– Даю последний шанс уйти из кабинета цивилизованно.
Волохов не был ни психом, ни «быком», но сейчас его принакрыло. Разочарование от того, что специалиста нет и, вероятно, никогда не будет. Перебои с электричеством. Отсутствие интернета. Апгрейд фабрики откладывается на неопределенный срок. Спрос на красноорловскую мебель есть и немалый, а они не справляются с объемом, потому как оборудование некому настроить. Мишка честно пытался сделать это сам, но, ожидаемо, не получилось. Строительство нового моста застопорилось, потому, что бетоназаливка с рукавом высокого давления заглохла, и никто не знал почему. А специалист из сервиса обещал быть не ранее, чем через две недели. А как вывозить готовую мебель заказчику? Волохов горел по срокам, терял деньги и прочее, прочее… А тут еще эта чернявая!
Жаль, но так уж вышло, что стала Маша Кан последней каплей разочарования в черной полосе Мишкиной жизни.
Сам не ожидая от себя такого взрыва, Волохов рванул к Кан, закинул ее на плечо и вытащил в коридор. Пока нес, слушал ее ругательства, далеко не приличного содержания, ощутил царапающие его спину ногти и прочие трепыхания удивительно смелой фифочки. Возле банкеток он скинул ее с себя, отчего девушка не удержалась на ногах и плюхнулась на кожаное сидение. Правда, вскочила резво и огласила коридор ругательствами! Не визжала, не истерила, а выговаривала громко, чем слегка удивила Волохова. Вот ведь характер!
– Серьезно?! Так? Тогда сиди тут с «соплями» вместо проводов и мечтай об электричестве и интернете, его, уверена, тут тоже нет! И мост свой не достроишь! «Законопатили» форсунки у бетонозаливки! Строители хреновы! Кто так работает, а? Как вы тут все еще живы-то? Дичь какая! Людей вышвыривают!
– Захлопнись! И скажи спасибо, что оставил в помещении! Надо будет, выкину прямо на улицу и не посмотрю, что ты девушка! – Волохов тоже перешел на громкий звук, чем и спровоцировал своего помощника и трех девушек, кадровых работниц, выглянуть из своих кабинетов.
Зазулин, помощник Волохова по коммерческой части и девочки никогда не слышали такого рёва своего начальника. Он, бывало, сердился, но не до такой степени. Обычно красноорловцам хватало его злого взгляда для понимания неправоты и дальнейшего прекращения споров, возражений и прочих проявлений неповиновения.
Волохов и Кан стояли друг напротив друга и играли в гляделки «на смерть». Как? А это кто кого быстрее испепелит взглядом. Оба понимали, кстати, идиотизм ситуации, но злость и адреналин мешали им трезво мыслить. Выглядели довольно странно, так-то. Здоровый Волохов и тростинка Кан.
Маше было страшно, ей богу. Волохов не тот мужчина, с которым можно было вести себя так, как вела она, но у нее просто не было иного выхода. Ей очень нужна эта работа, иначе всем ее намерениям и планам придет конец. Возможно, и ей самой…
Не отводя черных бархатных глаз от его серых и злых, произнесла, стараясь не дрогнуть голосом и не впасть в отчаянную истерику:
– Мне очень нужна эта работа. Неужели так принципиально, кто будет специалистом в Красных Орлах? Вы видели рекомендации с моего прежнего места работы? – Волохов не видел, эти листки факс просто «зажевал». – Если есть в том необходимость, дайте испытательный срок и вы сможете убедиться в моей профпригодности.
Он уже готов был отказать Кан в ее просьбе, но как-то понял, что она будет настаивать, не исключено, что ее боевые действия доведут его до смертоубийства фифочки. Хотя, чего он теряет, а? Ну, пусть попытается, дурочка, наладить «техническую» жизнь в Красных Орлах. Интересно, какой срок она попросит?
– На какой срок?
– Две недели.
– Слишком много. Дам два дня. Но предупреждаю, вздумаете снова орать на меня, вылетите как пробка из бутылки! – и взглядом припечатал грозным.
А в ответ знаете что? Три раза "ХА".
– Этого обещать не могу. Мириться с самодурством не намерена. Я всегда отстаиваю свою точку зрения, если считаю, что права.
Вот это гордость, глупость или природная честность?
– Ясно. Испытательный срок не прошла. Можешь быть свободна! – снова психанул Волохов и снова удивился своей реакции.
– Через половину часа в твоем кабинете будет работать все. А вот этот кулер забулькает, – Маша пропустила мимо ушей заявление Волохова о полной своей свободе и теперь соблазняла грозного барина цивилизацией, электрификацией и фирменной белозубой улыбкой.
Мишка усомнился в ее умственных способностях, но отвечать не спешил. Если у него заработает комп, то это…это… Чёрт, вот ведь, сирена сладкоречивая! Если бы не крайние обстоятельства, Волохов выкинул Кан мгновенно, но теперь…
– Не только в моем. Во всех.
– Полтора часа, – улыбнулась чернявенькая, и Волохову оставалось только одно – оставить последнее слово за собой.
– Окосячишься, пойдешь до станции пешком!
– Когда все заработает, ты сам оттащишь мои чемоданы в мой дом и выделишь овощной паек, как и было указано в вакансии.
Мишка отметил слово «когда», а не «если» и удивился фифочкиной самоуверенности.
– Бегу и падаю. Максимум, покажу пальцем, где дом.
– Идёт, барин, – улыбнулась Маруська, подумав, что и так достаточно «подёргала тигра за усы» и , вероятно, чудом осталась жива.
Потом Маша Кан исполнила то, чего ну никак не ожидал Мишка. Она не стала задавать вопросов, требовать показать ей что-то или выдать инструмент, что было бы вполне уместно. Вместо всего этого разумного и нормального, Машу унесло вон из коридора администрации и швырнуло на колени перед одним из ее двух больших чемоданов. Разумеется, Волохов любопытничая, потащился за ней.
Кан открыла свой чемоданище, и Мишка увидел то, на что вовсе не рассчитывал. Дрели, наборы инструментов, пилочки, зажимы, связка проводов, кусачки, обжимное и так далее! Все это в изумительном порядке было разложено по своим местам. Венчал все это мужчинское великолепие кожаный пояс для инструментов с полной начинкой.
Маша споро нацепила его на себя и стала похожа на маленького ковбоя. Потом резво перескочила через низенький заборчик палисадника и скрылась за углом здания. Конечно, Мишка поскакал за ней. Пока бежал, выискивая проворную фифочку, та уже успела скинуть свою модную курточку на землю и осталась в лонгсливе черного (вероятно, любимого) цвета с белой надписью на спине – «Не идеал, но лучше многих!». На руках столичной штучки красовались интересные перчатки: черные, с прорезями для подушечек пальцев. Смотрелись стильно, но явно были рабочими, необходимыми.
Пока Волохов залипал на надписи, перчатках и симпатичной попке Кан, туго обтянутой черными джинсами, она успела осмотреть щиток распределения электричества и провода, натянутые на столбе и опорах.
– Почему на щитке нет пломбы? – Маша открыла дверцу распеделка. – Кто ответственный за соблюдение техники безопасности и щитки?
Мишка с ответом замялся. Ну, еще бы! Он-то ждал нытья и прочего проявления бессилия перед проводами и тумблерами, а тут вопрос по существу.
– Альберт Мазур, – сказал правду и подивился собственной извиняющейся интонации.
– Ни о чем не говорит, но щиток установлен отлично. Провода натянуты шикарно. Молодец Мазур. Одна беда – распределение некорректно.
Пока Мишка удивлялся, Машка приступила к работе по всем правилам. Отключила электроэнергию и занялась переподключением и перераспределением. Собственно, дел-то было немного. В ее чернявенькой головке знания были структурированы прекрасно. Да и руками могла работать на зависть многим. Вот уже и провода легли туда, куда нужно, и схема совпала. Проверила напряжение, фазу и вуаля.
Потом захлопнула щиток и бегом. Мишка похлопал ресницами, подхватил ее курточку и снова за ней. А проворная Кан уже сидела в его кабинете на полу и шуровала с проводами. Минут через пятнадцать убраны были «сопли», подключены монитор, МФУ и компьютер. И что более всего восхитило и обнадежило Волохова (что уж скрывать-то?) Кан занялась роутером. Если ей удастся задуманное, то интернет появится в его, Мишкином, кабинете. И что теперь делать? Молиться на фифочку или играть ехидного директора? А?