Второй и третий дни мы работали над тем, чтобы я не попался на умении переворачиваться. Отказаться от этого совсем невозможно – вредно для здоровья физического, да и психологи не рекомендуют, как выяснилось. Моя задача заключалась в том, чтобы никто не узнал о том, что я это делаю. В первую очередь, Учитель назвал мне два места, в которых я мог переворачиваться, не опасаясь попасться – моя собственная комната, в которой следует запираться, и наше с Учителем тайное место для встреч, находившееся в пришкольном лесу у небольшого водоема. Всем остальным ходить туда строго запрещено, это было нечто вроде места для отдыха Учителя в природном теле – или для медитации. О его любви к уединению в школе ходили легенды, но, думаю, я оказался одним из немногих, кто знал, как дело обстоит в действительности.

Затем, моё природное тело никто и никогда не должен видеть – ни самый близкий друг, ни любимая девушка, когда таковая появится. Мне запрещено кого бы то ни было приглашать в свою комнату. Иначе придется объяснять следы когтей на специальной точилке. Так я рискую раскрыть свою главную тайну. Я должен понимать всю ответственность – Учитель несколько раз подчеркнул это, хотя не думаю, что в вертикальные десять лет я был способен до конца понять его опасения.

Ещё нельзя говорить о себе так, словно я умею переворачиваться, и поддерживать разговоры других на эту тему. Учитель решил, что будет уместно, если я в случае возникновения подобных тем буду по возможности уходить, а если этого сделать не удастся, хранить угрюмое молчание. Все должны быть уверены, что радость жизни в природном теле мне недоступна. Учитель попросил вспомнить мои чувства в первые годы жизни, когда я действительно верил, что никогда не смогу перевернуться и воспроизводить их, когда кто-нибудь затронет тему. Через какое-то время все перестанут обсуждать это при мне, увидев, насколько тема для меня болезненна – этикет здесь является одним из приоритетных предметов. Все, включая моих будущих одноклассников, им неплохо владеют.

Но не стоит думать, что удастся избежать насмешек – мальчишки, да и вообще дети, часто бывают жестоки. Допускалось влезать в драки, но нельзя даже заикаться о дуэли – их проводят лишь в природных телах. Придется защищать себя каким-то другим способом.

К середине третьего дня обучения я решился спросить, почему так важно скрывать мое умение переворачиваться. Учитель жестом дал понять, что считает такое излишнее любопытство наглостью, но всё же ответил:

– Тебе придется делать множество важных вещей в природном теле. Я расскажу тебе обо всем на наших индивидуальных уроках, которые будут проходить по ночам… Сейчас тебе достаточно знать, что, если никто не будет знать о твоем умении, ты будешь не просто полезнее. Ты будешь в безопасности. Ты хоть представляешь, как редко можно найти брошенного ребенка, который к тому же знает, каково жить лишь в вертикальном теле? Да таких в мире меньше, чем один на миллион!

Несмотря на его попытку сгладить сказанное комплиментом о моей уникальности, обида захватила меня. Отвратительно напоминать брошенному ребенку о покинувших его родителях. До конца дня я больше не заговаривал с Учителем ни о чем, кроме вещей, прямо касавшихся наших занятий. И только к концу недели, когда он рассказал мне о будущих уроках, я понял, что именно такой реакции он и добивался.

Я выяснил, что помимо основной образовательной программы, которую я буду проходить с другими в школе-интерсаде, меня ждут индивидуальные уроки манипуляции, задания на внимание, усиленная физическая и интеллектуальная подготовка.

Будь я старше, список дополнительных предметов если не испугал бы меня, то насторожил.

Учитель велел чаще говорить о том, как я быстро утомляюсь, чтобы мне позволяли уходить в свою комнату раньше остальных. Он сказал, что с 9 вечера до 5 утра я могу спать, а время с 5.30 до 7 мы будем посвящать индивидуальным урокам. В 7.30, к общему подъему, я обязан «спать» в своей постели и при подъеме вести себя соответственно. И, несмотря на свою выдуманную утомляемость, полноценно учиться днем.

После недели обучения, а точнее, трансформации из Кита в Тена, я мог отправиться в школу к остальным ребятам. И первым заданием для обновленного меня, как ни странно, оказалось до конца недели завести нескольких друзей. Даже после всего, что узнал от Учителя, я совершенно не представлял, как это сделать.

Учебный год здесь начался пару недель назад, и «переводиться» сейчас оказалось странным. Хуже того, Учитель, когда представлял меня классу и преподавателю, будто невзначай дал понять, что перевод случился из-за моего трудного характера. Надо сказать, это вовсе не облегчит выполнение первого задания.

Я действительно не слишком хорошо лажу с другими, но пока что мне хватало ума скрывать свое недовольство, когда того требовали обстоятельства. Учитель же описал меня как неуживчивого и агрессивного ребенка, при этом не сказав обо мне ни одного плохого слова – вот что значит мастер манипуляции. Можно быть уверенным, что с ним и я достигну в этом высокого уровня мастерства.

Преподавательница указала на моё место и попросила остаться после уроков, чтобы забрать книги. Тема, с которой класс начал эту неделю, была мне знакома, пусть и не на личном опыте: семейные отношения в обществе и регламентирующие их правила этикета. На третьем правильном ответе одноклассники стали смотреть на меня более внимательно – большинство прокалывались на вопросах с подвохом. Сначала я обрадовался вниманию – возможно, кто-то захочет подружиться с умным первоклассником, но потом понял свою ошибку.

Учитель не предупредил меня о том, как я должен вести себя в классе – выглядеть умнее или глупее, чем есть на самом деле, или же просто быть собой. Как он мог допустить такую оплошность, если мы так подробно говорили о моем поведении во всех возможных жизненных ситуациях? Почему он упустил поведение на уроке? В любом случае, отступать поздно, и я решил, что лжи в моей жизни и без того хватает – хотя бы на уроках я смогу быть настоящим. Лишь бы это не оттолкнуло от меня потенциальных друзей. Тех, кто умнее, часто не любят.

В Детском саду любовь окружающих меня мало заботила – уж если собственные родители не смогли её дать, чего ждать от людей посторонних? Но здесь я оказался в несколько ином положении: подружиться с кем-то – задание. И с ним нужно справиться, если не хочу ударить в грязь лицом перед Учителем. Наверное, стоит стать более приветливым, чем обычно. Не отдавая ничего взамен, дружбу получить нельзя. Только вот как мне быть приветливее и не казаться лицемерным притворщиком после всего, что Учитель обо мне рассказал в классе?

На решение этого вопроса времени оставалось в обрез – перемена через десять минут, и все одноклассники непременно захотят поговорить и выяснить, что представляет собой новичок. От того, как я поведу себя с ними, зависит мое положение в этом интерсаде, а возможно, и моё будущее. Десять минут на то, чтобы придумать выгодную стратегию, при этом не упуская из виду ход урока на случай, если получу четвертый и пятый вопросы…

С вопросами мне, к счастью, повезло, их мне больше не задали. А вот как сработает стратегия, предстоит выяснить. Я решил объяснить свое агрессивное поведение и угрюмый характер тем, что в Детском саду надо мной издевались из-за того, что я был подкидышем. Разумеется, прямо этого говорить нельзя, но с помощью полунамеков нужно попробовать подвести одноклассников к такому выводу. Правда, как это сделать, я представлял себе с трудом. Но был уверен, что никто не захочет прослыть настолько жестоким, чтобы издеваться над подкидышем, да еще и лишенным умения переворачиваться.

К счастью, тут вмешалась сама судьба, не иначе.

– Почему ты не вызвал на дуэль того, кто тебя оскорбил? – спросил один из мальчишек, когда мы вышли во двор на перемену. Он был выше меня ростом и явно сильнее – уверен, в обоих телах, – и держался здесь уверенно, как будто был главным. Голос звучал агрессивно, но в нем слышалось и удивление – он пытался понять, трус я или просто ничего не знаю о дуэлях.