Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Я закрываю глаза и стараюсь придумать желание именно тогда, когда Кэти шепчет Илаю:

— Должна ли я тут находиться? Типа, мне все еще платят?

Весь день я тщательно старалась избежать призыва подвести итоги своей жизни, типичного инстинкта дня рождения. Я старалась держаться подальше от социальных сетей, иначе случайная активность или объявление о дне рождении привлекут ко мне внимание. Я не поддалась соблазну написать бывшим (которых насчитывается ровно полтора), чтобы узнать, не хотят ли они «наверстать упущенное», закрыв свой телефон в ящике моего стола. Сейчас, в течение миллисекунды, меня поражает кризис четверти жизни, от которого я отчаянно пыталась защититься.

И ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ?!

Я держу глаза закрытыми, падая сквозь червоточину неверия. Как я сюда попала? Когда мне было десять, я думала, что к тому времени, как мне стукнет двадцать пять, моя жизнь наладится. У меня будет безупречный красный кабриолет, трехэтажный дом мечты, пропорциональные бедра и талия, и парень по имени Кен. Правда, сейчас я вижу, что это будущее Барби, а не мое.

Я прикрыла один глаз, молясь, что каким-то чудом я телепортировалась в какой-то клуб к Кардашьянам и миллиардеру, но, к сожалению, моя жизнь неизменна. Все те же люди на моей вечеринке — семидесятипятилетняя миссис Ален — администратор библиотеки, Кэти — незаинтересованный стажер и Илая — мой лучший друг, который работает в отделе художественной литературы на втором этаже.

У нас еще та свора.

Я наклоняюсь вперед задуть свечу, так и не загадав желание, которое в любом случае не сбудется.

— Нет, Кэти, ты можешь уйти.

Она усмехается, и могу поспорить, она борется с желанием ударить кулаком воздух с ликованием. Лопнув пузырь из жвачки, она добавляет:

— Было бы круто, если бы я могла взять кусочек торта моему парню. Он такой сладкоежка.

Круто. У нее парень сладкоежка, а моего не существует. Я ворчу ей, что она может взять столько, сколько хочет, и начинаю его разрезать. Как хорошо что-то резать.

— Миссис Аллен, с каким он вкусом? — спрашивает Илая, осматривая странный, темно-коричневый цвет торта на своей бумажной тарелке.

— С ржаным.

В этом есть смысл. Почему кому-то не сделать на день рождения торт из ржаного хлеба? Ванильный? Тьфу. Слишком банально и вкусно.

— Но, — продолжает она, — у меня не было соды, и я добавила дополнительную чашку муки.

О, боже. Я заставляю себя взять одну вилку, прицепив на себя широкую улыбку, и бесконечно благодарна, когда миссис Аллен уходит вслед за Кэти, жалуясь, что ее кости убивают ее. Как только она отворачивается, я выплевываю торт на салфетку и содрогаюсь от вкуса.

— О, мой бог, останови это, — стону я, опуская голову на бицепс Илая.

Он хлопает по моей руке, как бы говоря: «Ну-ну».

— Если бы я мог, но день рождения — есть день рождения. Всем нужно пережить это. Кроме того, все не так уж и плохо. Помнишь, Джаред бросил меня на мой двадцать третий день рождения, и я так напился, что плакал на его крыльце, а потом меня стошнило на его коврик? Когда он спросил меня об этом на следующий день, я солгал и сказал ему, что старшеклассники в городе делают такие розыгрыши.

— Да, не лучший твой момент, но сейчас у тебя есть Кевин, и он великолепный.

Его черты лица сразу же смягчаются.

— Правда. Он стоил тех страданий. Это напоминает мне...

Он поворачивается ко мне, его очки в толстой, черной оправе едва скрывают вину, его хмурый взгляд превращается в явную, пожалуйста-не-убивай-меня улыбку.

Он собирается бросить меня в мой день рождения.

— Не ненавидь меня, но Кевин позвонил после работы. Похоже, у него был ужасный день и... — Я, наверное, выгляжу жалкой, потому что он не договаривает, качает головой и достает свой телефон из кармана джинсов. — Нет, знаешь что? Я позвоню ему и скажу, что буду дома позже. Это твой день рождения! У нас были планы на фильмы!

Я тянусь и кладу свою руку на его предплечье.

— Нет, ты должен идти. Кевин нуждается в тебе, и я уверена, что это важно.

Он сводит вместе брови.

— Ты уверена? Я действительно не хочу оставлять тебя...

У него звонит телефон, и по выражению его лица я понимаю, что это его жених. Я настаиваю, чтоб он ответил, и в ту секунду, как Илая соединяется, я слышу, как расстроен Кевин на том конце. Он пожарный. Его работа очень важна. Я чувствую себя ужасно и не позволю Илаю остаться и помочь убрать после вечеринки. К тому же, делать особо нечего — почти все ленты уже были растоптаны на полу. Я жестикулирую ему, чтоб он ушел. Убеждаю. Я бы дала ему пинка под зад, если бы была достаточно гибкой для этого.

Он качает головой и шевелит губами.

— Это же твой день рождения! — Но я обхожу вокруг него, опускаю руки на его плечи и подталкиваю к двери. Илая разворачивается и прикрывает телефон рукой.

— Прости, Мэдисон. Я заглажу свою вину. Обещаю.

Я стою у двери и смотрю, как он уходит, думая про себя, насколько он с Кевином очаровательны. Они оба хорошо выглядят и в отличной форме. У них есть до безумия любимая собака, и они часто посещают фермерские рынки и ходят на бранчи. Их жизнь достойна распространения в журнале, а моя жизнь, возможно, достойна сноски в конце, после Судоку и разных спортивных картинок. Я смотрю на свое отражение в стекле двери.

О, мой бог.

Конечно, это не я.

У этой женщины, которая стоит передо мной, горчичное пятно на блузке после обеда. Джинсы сильно висят на ее бедрах и слишком длинные. Ее темно-коричневые волосы в диком беспорядке, взъерошены в разные стороны, как будто каждая прядь хочет спрыгнуть с корабля.

Я поднимаю руку, мое отражение повторяет за мной.

Нет. Тьфу. Я разворачиваюсь и поворачиваюсь спиной к ужасающему изображению.

Если бы полчаса назад мне сказали, что моя вечеринка в честь дня рождения будет еще печальнее, я бы не поверила.

Уже почти восемь часов вечера, но я не спешу убирать. Не вижу смысла. Срываю ленты одну за другой и выкидываю их. Фрукты и сыр идут за ними. Я чувствую вину, выкидывая торт миссис Аллен, поэтому кладу его в пластиковый контейнер, чтобы забрать домой. Только процесс переноса этого торта трижды вызывает у меня рвотный позыв. Я точно не съем еще один кусок, но ей этого знать вовсе не обязательно.

После того как все следы вечеринки исчезают, я прибираюсь в библиотеке, ставлю на место игрушки в игровой зоне для малышей и складываю книги, оставленные на столах. Поправляю табличку с именем Мэдисон Харт — детский библиотекарь. А потом наклоняюсь до уровня глаз, чтобы убрать микроскопическое пятнышко.

Когда заканчиваю со своими делами, у меня все еще нет желания уходить, поэтому сажусь за свой стол и играю несколько раундов в солитер. В библиотеке абсолютная тишина, за исключением щелчка моей мышки. Охранник Ленни даже не делает привычные обходы.

Когда приходит уборщица, таща за собой пылесос и швабру, я понимаю, что мне пора уходить. Я не могу здесь больше прятаться. Пора взглянуть правде в глаза — победа в трех последних играх в солитере столь же захватывающая, как и мой день рождения.

Я встаю и хватаю свои вещи. Я загружена пластиковым контейнером, кошельком, подарком от Илая (ранее издание «Гордость и предубеждение») и зимними вещами. Я беру все в одну руку, наклоняюсь выключить компьютерный монитор и останавливаюсь, когда замечаю синюю свечку, с моего торта, лежащую на полу под моим столом. Скорее всего, она упала, кода я убиралась. Я хмурюсь, переполненная жалостью к свече, забытой на полу и мной, не загадавшей желание. Это глупо, но я бросаю свои вещи на стол и наклоняюсь к ней.

Тут, в полном одиночестве, на полу, я держу ее перед своим ртом, закрываю глаза и загадываю первое пришедшее на ум желание.

Пожалуйста, сделай мой следующий год более захватывающим, чем последние двадцать пять.

И потом задуваю.

Я живу в полумиле от библиотеки, но на работу хожу пешком. Когда люди спрашивают меня об этом, я отвечаю, что мне нравится упражняться, а на самом деле у меня нет свободных денег на автомобильные расходы и страховку. Я экономлю каждую копейку, которую зарабатываю. Для чего? Я не знаю.

2
{"b":"749022","o":1}