебя есть преимущество. Мы знаем друг друга?

Она поднимается и начинает собирать свои разбросанные вещи. Я помогаю ей, поднимая скомканный подарочный пакет и пластиковый контейнер, внутри которого лежит коричневое нечто, вряд ли пригодное для использования в пищу. Возможно, я ошибаюсь.

— О, нет. Мы никогда официально не встречались. Уверена, я бы запомнила это.

Обратно бросаю на нее взгляд, отдавая пластиковый контейнер, стараясь рассмотреть ее черты лица, но свет очень тусклый, и она слишком занята сбором своих вещей, чтобы взглянуть на меня.

— Хотя однажды, в прошлом году, ты стоял передо мной в очереди на кассе в продуктовом магазине. Я помню, ты покупал ростбиф. Это странно? — Она качает головой и поворачивается ко мне через плечо. Потом протягивает руку, такой жест показывает, что она хочет, чтобы я пожал ее. — Я Мэдисон.

— Мэдисон, — повторяю я, немного ошеломленный. Я не ожидал, что она будет привлекательной. Конечно, ее темно-коричневые волосы торчат в разные стороны, а щеки ярко-красные от резкого ветра, но у нее высокие скулы и красивые глаза, хоть и немного грустные. Я понимаю, что сказал ее имя вслух, и сейчас выгляжу, как чудак, хотя она сама призналась, что преследовала меня в продуктовом магазине.

— Да, — говорит она, кивая, удерживая нижнюю губу между зубов. Я думаю, она старается открыто не улыбнуться мне, но я хотел, чтобы она сделала это. Я хочу увидеть ее улыбку, даже если она из-за меня. — Мэ-ди-сон. Вот так. Ты привыкнешь.

Она забавная.

Мэдисон все еще неуклюже держит протянутую руку между нами, поэтому я запоздало шагаю вперед и пожимаю ее ладошку. Моя рука полностью охватывает ее. Она ледяная и дрожащая. Конечно, три минуты назад девушка находилась под прицелом пистолета.

Я держу ее руку в течение короткого мгновенья, прежде чем Мэдисон отстраняется и снова сканирует землю, проверяя, все ли вещи собрала.

— Ты не пострадала. Точно все в порядке? — спрашиваю я. — Ты не отвечала мне раньше.

Она качает головой, даже когда ее свободная рука дотрагивается до волос. Когда она убирает руку, я вижу на ее пальцах кровь. Мэдисон замечает, что я смотрю, и прочищает горло.

— Пустяки, маленькая царапина на том месте, где он держал...

Она не договаривает предложение, смотрит на свои окровавленные пальцы, и мне кажется, она сейчас потеряет сознание или ее вырвет. Скорее всего, шок начинает проходить.

— Мы должны вызвать полицию. — Я рассмотрел этого парня, даже в маске. Я могу вспомнить его рост, телосложение и направление, куда он убежал, по крайней мере.

— Ой, не беспокойся об этом. Я просто расскажу отцу, когда вернусь домой. Спасибо за твою помощь.

— Ты все еще живешь с отцом?

Иисус, я не думаю, что она ребенок, но, возможно, ошибаюсь.

Она принимает мое удивление за осуждение, потому что гордо поднимает подбородок.

—Да, так проще с арендой и прочим.

Я чувствую себя придурком.

— Конечно. Да, я понимаю. Дом твоего отца недалеко? — говорю я, сунув руки в карманы брюк. Несмотря на остаток адреналина в моих венах, холодный воздух становится труднее игнорировать.

— Через несколько кварталов. Послушай, я не знаю, как отблагодарить тебя за то, что ты вмешался. Я не уверена, что этот парень сделал бы мне что-то плохое, но все же... — Она прогоняет эту мысль и смотрит вверх, ее взгляд неуверенно встречается с моим. — Скорее всего, ты спас мою жизнь, и за это я бесконечно благодарна тебе.

Произнеся эти слова, Мэдисон один раз кивает и поворачивается, чтобы уйти.

Я хмурюсь.

Она уходит? Она думает, что я разрешу ей идти домой одной после всего этого? Есть большая вероятность, что тот парень еще в этом районе.

Я наблюдаю за ней, пока она не доходит до конца квартала и не собирается переходить дорогу. Затем неожиданно останавливается, оборачивается и оглядывается на меня, волнуясь, закусывает зубами губу, прежде чем говорит: