– Зато вид на горы, – всё ещё оправдывает свою конуру она.
– А море не лучше?
Молчит и смотрит на меня как-то странно, а я чувствую себя совершенно глупо. Ну как это у неё выходит? Пока я стою и мечтаю запустить руки под махровую ткань идиотского халата, она снова уходит в ванную и через две минуты выходит оттуда в симпатичном платье, полностью на шнуровке спереди. Но кожа ещё влажная.
И снова эта соблазнительная шнуровка…
– Куда идём? – спрашивает она и очень незаметно выпихивает меня из своей спальни.
Умно. Молодец, не сдаётся! Но и я не сдаюсь…
Плохо помню этот замок, но далеко идти не пришлось, нашёлся один заброшенный кабинет с тусклым освещением. Боже, сколько пыли? Не поведу же я мою девочку в такую дыру? Это ещё более убого, чем её спальня!
– Сказочное местечко! – говорит она за моей спиной, заглядывая в кабинет. Она осторожно касается рукой моей лопатки, чтобы иметь возможность осмотреть место нашей игры, а меня пробирает тёплая волна, которая концентрируется где-то внизу живота, – Ну вот, а здесь окон и вовсе нет.
Я больше скажу: нет не только окна, но и стола, стульев и прочего. Есть только полосатый диван около ободранной стены и целая куча пыли.
Я, Алиса и диван. Боже, ну что за искушение!? Почему я всегда думаю только о сексе?
Отодвинул диван в центр комнаты прямо под люстру, убрал пыль, как мог и предложил присесть. Веду себя как идиот, а она на меня смотрит с осторожностью и недоверием, прекрасно понимая, что, вытолкнув меня из своей спальни, она сменила шило на мыло.
Шахматная доска расположилась на середине дивана между нами, и Алиса телекинезом расставила фигуры совершенно правильно.
– Белые ходят первыми, – делаю жест ей и вижу, как белая пешка делает ход, но Алиса не трогает фигуру. Странно.
Последующие ходы были такими же бесстрастными, и она всё никак не могла взять фигуру рукой. И вдруг я понял: она не решается, потому что боится. Она играет только потому, что этого требую я, ей это явно не нравится. В её глазах терпение и только, она терпит наш урок, а я хочу её заинтересовать.
– Думаю, что в покере тебе нет равных, – вырывается у меня, и я хочу треснуть себя шахматной доской по голове.
За долгие годы курсов пикапа, за все те практические материалы в лице соблазнённых женщин, я нашёл в своей пустой голове лишь эту кретинскую фразу. «Эй, красотка, может посмотрим сегодня у меня кино про дельфинов?» – этот подкат почти из той же серии.
Эти серые глазки чуть прищуриваются, и она отвечает:
– Не умею играть в покер.
– Да ладно! – не верю я, – Шутишь?
– Серьёзно…
– Но блефовать умеешь…
– Это врождённое! – полуулыбка и осторожный взгляд.
– Чем тебе так шахматы не угодили?
Спугнул. Она стала непроницаемой и очень уж отрешённой при этом, будто уже была не в этой комнате, а где-то очень далеко. Её голос звучал неуверенно:
– Мне нравятся шахматы, очень, – пауза, – У меня не дошло до игры. Ни у кого ни разу не хватало терпения со мной сыграть. Я очень долго думаю.
Ох уж эта фраза… я никогда бы не хотел познать разочарования этой женщины, ведь она просто ставит крест на том, кто не оправдал её надежд. Без гнева, без истерик и выяснений отношений. Она достаточно умна, для того, чтобы объективно оценивать, что человек может, а чего не может, и, судя по словам её матери, Алиса никогда не ждёт от людей слишком много, всегда рассчитывая лишь на себя, но, если люди всё же не подтверждают её ожиданий… она делает вывод и идёт дальше, больше никогда не оборачиваясь назад.
Картина становится немного яснее, как и дальнейший сценарий наших уроков. Я хочу быть тем, кто будет ждать её хода, хочу, чтобы она не боялась, так сделал бы любящий мужчина, но не правитель, у которого цели государства в приоритете. Жаль, не хочется делать ей больно, а придётся. Только ведь она мало чего боится… не буду же я её бить? Нет, ни в коем случае! От одной мысли сердце разрывается… Если бы это было просто игрой, то я бы не стал прибегать к таким некрасивым методам, но это часть большого плана, а времени на классические партии у меня нет.
Я не дам пророчеству сбыться, всё будет иначе. Я сделаю так, что она будет жить, у неё будет шанс, будет выбор, я готов ради этого всё отдать! Но для этого нельзя отвлекаться и давать слабину. Нельзя, Блэквелл!
Но сегодня я могу быть для неё мужчиной, а не Герцогом. Сегодня она такая милая, такая спокойная, я не хочу видеть в её глазах машину для убийств и расчётливую сволочь, которую мне надо из неё сделать. Ещё один день пусть будет моей милой белокурой Алисой, лишь бы снова услышать её смех!
– Боишься сделать неверный ход? – тем временем спрашиваю я.
– Милорд, я ведь знаю, что это миниатюра большой игры, вы ведь не просто поиграть со мной хотите! – она поджимает под себя ноги, – Я могу распорядиться собой, своей жизнью, но это… это ответственность за других.
Верно мыслит. Всё правильно. Даже в пробной игре я не могу позволить ей много проигрывать, у нас слишком мало времени. Она должна к каждой игре относиться так, будто это последняя, что другого шанса уже не будет.
– Сегодня можешь проигрывать.
Она весело смотрит на меня и мне от этого так тепло.
– Лорд Блэквелл, мне вряд ли когда-либо удастся выиграть вас!
Ну как сказать! Она так отвлекает меня своим присутствием, что я даже и не заметил, как она уже двигает фигуры руками и…
– Гамбит? – удивляюсь я искренне, – Ты только что сделала гамбит?
– Чёрт его знает!
Она искренне не знает, что только что сделала, и я внутри ликую: у неё потрясающее чутьё, она действует интуитивно и сможет сделать то, что я хочу.
– Шах и мат, – заключаю я, обрывая сегодняшний урок.
Она не удивлена, лишь смотрит на меня выжидающе, потому что уже точно знает, что сейчас самое время для вывода о сегодняшней встрече. Я получил то, чего хотел, хотя хотел я её, а не воочию увидеть, что у моего Ангела талант манипулировать и делать верные ходы, но встречей удовлетворён! Люди учатся этому всю жизнь, постигая тонкости разные знания, а она делает это интуитивно и так… изящно!
– 80% хитрости лис зависят от тупости куриц, – вместо всего прочего говорю ей.
– Это вы меня так изысканно курицей обозвали? – спрашивает она, заполняя мерзкую комнатушку своим очаровательным смехом, который я так мечтал сегодня услышать.
Я улыбаюсь ей в ответ и сам дивлюсь ей всё больше и больше, потому что дальше она начинает очень оживлённо рассказывать о своей симпатии к теории элит, заключающейся в циркуляции политической власти лис и львов. Машет руками, самозабвенно говорит о том, что мне тоже очень нравится. Нравится хотя бы потому, что она говорит об этом.
– Лучше бы быть и лисой, и львом одновременно, об этом тоже классики твердят не уставая, – поддерживаю я в своей скупой манере, и она соглашается.
– Или волком? – снова улыбается, и я готов пасовать.
Моя лисичка с бесстрашным духом льва! Гербом дома Пемберли-Беркли был притаившийся огненный лис, который покровительствовал этому роду Элементалей испокон веков, такой герб украшает парадную дверь моего загородного поместья, которое принадлежало Дориану, последнему из знатного рода. Хотя… не последнему, ведь одна лисичка сидит прямо передо мной и самозабвенно тараторит уже на отвлечённые темы.
Беру к доске фигурку и приближаюсь к Алисе, показывая ей свой выбор, а она смотрит на меня внимательно.
– Вот наша с тобой цель. Всё для этого.
– Ферзь, – шепчет она и морщит носик, – Невозможно.
Разве? Очень возможно, более того это лишь перевалочный пункт, который приведёт её к своей большой игре, если всё получился так, как я хочу.
– Почему невозможно? Не думал, что такое слово когда-то слетит с твоих уст.
– Ферзь ходит, как хочет, – тихо отвечает она и слишком уж пронзительно смотрит на меня, имея ввиду, конечно же, своё рабство.
Мы много молчим, когда наедине, хотя, бывает, и говорим много, но молчим больше. В эти моменты мы как будто ведём немой диалог, ведь я прекрасно понимаю её и без слов. Так может говорить со мной только она, и, кажется, тоже меня неплохо понимает. Вот и сейчас она тяжело вздохнула, когда словила мой взгляд на своём декольте, а я понял, что её это несколько обижает.
