Он поднимает свою бровь. Нет улыбки или взмаха, который сопровождает это движение.

Я отворачиваюсь направо, когда Райн возвращается с моей бутылкой шампанского и торжественно открывает её в центре нашей группы. Каждый хлопает, и я знаю, Бен все ещё смотрит на меня, наблюдает, или, я надеюсь, что так и есть. Райн наливает солидный объем шампанского в красный пластиковый стаканчик для меня. Полагаю, я не выгляжу достаточно красивой для хрустального бокала.

— Выпьем за Мэдисон и Кольта! — говорит он, и другой друг соглашается.

— Колт, наконец, позволил ей выйти из дома для разнообразия!

Все добродушно смеются, и даже Колтон. Я изображаю подобие улыбки, несмотря на то, что быть мишенью для шутки довольно больно. Мы стукаемся все вместе нашими стаканчиками, и я делаю глоток шампанского, осознавая, как сильно нуждалась в жидкости. Колтон бьёт меня по руке, и его упрекающий взгляд даёт трещину в моем раздражении.

— Помедленнее, сестрёнка, — говорит он достаточно громко, чтобы наша компания услышала.

Несколько человек смеются и подшучивают над тем, как он меня оберегает, но моё терпение быстро заканчивается. Я пришла на эту вечеринку только потому, что Бен пригласил меня, но Колтон ни за что не выпустит меня из виду надолго, чтобы у меня была возможность поговорить с ним. Даже если бы у меня получилось освободиться, я не смогу пробраться сквозь толпу его поклонников, хотя и не хотела этого. Возможно, Бен пригласил меня сюда сегодня вечером только из вежливости, или хуже — из жалости. Я вспоминаю, как выговорила ему о своей жизни в библиотеке. И продолжала это делать, навязывая ультиматум мужчине, которого едва знаю. Мои щеки — два горячих пламени. Не могу поверить, что я сделала это. В то время мне казалось это смелым, будто я, наконец, взяла контроль и направила жизнь в нужное русло. Сейчас это кажется глупым, жалким. Какой человек уговорит незнакомца помочь потерять девственность?

Боже мой. Вся эта идея обрушивается на меня как грузовик. Мне нужно присесть, иначе меня стошнит. Я оглядываюсь вокруг, пытаясь найти в пределах досягаемости необходимую мне мебель, но Джейк вынес все из гостиной, чтобы было больше места для людей.

Я застряла в положении стоя, только если хочу попробовать опереться напротив этой причудливой современной скульптуры руки возле камина. Где раскладные стулья?! Карточные столы, накрытые одноразовой скатертью?

Я дёргаю Колтона за руку.

— Я пойду воспользуюсь ванной, — объявляю я, не дожидаясь, когда он начнёт протестовать, и поворачиваю вниз в сторону коридора. Я вижу очередь из десяти человек, и так как мне на самом деле не нужно туда идти, я решаю, что стоять там нет никакого смысла. Кроме того, если скоро не вернусь, Колтон подумает, что меня похитили.

Я иду по другому коридору, который выглядит многообещающе, говоря себе, что у меня есть целых пять минут, прежде чем мне придется вернуться к своему властному сопровождающему. Я прохожу спальню и домашний спортзал, в конце коридора заглядываю в дверной проем и вижу внутри внушительную библиотеку, которая заставляет моё сердцебиение ускориться от ревности, твёрдый голос говорит за моей спиной:

— Библиотека закрыта.

Я поворачиваюсь и подпрыгиваю от испуга, свободную руку кладу на свою грудную клетку. Мне удаётся спасти большую часть шампанского от проливания на полированные полы из чёрного дерева, когда оно впитывается в переднюю часть моего платья. Прекрасно. Я вижу контур моего кружевного лифчика.

Бен стоит в нескольких футах от меня, в этом коридоре, несмотря на то, что он был в той переполненной гостиной. Свет выключен, намекая на то, что эта часть дома закрыта для посетителей. Я не прислушалась к предупреждению, видимо, как и Бен. Без света он наполовину находится в тени и наблюдает за мной. Мы одни, и осознание этого отправляет моё сердце в гонку, и я не уверена, что оно победит.

— Я не собиралась заходить, — поспешно говорю я, смущенная, что меня поймали.

Бен продолжает стоять там, уголок его губ едва приподнят. На его щеке едва появляется ямочка.

— Жаль, — говорит он, прежде чем сделать шаг вперёд, схватить меня за руку и затянуть внутрь. Я закрутилась возле него. За нами захлопывается дверь. Я неподвижно стою возле входа в комнату, пока Бен продолжает идти внутрь, он отпустил мою руку, оставив её холодной и одинокой. Звук шагов его ботинок на деревянном полу — единственный шум, кроме волн, которые бьются о берег. Как и в коридоре, здесь нет света, но, благодаря большим окнам, лунного света достаточно, чтобы осветить Бена, который блуждает и просматривает коллекцию книг Джейка.

Я смотрю на него, затаив дыхание. Это смешно, что несколько секунд назад в коридоре я думала о нас наедине, потому что сейчас это действительно так.

Тянусь к ручке позади себя.

— Мой брат...

Он смотрит на меня через плечо со скучающим выражением лица.

— В настоящее время находится в процессе разговора с Норой Адлер. Она делает мне одолжение.

У меня расширяются глаза.

— Зачем ты это делаешь?

Бен возвращается к осмотру книг, проводит пальцем вдоль корешка, пока отвечает.

— Потому что твой брат не позволил бы мне поговорить с тобой. Мне нужно было быть креативным.

Это признание рикошетом посылает приятное волнение сквозь меня. Он хочет поговорить со мной. Прямо здесь. Затем меня настигнет осознание. Я хмурюсь, беспокоясь за Колтона.

—Тебе не стоило этого делать. Ему действительно нравится Нора.

Бен кивает, не потрясенный этим откровением.

— Именно поэтому я попросил её занять его. Кого-то другого может быть недостаточно, чтобы заставить забыть о его роли.

— Его роли?

— Игры в старшего брата-защитника. — говорит Бен, полностью обращая внимание на меня. Его лицо выглядит угрожающе, даже когда он смотрит вниз на разлитое шампанское на моем платье. Мне интересно, чувствует ли он себя плохо из-за того, что пугает меня. Если да, то не показывает этого. — Хочешь, я найду тебе полотенце?

Я качаю головой. Сейчас это бесполезно, но я все равно бесцельно вытираю платье рукой, прекрасно понимая, что оно все ещё светло-синего цвета, но теперь залито напитком. Я оттягиваю его от груди, как будто пытаюсь высушить, затем смотрю обратно на Бена, замечая, как он наблюдает за мной.

Нас разделяет половина комнаты, и я думаю, что так мне нравится больше.

Бен наклонил голову в сторону.

— Мне интересно, твой брат знает о твоих больших жизненных планах?

Я словно вот-вот задохнусь.

— Нет. Конечно, нет. Ему и моему папе нравится все так, как есть. Если бы они могли что-то поменять, я бы никогда не выходила из дома и не испытала бы все, что является не совсем... полезным.

Затем он улыбается, высоко оценивая мою честность.

— Итак, чего ты надеешься достичь в этом году — это слишком, чтобы рассказать твоему брату. Интересно.

Бен не двигается, но кажется, что он кружится вокруг меня, как змея, прижимая меня все сильнее... и сильнее. Скоро здесь не останется воздуха.

— Тогда ты на правильном пути, — продолжает он. — Ты пришла на вечеринку и пробралась в комнату, которая не предназначена для гостей. — Бен изгибает дугой бровь. — Что ты теперь собираешься делать?

Хм, поздравить себя с достижением и считать дело сделанным? Если б я смылась домой, то могла бы спокойно нежиться в кровати до десяти.

Я не могу этого сказать, поэтому уклоняюсь от ответа, отвечая вопросом на вопрос:

— Что бы сделал ты? Если бы ты был мной, если бы хотел стать плохим...

Затем он двигается, направляясь к кожаному дивану возле стены под картиной в черно-белой рамке. Бен поворачивается, садится, вытягивая свои длинные ноги перед собой, скрещивая на лодыжках.

— Здесь все очевидно. Обычно, если я один с женщиной на вечеринке, не возникает никакого вопроса, что мы собираемся делать.

Одной рукой он упирается в спинку дивана. Бен — пример самоуверенности, когда наши взгляды снова встречаются.