Возвращаюсь на кухню, раздеваюсь, оставляя на себе лишь трусы и рубашку. Все остальное разбрасываю по полу. На бедрах тоже остались розовые пятна от его рук.

Застегиваю все пуговицы рубашки и с силой дергаю за воротник в разные стороны так, что отлетают несколько пуговиц. Растрепываю волосы и минуту смотрю на столешницу, размышляя о том, очень ли нужно это делать. Да, нужно. Со всей силы бьюсь лицом о столешницу так, что что-то хрустит.

— Блять! — хватаюсь за нос, который тут же начинает пульсировать. Теплые струи крови текут по подбородку. — Зачем я это сделала, еб твою мать, — ищу телефон в куртке и набираю телефон спасательной службы. Прочищаю горло, готовясь говорить испуганным плаксивым голосом. — Алло, полиция, на меня напали. И, кажется, человек умер.

5 ноября,

00:02

— Мы приготовили ужин и посмотрели фильм. Все было нормально, пока в один момент Антон не начал себя странно вести. Оказалось, что он принял одну таблетку… Я разозлилась на него, мы начали ругаться. Я грозилась, что уйду от него, после чего он меня ударил, — показываю на свой пострадавший нос, — схватил и…, — в горле встает ком, а в глазах собираются слезы, — сорвал всю одежду, — вытираю слезы трясущимися руками, — а потом… изнасиловал, — еле слышно произношу я последнее слово. Я и представить не могла, как трудно бывает говорить о таком. — И чуть не задушил меня. Я думала, что умру, — честно говорю я, закрывая лицо руками, чтобы хоть как-то спрятаться от стыда.

— Вероника, — Марина подходит ко мне и мягко дотрагивается до моих рук, чтобы убрать их с лица, — мне очень жаль, что тебе пришлось такое пережить, — она садится рядом, все так же держа мои руки. — Но надо, чтобы ты рассказала нам все.

— Когда он закончил, — начинаю дрожащим голосом, — он молча ушел. Я осталась здесь, потом услышала какой-то шум во дворе, схватила нож и вышла на крыльцо. По звуку я поняла, что это машина куда-то врезалась. Я вернулась домой и позвонила вам.

— Ты не пыталась помочь ему? — спрашивает Андрей.

— Нет, я боялась, что он может вернуться.

— Когда я вошла, она сидела здесь на полу с ножом в руках, — говорит ей Марина.

— Я правда боялась, что он может вернуться.

— Значит, ты не выходила к нему?

— Нет.

— И не спрашивала, куда он собирается?

— Нет. Мне было все равно, лишь бы он ушел.

— Есть еще что-нибудь, что нам надо знать? Может что-то забыла?

— Нет, это все. Что теперь с ним будет? — задаю я главный вопрос.

— За порчу имущества, хранение и употребление наркотических средств, нанесение телесных повреждений и изнасилование? Обыск дома, допрос свидетелей, в том числе подозреваемого, возможно мед экспертиза, суд, но и в конце — несколько лет колонии общего режима. Тут уже никакие деньги не помогут. Но сначала поедем в больницу, пусть тебя осмотрят.

— Он больше тебя не обидит. Тебе нечего бояться, — пытается ободрить меня Кузнецова.

Вот и настал этот момент: игра окончена, миссия выполнена. Тяжкий груз в виде роли другой, чужой девушки спадает с плеч. Я знаю, это не конец, все только начинается. Самое сложное еще впереди: судебные разбирательства, бесконечное повторение своих показаний и встречи с Антоном. Но мне больше не надо притворяться. Наконец-то, я рассказала людям правду. Чувство освобождения переполняет меня. Я вновь закрываю лицо руками, пряча свои всхлипы, переходящие в рыдания. Марина обнимает меня за плечи и гладит по спине, что-то нашептывая.

Следующие два дня я живу в ожидании приговора. Мне или Антону. Поэтому эти два дня казались мне двумя неделями или даже месяцами.

Мама много плакала, жалея меня. Полина, которая на допросе подтвердила мои слова, поддерживала меня и все время была рядом.

Не знаю, насколько быстро разлетелась информация, но мне казалось, что все вокруг знают о случившемся и смотрят на меня. Поля говорила, что я преувеличиваю, и что кроме наших близких друзей вряд ли кто-то что-то слышал.

На следующий же день к нам домой пришла мама Антона. Я увидела ее впервые, но сразу поняла, кто она. Сходство с сыном было удивительным. Вид у нее был уставший, глаза заплаканные, уголки губ опущены. Сначала я подумала, что она будет просить забрать заявление. Ее молчание и тяжелый изучающий взгляд изводили меня, а тихое "мне очень жаль" и вовсе повергло в шок. Эта женщина даже предложила свою помощь, чем смутила меня еще больше. На вопрос, чего она хочет, она ответила, что хочет уехать и начать жизнь заново. Мне было искренне жаль ее. Может, тяжелый развод и не сломил ее, но поступки сына точно разбили в пух и прах. "В этом нет вашей вины", — это все, что я смогла ей сказать.

Также один раз я столкнулась с Ромой. По его неловкому взгляду было понятно, что он сам не знает, как относится к сложившийся ситуации. Мы обменялись короткими "привет" и разбежались.

Но и самое главное: Полины я узнала, что Стаса тоже задержали. Это была единственная радостная новость за последнее время.

На третий день Макаров вызвал меня к себе в участок. Он сказал, что Антон требует разговора со мной с тех пор, как попал к ним. Я поехала вместе с Полиной.

Сначала мы говорили с Андреем. Он рассказал, что собранной информации хватит для обвинения. Мама Антона отказалась нанимать адвоката, что очень удивило меня. Сам же Антон отрицал свою вину. Я спросила Макарова, верит ли он ему, на что тот только рассмеялся.

— Ты готова увидеть его? — спрашивает Андрей уже серьезно.

— Да, только дайте мне минуту, я сейчас вернусь.

Он кивает, и я отхожу к Полине.

— Я хочу поговорить с Антоном наедине, — тихо говорю я ей.

— Зачем?

— Поля, пожалуйста, просто помоги мне.

— Ладно, — недовольно фыркает она, — что-нибудь придумаю.

— Спасибо, — мы возвращаемся к Андрею, который передает нас своей напарнице. Кузнецова ведет нас к какой-то двери, и указывает на скамейку рядом с ней.

— Ты, — она показывает на Полину, — посиди здесь. Порядок? — обращается она уже ко мне.

— Немного волнуюсь, — честно отвечаю я.

— Не переживай, он не сможет тебе ничего сделать.

Я киваю и она открывает передо мной дверь. Мы заходим в небольшую комнату, в котором не было ничего, кроме стола и двух стульев. На одном сидел Антон. Его запястья были скованы наручниками, прикрепленными одним концом к столу.

— Почему так долго? Я столько раз звонил тебе, — с досадой спрашивает он. Я сажусь на стул напротив него и заставляю себя посмотреть ему в глаза, в которых вижу столько злости, обиды и презрения, что тут же отвожу взгляд в сторону.

— Не наглей, она пришла, как только смогла, — грубо отрезает Аня.

— Я имею право поговорить с ней наедине, — раздраженно бросает Антон. Боже, я всем телом ощущаю исходящую от него ненависть. Боюсь представить, что бы он сделал, окажись мы наедине и без наручников.

— Остынь, парень. Она могла вообще не приходить, — Марина упирается локтями о столешницу и смотрит на него в упор. Кажется, они вот-вот накинутся друг на друга. Черт, где же Полина?!

— А нам точно нельзя поговорить наедине?

Марина лишь качает головой. В этот момент Поля резко открывает дверь и начинает вопить и жаловаться то ли на боли, то ли на судороги.

— Да замолчи уже. Что случилось? — Кузнецова встает с места и идет к Полине, которая уводит ее в коридор.

— Зачем ты это сделала?! — зло шипит Антон, как только за ними закрывается дверь.

— Что именно? Рассказала правду? — убираю руки под стол, чтобы он не видел, как сильно я нервничаю, царапая ногтями ладони.

— Ты хоть понимаешь, что мне за это будет?

— Ты лишь получишь по заслугам.

— Сука! — он срывается с места. Его руки в останавливаются в сантиметрах двадцати от моего лица лишь потому, что наручники впиваются в его локти, не давая возможности тянуться дальше.

Антон садится обратно. Его челюсти плотно сжимаются, глаза метают молнии. Я буквально ощущаю его гнев.