В селе прижился поп Виталий. Выпускник Семинарии. Но Мишане не то, чтобы чужда была религия, а просто не умел и не мог он быть послушным до смирения и самопожертвования.

Туманным утром Мишаня встал с постели, принял душ и зажевал пару бутербродов. Оделся наспех и вышел на Свияжскую. Тут же уловил хозяйским ухом звук. Генераторы не работали за ненадобностью, а вот со стройки моста раздавалось отрадное жужжание бетонозаливки! Мишка бегом помчался, боясь сглазить или проснуться, не досмотрев чудесного сна!

– Сами починили? – Волохов поручкался с бригадиром строителей.

– Не! Девушка утром приходила, красивая такая, ладная. Улыбчивая. Открыла задок и копалась с форсунками. Я ажник глаза выпучил. Малая совсем, а чуйка мужицкая. На слух определила чё и как. Продула форсуны, укрепила всё и звездюлей нам раскатала. Мы смесь не ту крутили. Эта ж с песком уже намешана, а мы еще добавляли. Вот и засорилось все. Теперь все борзо пойдет, начальник. Не сомневайся!

Мишка едва не закашлялся от радости и злости, одновременно.

– И что? В срок доделаете?

– А то! Теперь быстрее пойдет. Стоять не будем. Наверстаем все. А новая смесь быстрее твердеет и вообще… Михал Андреич, а девушка-то ваших будет? Местная? Как звать?

– Тебе зачем? – Мишка глаз прищурил, уже догадываясь о причине интереса молодого еще бригадира, и готовясь защищать склочную Кан от посягательств.

– Так эта… Красивая.

Волохов чуть не сплюнул от злости, но сдержался.

– Заноза она, Вахирев. Ты держись от нее подальше. Всю плешь тебе проест, поверь мне.

Ну, бригадир если и кивнул, то это вовсе не значило, что мечтательность из его взгляда пропала совсем.

– Ну, ладно. Работать надо.

– Вот и работай, – махнул на прощание Волохов и бегом к дому Кан.

Там ее не оказалось. Волохов пошел по улицам, думая, что ослушалась его Машка и принялась нести свет в жилые дома, а не как он приказал – на фабрику. На улице Речной встретил Альберта Мазура. Тот ковырялся в щитке со знанием дела.

– Мазур, здоров. А где Кан?

– Так эта… на фабрике. Утресь меня разбудила, выдала пломбировщик и убежала.

– Понял тебя. Ты что делаешь, Альберт?

– Распределяю поток напряжения и координирую подачу электричества, согласно схеме соединения, – отрапортовал Мазур, чем вогнал Мишку в некий ступор.

Волохов понял, откуда в Мазуровской голове подобные словосочетания появились и уже более не боялся на проводку и электричество. Обдумал эту мысль и слегка обозлился. Снова Кан ему нос утерла. А он ее вчера обзывал всяко и выгнать грозился. А фифа эта за два неполных дня успела столько всего сделать. Если еще с фабрикой сегодня поможет, то так и быть, оставит он ее. Правда, придется сделать внушение и приструнить склочную девицу. Да и причину, по которой столичная штучка приехала в село, тоже надо провентилировать.

Волохов пошел на фабрику проверить как там Кан, дела и работники. По дороге представлялось разное. Вот Машка все спалила и теперь на пепелище бродят куры Бекасовых. Или еще что похуже. Фабрика, правда, оказалась на месте. Генераторы все еще жужжали, это и показало Волохову, что Кан пока не разобралась с электричеством. Сама столичная барышня обнаружилась на столбе! В рабочем комбинезоне весьма впечатляющего покроя, плотно облегающем ее попку. Маша ругалась на мужиков, которые стояли вокруг столба и внимали ей:

– Твою ж, дивизию! Какому ослу пришло в голову присобачить щиток так высоко?! По технике безопасности полная шляпа! Я уже не говорю про умственное развитие! Лучше бы себе к заднице прикрутил! Ходил бы и энергию вырабатывал! – злилась маленькая фифа и злобно прикручивала какие-то проводки.

– Внятно излагаете, мамзель. И на столбе вам самое место. Прямо птичка-говорун! – потешались мужики, разглядывая то, что и сам Волохов.

Ну, мужчины так оценивают женщин. В этом нет ничего обидного или аморального. Инстинкт или тяга к прекрасному?

– Мотя, сейчас эта птичка тебе на голову скинет чё-нить, будешь ходить надутый, как сыч! – Ржали здоровые парни.

Примечательно, что сама Машка смеялась вместе с ними.

– Пусть лучше сама спрыгнет! Я уж подхвачу, не упущу!

– Мамзель, ты к нему не прыгай! У него уже четвертая жена дома. Злющая, что пёс! Давай ко мне, я неженатый! – И так далее.

– Мужчины, а вам работать не пора? Я, конечно, не против компании, но стесняюсь спросить, вам люлей не прилетит от начальства?

– Машенька, ты работай, не отвлекайся. Ну, прилетит и что? За такое не грех и потерпеть. – И пожилой Пронин туда же!

– Здорово, мужики, – внятный голос Волохова прервал шоу.

Парни подобрали слюни и обернулись в руководству, вероятно, ожидая тех самых люлей. Поздоровались бодро, но нестройно.

– Михаил Андреевич, доброго утра, – пропела Кан со столба. – К работе приступила. Проблем много, но я постараюсь до ночи все устранить. По готовности, сообщу.

Субординацию соблюла и на том спасибо.

– И вам не хворать, Марья Сергеевна. Рад, что постараетесь, – поехидничал Волохов.

А народ ждал давешнего шоу с криками и препирательствами. Не дождался и разошелся по рабочим местам. Гнать из под деревянных заготовок для мебели золотую ароматную стружку, творить из досок стулья, столы, шкафы и прочее другое.

– Вам, может, помощь нужна? Или сами надрываться планируете? – Снова неведомое дергало за язык Мишку.

– Да ни боже мой! Какая с вас помощь? Только гвоздик подержать и подать, – не осталась в долгу Машка.

– Вам, Марья Сергеевна, нужно щиток к языку прикрепить. Он у вас, натурально, динамо-машина.

– Вот заметна в вас, босс, купеческая жилка. Все на халяву хотите. Дармовая энергия, это же такой прибыток в хозяйстве.

– На том стоим. Вы бы аккуратнее. Упадете, лечи вас потом даром.

– Какие проблемы? Упаду, отнесете меня в поле и оставите там одну, как и грозились. Как там говорят? Баба с возу – кобыле легче? Это ничего, что я вас с кобылой сравнила, а? – Машка успевала и болтать и работать.

– Так то баба, а вы, простите, нечто среднее. Не она и не он. Выражаясь вашими же словами, не конь и не кобыла, – Мишаня начал закипать, привычно.

– То-то я смотрю, вы уже минут пятнадцать пялитесь на мой зад. Вам нравятся особы неопределенной гендерной принадлежности? – Машка начала говорить пошлости, что явилось показателем и ее нестабильного эмоционального состояния.

– Отчего не посмотреть, когда охотно показывают? Впрочем, интереса ровно на пятнадцать минут. Неприятным фоном идет озвучка пошлого содержания.

Машка собралась уже ответить наглому барину, но во дворе фабрики появились грузчики и дальнейшие препирательства с руководством стали невозможны. Волохов ухмылки себе не позволил, поняв, что Кан хоть и стерва, но его реноме кое-как поддерживает.

– Маша, аккуратнее. Могу прислать кого-нибудь в помощь.

– Спасибо, я справлюсь. Работайте спокойно.

Первые приличные слова в адрес друг друга удивили их самих.

Волохов развернулся и направился к зданию фабрики. Окинул взглядом работников, вдохнул запах древесины. Посмотрел в окно, приметив, что Кан со столба сползла и направляется теперь куда-то во внутренний дворик. Мишке не то, чтобы было интересно, но как-то немного любопытственно. Он и пошел по цеху, заглядывая в окна. Маша шла, торопилась, оглядывалась. Такого серьезного лица, какое было на ней сейчас, Волохов еще не видел, потому и подумал – есть повод для тревоги? А даже если и есть! Сама ввязалась, путь расхлебывает теперь.

– Гора, Жора! – он не успел мысль свою додумать, а язык уже воплотил ее в жизнь. – Пойдите во двор оба. Там мастер новый, помощь нужна. Сорвется еще, собирай ее потом по косточкам.

Два высоких плечистых парня абсолютно одинаковой внешности сложили инструменты и вразвалочку пошли к выходу. У двери ускорились, столкнувшись плечами в проеме. Мишка заметил, что к Кан близнецы подбежали. Психанул, поняв, что появление в селе такой вот девицы может быть чревато. Чем? Догадаться не сложно. Маша была притягательна как женщина. Отличалась от девушек, которые в большом количестве проживали в Красных Орлах и были, мягко говоря, не в тренде. Одинокие молодые девушки, на которых не обращают внимания мужчины – это страшное дело. Много злости, много зависти к более удачливым своим товаркам. А далее по списку, как говорится. Злые слова, клевета, жестокие шутки.