Ренцо уже все это знал. Он ощутил бой, и как двое из них пошли к лорду Акире. Он не смог отследить ее, но Ренцо знал, куда пропал Рю, и полагал, что она была с ним.
— Чего вы от меня хотите?
— Мы знаем, что ты знаешь, где он. Расскажи.
— Нет. Я уже сказал, что он опасен, и я сказал, где он был. Об этом мы договаривались. Не нужно переживать из-за него, он далеко.
Один из мужчин шагнул к Ренцо.
— Ты не понимаешь. Сначала было дело. Теперь это личное. Если ты не дашь нам то, чего мы хотим, сделке конец.
Ренцо отпрянул на шаг, но не из-за того, что боялся, а от удивления.
— О чем вы?
— Я неясно выразился? Он хочет смерти мальчика, и для него это стало очень важно. Дай Ему мальчика, или делу конец. Всему.
Ренцо соображал. Он не ожидал, что ситуация так повернется. Один клинок ночи не был угрозой. Даже живой, Рю не мог бы остановить движение фигур. Ренцо нахмурился. Это было предательство дальше, чем он хотел идти, но он уже начал. Когда он отправился в путь, он пообещал себе, что зайдет так далеко, как нужно, любой ценой. Он медлил лишь миг. Будет сложно добраться до людей на острове, но он уже думал об этом.
— Ладно. Это будет сделано.
Ренцо стал описывать, что нужно было сделать, его презрение к своим действиям таяло, он уходил глубже в предательство.
ГЛАВА 19
Мужчина, с которым она сражалась, который напоминал медведя, оставался с ней остаток первого дня в Собрании. Его звали Лобсанг, и Морико он невольно развлекал. Он был открыт с ней, отвечал почти на все вопросы без утайки. Хотя она воочию убедилась в его умении обращаться с мечом, он был из тех мужчин, которые, казалось, находили радость везде, куда бы он ни пошел. Его смех был громким и частым, и после дня, проведенного с ним, Морико почувствовала себя более расслабленной, чем она имела на это право. Она пыталась напомнить себе, что находилась посреди лагеря величайшего врага Южного Королевства, но было трудно серьезно относиться к этому, когда дети карабкались на этого огромного человека, пытаясь дергать его за длинные волосы.
Лобсанг не был лидером клана, но Морико поняла, что его очень уважали. У него было несколько жен, которых он представил ей при первой возможности. Она спросила его о юношах, которых победила при первой встрече, и Лобсанг снова засмеялся. Эти юноши заслужили немного славы в небольшом конном набеге, который, как выяснила Морико, был обычным делом среди кланов. Для молодых людей это был способ получить боевой опыт. Более опытные воины считали успех юношей удачей, но их эго росло. Они были ужасной помехой, но правила клана не позволяли им развить послушание, которое, по мнению многих воинов, им требовалось. Затем Морико появилась из ниоткуда и позаботилась об этом для клана. Все они были побиты одной женщиной. Они будут переживать позор еще много месяцев. Лобсанг был вне себя от радости и даже не пытался скрывать это. Он сказал Морико, что они рассматривали возможность принять ее в клан, чтобы заботиться о гордой молодежи. Морико не могла понять, шутил он или нет.
Морико была очарована всем, что видела. По ее оценкам, клан, на который она наткнулась, насчитывал около пятисот членов примерно в восьмидесяти переносных постройках. У них было много лошадей, и хотя Морико не была экспертом, даже ее неопытный глаз мог сказать, что это были лошади необычайной грации. Люди ходили среди палаток, смеялись и занимались домашними делами. Все казались счастливыми, но Морико чувствовала скрытое напряжение, тонкое, но всегда присутствующее.
У Морико были десятки вопросов об их повседневной жизни, и, разговаривая с Лобсангом, она начала строить более полную картину жизни азарианцев. Народ, как они себя называли, был племенным кочевым народом. Они двигались по земле за стадами животных, которые бродили по равнинам. Их жизнь была тяжелой, наполненной лигами путешествий и постоянной борьбой за выживание, но Доржи казался умелым лидером. Под его руководством клан вырос, и люди были довольны больше, чем когда-либо на памяти старейшин. Но Лобсанг сказал, что становилось все тяжелее. Найти еду было все труднее и труднее. Стада уменьшались. Похоже, он хотел сказать больше, но потом посмотрел на Морико и замолчал. Она решила не давить. Лобсанг был с ней очень откровенен, и она не хотела подвергать это опасности, не теперь.
Дети были активными и счастливыми, и Морико чувствовала, что это место было для них домом. Когда она спросила о Собрании, она узнала, что это было встречей всех кланов, которое происходило каждый год летом. Это было время для заключения брачных союзов, разрешения споров и обмена новостями с другими кланами. Идея казалась Морико блестящей. Ежегодное собрание поддерживало кровь свежей во всех кланах, и это был хороший способ поддерживать клановые союзы. И снова Морико почувствовала, что в Собрании было что-то, о чем Лобсанг не хотел говорить, но она смолчала.
Лобсанг умалчивал не только о Собрании. Он ничего не говорил об охотниках, и Морико старалась не спрашивать. Она не хотела вызывать подозрений. Его молчание по этому поводу на кое-что указывало. Если отчет разведчика лорду Акире был правдой, охотники убивали кланы, и это не могло не стать новостью на Собрании. Морико пока была готова оставить это загадкой. Ей нравилось общество Лобсанга, и она не хотела отталкивать крупного мужчину своим любопытством.
Шквал вопросов Морико закончился, когда они подошли к большой палатке. Большинство построек, мимо которых они проходили, были простыми, с одной или двумя отметинами на них, но эта была из кожи, нигде не было символов. Улыбка Лобсанга исчезла.
— Морико, ты странный гонец, но кажешься честной.
Слова вонзились иглами в Морико. Она вспомнила Калдена с перерезанным горлом, потрясение в его глазах угасало от смерти. Лобсанг не знал ее.
Он продолжил, не замечая внутренних мучений Морико.
— Если хочешь знать больше о нашем клане, о Народе, загляни сюда.
— Что это?
— Это, — Лобсанг пытался подобрать слова на языке Морико, — дом смерти.
Морико была потрясена. Она не ожидала, что от играющих детей попадет в дом смерти. Но Лобсанг был прав. Ей было интересно. Она прошла в палатку без колебаний.
Морико ожидала, что там будут трупы, но она ошиблась. Внутри были старики, больные, юные и раненые. Среди них было несколько человек, которые заботились о них, но многие боролись со смертью сами. Она повернулась к Лобсангу, который зашел за ней.
— Почему это дом смерти? Эти люди не мертвы.
Морико увидела юношу не старше нее. У него была рана на руке, и она была заражена. Она покачала головой. Они могли бы предотвратить заражение. Хотя ему, может, пришлось бы потерять руку, как было с Калденом.
Лобсанг тихо сказал:
— Они не мертвы, они ведут последний бой. Их сила решит, будут они жить или умрут. Если они не смогут двигаться с нами, когда Собрание разойдется, их оставят позади.
Морико считала себя сильной женщиной. Она видела смерть, ее мучили. Но это давило на нее. Это было неправильным.
— Зачем показывать мне это?
— Это место определяет наш клан. Определяет весь Народ. Выживание и сила — все. Если ты не полезен клану, твоя жизнь обречена. Ты можешь горевать из-за того, что тут видишь, но мы — нет. И они не горюют. Жизнь тяжелая, места слабости нет. Если можешь это понять, можешь понять нас.
